— Я не знаю, кто ты и зачем пришла, но здесь тебе не место. Убирайся прочь с моей лодки!

Он угрожающе поднял гаечный ключ, который до этого лежал на палубе у его ног.

Фрэнсис невольно попятилась.

— По-моему, вы заблуждаетесь… — заявила она, рискуя получить удар по черепу или оказаться в холодной воде. — Я тоже любила Хоуп. И я хочу разобраться, что с ней произошло. Я подумала, что вы могли бы помочь, и потому начала с вас.

— Не пудри мне мозги! Почему с меня, если я не первый подозреваемый? И почему за тобой притащился коп? Я тебе ничего не скажу! Ничего!

Вместе с этим «ничего» у него меж зубов вылетел плевок, попавший точно на подбородок Фрэнсис. Она инстинктивно утерлась запястьем. Он же перешел на истошный крик, похожий на вопли раненого зверя:

— Давайте! Действуйте! Арестуйте меня! Только все впустую! Никому из вас невдомек, что на самом деле происходило с Хоуп!

— Хоуп моя кузина, и я хочу докопаться до правды… — нашла в себе мужество Фрэнсис продолжить в такой ситуации нужный ей разговор. Ее осенила идея, и она тут же ее использовала: — Тедди сказала, что вы способны помочь.

Это была не совсем ложь, а интерпретация высказываний старухи ради выяснения истины. Бабушка поощряла связь внучки с Карлом и даже предоставляла им кров для любовных свиданий, причем в то время, когда Хоуп уже была обручена с «наследным принцем Северного побережья». Карл должен был бы сохранить в сердце благодарность к столь романтично настроенной старушке.

Но упоминание Тедди подействовало на него совершенно неожиданным образом. Он вдруг разразился хохотом, швырнул в открытый люк свой устрашающий гаечный ключ, упавший туда с лязгом, и нагло уставился на Фрэнсис:

— А если я помогу вашей шайке, что это изменит?

Фрэнсис почувствовала присутствие Элвиса за спиной. Шагнув на палубу, он ответил за нее:

— Подумай о Хоуп. Тебе хочется, чтобы ее убийца гулял на свободе?

Карл как-то сник. Не желая показать этого непрошеным гостям, он стал молча перемещаться по палубе, делая вид, что занят перетряхиванием рыболовных сетей, хотя его действия явно были бессмысленными. Фрэнсис и Элвис уступали ему дорогу, а он словно бы их не видел. Так продолжалось довольно долго, но наконец Карл заговорил глухо, почти не шевеля губами, будто чревовещатель:

— У вас обоих нет ничего на меня, иначе мы разговаривали бы не здесь, а в участке через решетку. Но копы так просто не жалуют в гости, чтобы поболтать по душам. Я не доверяю ни тебе, — он обратился Фрэнсис, — ни твоему приятелю. — Карл указал пальцем на Элвиса. — Но если вы мне кое-что пообещаете, я вам выложу правду о Хоуп. Все, что знаю… Принимайте мои условия или валите отсюда!

С этими словами Карл нырнул в черный зев своей каюты, как пес в конуру, и начал стучать там по чему-то металлическому.

Переглянувшись с Элвисом, Фрэнсис черкнула на карточке пару телефонных номеров и положила бумажку на порог без особой надежды, что Карл позвонит.

Уходя с пирса, она чувствовала, что потерпела поражение в схватке с неизвестным злом. Карл был необуздан и опасен, но его поведение не укладывалось в обычную схему. Преступник был бы более увертлив или, наоборот, более истеричен. Предвечерний туман, наползающий с океана, еще больше затуманивал ей мозги. С каким-то отчаянием вопили кружащие над пирсом чайки, ныряя в воду и взлетая вверх с зажатой в хищных клювах добычей. Шла борьба за существование. Становилось все холоднее, температура падала, остывал и воздух, и океан.

— Ну что? — спросила она у Элвиса, который шел за ней по пятам, иногда по-джентльменски пытаясь оградить ее от порывов ветра.

— Постараюсь выяснить подноготную нашего приятеля-краболова. Если твой дядя решится надавить на кнопку, его можно будет привлечь. Однако ясно — он знает больше, чем нам сказал.

— А скажет ли он это официально?

Элвис улыбнулся.

— Крутые парни мягчают, лишь стоит надеть на них наручники. А этот — не из самых крутых. Мне кажется, он просто поэт.

Элвис употребил термин, который очень озадачил Фрэнсис. Затем ее партнер по расследованию продолжил:

— Если мы добьемся ордера на арест и заключение этого неприятного типа в тюрьму, кое-что интересное, может, и выплывет из воды.

Улыбка Элвиса приобрела таинственность.

Обилие полицейских машин возле дома Лоуренсов ошеломило Фрэнсис. Она сразу же представила, как ведут себя профессионалы, расследующие убийства, как бесцеремонно вторгаются во все комнаты, ванные, туалеты, собирая микроскопические частицы неизвестно чего. Покой и уют дома тетушки Аделаиды был нарушен, и, вероятно, навсегда.

Затормозив у начала подъездной дорожки, Фрэнсис съехала в сторону, освободив путь другим машинам, выключила двигатель, закрыла глаза и опустила голову на рулевое колесо.

О, если бы ей удалось ненадолго задремать, а еще лучше — проспать много-много дней!

«Девочки, девочки, возвращайтесь!» — вспомнила она крик отца, еще здорового и полного сил, когда он видел, что огромная волна готова их накрыть. Он был беспомощен перед стихией и не успевал их спасти, если бы опасность действительно была грозной. Но девчонки справлялись сами и потом блаженствовали на теплом песке, хохоча, довольные собой и в восторге от того, что им уделяет внимание такой видный мужчина.

Прежде чем войти в дом, Фрэнсис тщательно промокнула глаза, в которых выступила влага то ли от воспоминаний, то ли от холодного ветра. Траурное настроение — это одно, а поминки по ушедшему миру детства, где царил порядок, превратившийся теперь в хаос, можно было бы отложить. Дело прежде всего. Убийца не найден и разгуливает на свободе.

— Я уже несколько раз повторял, что мы ничего об этом не узнаем!

Билл говорил на повышенных тонах. Фрэнсис застала его в прихожей вместе с Аделаидой и детективом Флемингом, который рукой, облаченной в пластиковую перчатку, совал им чуть ли не в нос мятый конверт, впрочем, держа аккуратно за уголок.

— Фрэнни! — воскликнула тетушка. — Слава богу, ты здесь!

Фрэнсис вежливо кивнула уже знакомому ей полицейскому и встала рядом с родителями Хоуп.

Флеминг отреагировал на ее недоуменно-вопросительный взгляд словами:

— Десять тысяч долларов в этом конверте мы обнаружили здесь под столиком. Как и почему они там оказались?

— Не имею представления, — заявила Аделаида твердо, видимо, повторяя уже сказанное раньше.

— Мы заберем конверт и деньги и отправим в лабораторию. У вас нет возражений? — спросил Флеминг. — Или все-таки кое-что вспомните?

— Делайте, что считаете нужным, — глухо произнес Билл. — Только побыстрее оставьте нас в покое. Наша дочь мертва, мы в горе… — Он вдруг сорвался на крик: — Уйдите! Я не могу больше терпеть присутствие полицейской своры в моем доме!

Выпустив гнев, он тут же поник головой, отвернулся и, пошатываясь, начал подниматься по лестнице наверх.

Губы тетушки Аделаиды выплясывали жуткий танец. Когда она говорила, голос ее был едва слышен:

— Мой муж не в себе, вы разве не видите? Я приношу за него извинения…

— Мы все понимаем. Не тревожьтесь, мэм. — Детектив убрал конверт в пластиковый пакет. — В любой момент вы сможете с нами связаться.

Фрэнсис очень хотелось расспросить Флеминга поподробнее о найденных деньгах, но не делать же это в присутствии полицейских экспертов, закончивших свою работу и скопившихся в прихожей. И тетушку Аделаиду в таком состоянии нельзя было сейчас ни на минуту предоставлять самой себе.

Через холл проносили коробки и пакеты с собранными вещественными доказательствами. Вереница полицейских казалась нескончаемой. Поистине траурная процессия.

Но как и откуда в доме появились эти деньги? Десять тысяч долларов — не великая, но и не маленькая сумма. Случайно ли Билл оставил улику, которой явно заинтересовалась полиция? Или он, наоборот, попытался, пусть и нелепым способом, ее спрятать? И почему деньги находились в таком мятом конверте? Вереница мыслей сразу же затеяла хоровод в голове Фрэнсис, и останавливать ее было бесполезно.