— Здравствуй, Тьма.

Я судорожно сглотнула и приготовилась к обороне, максимально заблокировав все свои чувства.

— И вам мое приветствие, Смерть, — я с уважением поклонилась, обернувшись на главу, — у вас ко мне какие-то вопросы?

Тениан, сидевший в кресле, издал укоризненный вздох и, встав с кресла, подошел ко мне, держа в руках два бокала с вином. Я с подозрением посмотрела на эти бокалы.

— Раньше ты не общалась со мной в такой манере, только в первые годы. Вот, выпей.

Он протянул мне бокал. Я взяла его и осторожно понюхала.

— Вы туда что-то подсыпали, не так ли?

— Почему ты так решила? — поднял в удивлении брови глава, — что случилось, Алувьен? Неужели ты мне не доверяешь?

Я промолчала. Что сказать? Я доверяю ему в том, что там действительно нет яда, но не доверяю ему в том, что там нет эликсира его эльфийки. А Элтэн все-таки Мастер Эликсиров, причем очень и очень хороший Мастер. Таких, как она, Мастеров, можно пересчитать по пальцам обеих рук. Так что, если Элтэн, решив помочь своему возлюбленному, дала ему эликсир, то мне лучше даже не нюхать и не пить.

— Алувьен, — тихо вздохнул Тениан, протягивая ко мне руку, что заставило меня рефлекторно отступить на шаг, — я действительно раскаиваюсь в том, что сделал.

— А что ты сделал? — спокойно спросила я, желая знать, что думает он.

— То, что обидело тебя, — полным раскаяния голосом ответил Смерть.

Если бы я не знала, что глава Гильдии Убийц может владеть своим голосом так же хорошо, как я арбалетом, то безоговорочно поверила бы. Тяжело вздохнув, я подошла к камину и плеснула в огонь немного вина. Огонь полыхнул и стал нежно-фиолетового цвета — верный признак того, что в вине было зелье.

Усмехнувшись, я посмотрела в горящие глаза Смерти и, вернув ему бокал, поднялась по лестнице.

— Не вышло, а жаль, — задумчиво произнес глава.

— Иначе и не могло быть, — ответила я с лестницы, полуобернувшись к нему, — теперь все будет по-другому между нами.

— А как будет?

— Пока не знаю. Спокойной ночи, Смерть. Идите уже спать, вас уже давно дожидается Мастер Заклинаний.

Полностью заблокировав комнату, я разделась и посмотрела в зеркало. Н-да, выгляжу я не важно. Потерянный, задумчивый и потрясенный взгляд, небольшие круги под глазами, горькое выражение лица и обреченность в позе. Картина под названием: 'Поссорилась'. Я заплела косу не слишком туго, и она упала мне чуть ниже талии белой змеей, не сильно стукнув по спине.

Сев на кровать, я подогнула одну ногу, а вторую выпрямила и задумалась в который раз за день над своим положением. То, что моя жизнь теперь кардинально изменилась, я не сомневалась. Между мной и Смертью разверзлась огромная пропасть отчуждения, и мы теперь смотрим друг на друга с ее краев. Теперь я не смогу спокойно обнять его или сесть к нему на колени, завести разговор ни о чем или просто сыграть ему на флейте. Я играю на флейте или трупу, как дань умершему, или близкому человеку, единственным которым был для меня Смерть. Говорят, что Госпожа Тьма следует всегда за Госпожой Смертью, что это два неразделимых существа. В моем случае, разделимые, да еще как! Тьма больше не будет замом Смерти, просто свободная, как ветер в небе, убийца. Хотя, надо еще добиться того, что бы глава меня все-таки отпустил. Интересно, а он будет скучать по мне? Скучать по моей игре на флейте? Порвет ли он мой портрет, когда я уйду, чтобы полностью забыть, что я была частью его Гильдии. Ведь уйдя, я больше не буду существовать для нее, если только я не понадоблюсь ей. Но это просто не возможно. Зачем я, если есть дюжина лучших из лучших? Отчаянные парни, готовые ради своего главы на все. Единственная женщина в высшем ранге, я всегда воспринималась ими, как недостаточно сильный противник, но они всегда слегка побаивались меня, как противника, и все же принимали за слабую. Я для них всегда останусь беззащитной женщиной, а не второй по мастерству.

Завернувшись в черную в неверном свете простыню, я подошла к окну, чтобы посмотреть на ночное небо, но, только подойдя к нему, вспомнила, что я глубоко под землей. Передо мной расстилался, слегка светясь в темноте, город Виван-оль-Ниль, красивый несколько дикой и несколько чуждой красотой. Что чувствует светлые эльфы, когда видят это? Только презрение или же восхищение? Все эльфы в состоянии оценить прекрасное, но межвидовая вендетта может заглушить это. На мой взгляд, город был бы еще красивее, если бы находился под звездным небом. Но кого интересует мое мнение?

Завтра нужно все же сходить в сокровищницу города, чтобы, наконец, получить вторую подсказку. А сколько всего их? Кажется, старик не сказал. Дьявол, даже не знаю, сколько мне придется мучиться в компании темного эльфа. Вот только сейчас я вспомнила, что не видела уже давно Илэра. Да, меня это обрадовало, и насторожило одновременно. Это же его город, и он мог уже раз двести найти меня, где бы я ни была. Неужели дела? Или проблемы? Последняя мысль мне понравилась. А что я чувствую к Илэру? Если убрать постоянный гнев на него, то что? Страх. Страх перед тем, что не устою перед ним. Что еще? Слишком запутанный клубок чувств, чтобы можно было сразу все разгадать. Но одно чувство я выделила, и мне оно нисколько не понравилось.

Ладно, мне нужно поспать.

…Я вновь сидела на том же лугу, что и в прошлый раз. Только в этот раз кроме меня никого не было. Слегка теплый ветер колыхал серебристо- зеленую траву, превращая луг в травяное море. Возле меня протекал небольшой ручек, а над ним летало несколько больших и ярких бабочек. Я намочила руку и подняла, на нее тут же села самая крупная и яркая бабочка. Осторожно поднеся руку с бабочкой почти что к самому лицу, я принялась рассматривать насекомое. Красивые изумрудные крылья с черным узором. Бабочка вспорхнула с руки, чуть задев меня, а на ее место прилетела другая, багрово-золотая, а после нее сине-серебристая.

Рядом со мной лежала та флейта. Мое сердце защемило от неясной тоски, и, повинуясь внезапному порыву, я поднесла ее к своим губам и начала играть тихую, нежную и ласковую мелодию. Эту мелодию я никогда не играла, но ее звучание показалось мне знакомым. Поднялся ветер, и в воздухе закружились белые одуванчики, оседая у меня в волосах и на голубом платье, одетом на мне, но я не стала отвлекаться на это. Я закрыла глаза, отдаваясь музыке, стараясь всей душой прочувствовать игру.

За моей спиной послышались тихие шаги, и на мою голову опустился венок.

— Не останавливайся, — попросил голос, который не позволил мне умереть.

Я не поняла его слов, но их значение дошло до меня. Закончив играть, я положила флейту рядом с собой и сняла венок, чтобы посмотреть на него. Он был выполнен в голубых тонах, с вплетенными туда травами, не только цветы. Красиво, во всяком случае, мне понравилось.

— Спасибо, — поблагодарила я и вернула венок на голову, — скажи, кто ты?

— Я тот, кто любит тебя, — он сел рядом со мной, но я не могла увидеть его лицо.

— А имя? — не отставала я.

— Ты сама знаешь его, Алувьен. Загляни в сердце и узнаешь.

Меня, признаться, слегка озадачило это. Я немного посидела, вслушиваясь в себя, а потом, глядя вдаль, задумчиво произнесла:

— Ты мое Солнце, а имя тебе Лайгервэйн, Ветер Битв. Мой Ветер.

— Фэйтэн, скажи, что тебя огорчило сегодня? — спросил Ветер, — я чувствую, что душа твоя не спокойна.

— Фэйтэн? — переспросила я.

— Флейта Жизни, — пояснил он, — мы тебя иногда так звали. Ты же не думаешь, что твое имя действительно Алувьен?

— Думаю, — несколько обиделась я, — а какое же?

— Алувэйн — Цветок Ночи.

— Как-как? — поперхнулась я воздухом, — Цветок Ночи?!

— Что-то не так, любимая? — я знала, что он недоуменно приподнял бровь, — ну-ка, расскажи, что у тебя происходит!

Не повиноваться этому голосу было просто невозможно, даже мысль о том, что можно не послушаться, казалась абсурдной. Я принялась рассказывать основные моменты своей жизни. Не забыла я еще вспомнить о Илэре. Только рассказала я о нем в нелестных эпитетах.