Что касается судьбы Валентины Константиновны Довгер, то, расставшись с Кузнецовым, который на машине выехал во Львов, она собиралась эвакуироваться в тот же город вместе с рейхскомиссариатом города Ровно. Валя и Николай, симпатизировавшие друг другу, договорились встретиться во Львове на квартире одной партизанки. Не успел Кузнецов доехать до Львова, как Валя Довгер была арестована гестапо.

Немцы требовали от нее выдать местонахождение Пауля Зибер-та, адреса явочных квартир, имена товарищей. Гестапо подвергло ее пыткам, заперло в подвал, в котором в крови плавали трупы убитых немцами советских людей. Страшно умирать в девятнадцать лет. Но Валя выдержала все и ничего не сказала. Надеясь получить от нее какие-либо сведения, гестапо переправило ее во Львов, а оттуда — в Германию.

День Победы застал ее в одном из концентрационных лагерей в Германии, откуда она возвратилась на Родину. В 1946 году Валя была в Москве у Дмитрия Николаевича Медведева и сама ему об этом рассказала. По представлению Медведева ее наградили орденом Ленина. Последующие годы она жила в Воронеже, где и умерла в 1984 году.

Николай Владимирович Струтинский умер в 2003 году. Каждый год 9 мая он приезжал в Москву на встречу с ветеранами ОМСБОНа — Отдельной мотострелковой бригады особого назначения, в недрах которой зародился и отряд особого назначения под командованием полковника Д.Н. Медведева, получивший впоследствии название «Победители». Н.В. Струтинский организовал перевоз памятника Николаю Ивановичу Кузнецову из Львова, где активизировались украинские националисты, на его родину в город Талицк.

5 ноября 1944 года был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания Героя Советского Союза сотрудникам спецподразделений НКГБ СССР, действовавшим в тылу врага. В списке награжденных вместе с фамилией Дмитрия Николаевича Медведева стояла и фамилия Николая Ивановича Кузнецова — посмертно.

Молодые люди в Академии внешней разведки Российской Федерации стоят перед стендом «Чекисты — Герои Советского Союза». На стенде чекисты изображены художником в цветной графической манере. Все они в гимнастерках с отложным воротничком с петлицами, но с различными воинскими званиями. У всех на груди — Золотая Звезда Героя.

Их задача состояла в организации в тылу немецко-фашистских войск разведывательно-диверсионной работы. Комиссар и начальник штаба нужны были для того, чтобы в дальнейшем маленькие отряды на занятой врагом территории превращались постепенно в большие партизанские бригады и даже соединения.

Многие из них широко известны в нашей стране и за рубежом: Д.Н. Медведев, Н.И. Кузнецов, К.П. Орловский, М.С. Прудников, С.А. Ваупшасов… Всего — 24 человека.

Воложинов, Малиновский, товарищ Альфред, подполковник Градов… Все эти и другие фамилии и псевдонимы принадлежат одному человеку — Станиславу Алексеевичу Ваупшасову. Всю жизнь он был добровольцем. Добровольцем являлся в нужные, самые горячие места без вызовов и повесток. И в годы Гражданской войны, и на подпольной работе в Западной Белоруссии, когда она была оккупирована буржуазно-помещичьей Польшей, и в далекой знойной Испании, и в сугробах Карельского перешейка, и на Великой Отечественной.

В 1914 году московский околоточный оформил паспорт на имя паренька из Литвы Станислава Ваупшасова. На недоуменный вопрос парня: как же так, он же Стас Ваупшас, и родители Ваупшасы, околоточный пригрозил и приказал убираться, пока он не передумал.

Так и появился на московской земле сын литовского батрака и сам батрак Станислав Ваупшасов. Пройдя с малолетства свои первые университеты в помещичьей усадьбе в родном местечке Грузд-жяй Шауляйского уезда Ковельской губернии, вдоволь намаявшись в поле и коровниках, Стас решил попытать счастья в Москве, где стал землекопом, затем арматурщиком на заводе «Проводник», потом перекочевал на Выксунские заводы Литвы, но вскоре вернулся в Москву.

Возвращение в Москву было вынужденным. Станислав не стерпел издевательств заводской администрации. Однажды Станислав и его товарищ Максим Борташук схватили двух заводских чиновников, втиснули в тачку и вывезли на мусорную свалку.

Вот так и начал свой путь в революцию, в бои и походы Станислав Ваупшасов. Ему выпала доля красногвардейца, бойца Красной Армии, партизана времен Гражданской войны, подпольщика, чекиста, снова подпольщика и партизанского командира.

С 1920 по 1925 год С.А. Ваупшасов находился на подпольной работе в Западных областях Белоруссии и Украины, оккупированных поляками.

После этого он в течение двух лет находился на учебе командирского состава в Москве. В 1930 году Ваупшасов из кадров Красной Армии был переведен в органы государственной безопасности. А затем — жизнь в боевых условиях в Испании, где он, будучи советником в республиканской армии, руководил разведывательно-диверсионными операциями.

— Безусловно!

Черноволосый рванул струны гитары и воскликнул:

— Вот все вы такие, русские.

— Советские, — мягко поправил Альфред.

14-й партизанский корпус дрался против чернорубашечников Муссолини на Каталонском и других фронтах. Корпус потому и назывался партизанским, что задания он выполнял необычные: проникал в тылы фашистов.

Партизанский опыт старшего советника Ваупшасова (он же товарищ Альфред) пригодился здесь в полной мере. Он учил командиров отрядов находить проходы между частями противника, внезапно нападать на них, деморализовать и… исчезать.

Командир корпуса Унгрия, невысокий, стройный испанец, коммунист, в прошлом шахтер, пожимая руку советнику, горячо благодарил его, стараясь повторять известное ему русское слово:

— Спасибо.

Но Ваупшасов был еще и опытным разведчиком. Когда стало известно, что в Мадриде активно действует немецкий резидент Отто Кирхнер, выдающий себя за шведского коммерсанта Кобарда, именно ему, товарищу Альфреду, поручили «переиграть» гитлеровского резидента.

Кобард-Кирхнер жил в мадридской гостинице «Севилья» вместе с помощницей, игравшей роль жены. Держался скромно и замкнуто. Установить с ним контакт, да еще добыть ценные сведения было почти невозможно.

Изучив обстановку, Альфред разработал план операции. В помощники взял республиканца Санчеса Ортиса, превратившегося в ходе хитроумной комбинации в поляка Казимира Кобецкого.

Итак, однажды портье из отеля «Севилья» сообщил Кобарду, что некий Казимир Кобецкий, коммивояжер и торговец старинными драгоценностями, ищет покупателя коллекции картин фламандской школы.

— Казимир Кобецкий? Должно быть, поляк? — сощурился Кобард.

— Видимо, так, — подтвердил портье и поспешил добавить, что поляк нуждается, а на картинах можно неплохо заработать.

Господин Кобард несколько минут обдумывал предложение и наконец к удовлетворению портье кивнул:

— Хорошо, пусть придет завтра и, конечно, принесет товар. Только не дрянь.

На следующее утро Ортис-Кобецкий явился в отель к Кобарду-Кирхнеру. Надо ли говорить, как переживал Альфред-Ваупшасов — автор этой агентурно-оперативной комбинации, хотя и был уверен в том, что немецкий резидент Отто Кирхнер непременно воспользуется возможностью поляка, имеющего «родственные» связи в Аргентине.

Все обошлось благополучно. Первые же фразы, которыми Ко-бард обменялся с Кобецким, подтвердили, что, разыгрывая ценителя живописи, Кобард ищет необходимого ему «нейтрального» курьера. После того как Кобард осмотрел принесенную картину и осведомился, сколько еще картин есть у пана Кобецкого, мнимый поляк пояснил, что всю свою коллекцию он собирается увезти в Буэнос-Айрес, а несколько картин готов продать, так как появились затруднения с деньгами. Паспорт и виза на выезд уже готовы, вот они, пожалуйста, если желаете взглянуть.

По тому, как тщательно Кобард изучал паспорт и визу, видно было, что они интересуют его куда больше, чем полотна фламандской школы. Он заметно оживился, пригласил Кобецкого к себе в номер (они встречались в холле). Немец сказал, что его жена аргентинка, хотя разведчики знали, что она чистокровная немка.