Если он хочет, он видит за счёт божественного глаза, очищенного и превосходящего человеческий, смерть и перерождение существ, он различает низших и великих, красивых и уродливых, счастливых и несчастных, в соответствии с их каммой: «Эти существа, что имели дурное поведение телом, речью и умом, оскорблявшие благородных, придерживавшиеся неправильных воззрений и действовавших под влиянием неправильных воззрений, с распадом тела, после смерти, рождаются в мире лишений, в плохих местах, в низших мирах, в аду. Но эти существа, что имели хорошее поведение телом, речью и умом, не оскорблявшие благородных, придерживавшиеся правильных воззрений и действовавших под влиянием правильных воззрений, с распадом тела, после смерти, рождаются в приятных местах, в небесных мирах». Так, посредством божественного глаза, очищенного и превосходящего человеческий, он видит смерть и перерождение существ, он различает низших и великих, красивых и уродливых, счастливых и несчастных, в соответствии с их каммой. Он может засвидетельствовать такую способность сам, как только представится возможность.

Если он хочет, то за счёт прекращения умственных загрязнений, он пребывает в состоянии освобождённого ума, свободный от загрязнений, освобождённый мудростью, зная и проявляя эти состояния самостоятельно, прямо здесь и сейчас. Он может засвидетельствовать такую способность сам, как только представится возможность».

В каноне эта сутта называется "Самугатта сутта: Возникновение", но поскольку переводчик с пали (дост. Тханиссаро) посчитал, что она не отражает смысла сутты, он дал ей новое название.

«Монах, намеревающийся тренировать возвышенный ум, должен периодически уделять внимание трём темам: иногда ему следует обращать ум к теме сосредоточения; иногда ему следует обращать ум к теме увеличения старания; иногда ему следует обращать ум к теме беспристрастности. Если монах, намеревающийся тренировать возвышенный ум, будет уделять внимание только теме сосредоточения, то может статься так, что его ум начнёт склоняться к лености. Если он будет уделять внимание только теме увеличения старания, то может статься так, что его ум начнёт склоняться к возбуждённости. Если он будет уделять внимание только теме беспристрастности, то может статься так, что его ум не будет правильным образом утверждён для того, чтобы останавливать загрязнения. Но когда он периодически обращает ум к теме сосредоточения, периодически обращает ум к теме увеличения старания, периодически обращает ум к теме беспристрастности — его ум мягкий, податливый и сияющий, и не хрупкий. Он правильно утверждён для остановки загрязнений.

Подобно тому, как золотых дел мастер или его ученик, устанавливает плавильную печь. Установив печь, он разводит в ней пламя. Когда пламя разожжено, он берёт щипцами кусок золота и помещает его в печь. Он периодически дует на него, периодически брызгает на него водой, периодически внимательно исследует его. Если бы он только дул на него, то могло бы статься так, что золото бы просто выгорело. Если бы он только брызгал на него водой, то могло бы статься так, что золото бы остыло. Если бы он только внимательно исследовал его, то могло бы статься так, что золото не стало бы безукоризненным. Но когда он периодически дует на него, периодически брызгает на него водой, периодически внимательно исследует его, золото становится мягким, податливым и сияющим. Оно не хрупкое и с ним можно работать. И тогда какое бы украшение не задумал сделать мастер — пояс, серьгу, ожерелье или золотую цепь — золото может послужить этой цели.

Точно также монах, намеревающийся тренировать возвышенный ум, должен периодически уделять внимание трём темам: иногда ему следует обращать ум к теме сосредоточения; иногда ему следует обращать ум к теме увеличения старания; иногда ему следует обращать ум к теме беспристрастности. Если монах, намеревающийся тренировать возвышенный ум, будет уделять внимание только теме сосредоточения, то может статься так, что его ум начнёт склоняться к лености. Если он будет уделять внимание только теме увеличения старания, то может статься так, что его ум начнёт склоняться к возбуждённости. Если он будет уделять внимание только теме беспристрастности, то может статься так, что его ум не будет правильным образом утверждён, для того чтобы останавливать загрязнения. Но когда он периодически обращает ум к теме сосредоточения, периодически обращает ум к теме увеличения старания, периодически обращает ум к теме беспристрастности — его ум мягкий, податливый и сияющий, и не хрупкий. Он правильно утверждён для остановки загрязнений.

И тогда к каким бы из высших знаний он не направил свой ум к познанию и реализации, он может познать их самостоятельно, как только для этого откроется возможность.

Если он хочет, он овладевает сверхъестественными силами. Будучи одним, он становится многими; будучи многими, он становится одним. Он появляется. Он исчезает. Он беспрепятственно проходит сквозь стены, бастионы, горы, как если бы шёл сквозь пустое пространство. Он ныряет и выныривает из земли, как если бы она была водой. Он ходит по воде и не тонет, как если бы вода была сушей. Сидя со скрещенными ногами, он летит по воздуху, как крылатая птица. Своей рукой он касается и ударяет даже солнце и луну, настолько он силён и могущественен. Он так влияет на тело, что достигает даже миров Брахмы. Он может засвидетельствовать такие способности сам, как только представится возможность.

Если он хочет, он слышит за счёт божественного уха, очищенного и превосходящего человеческое, различные виды звуков: божественные и человеческие, далёкие и близкие. Он может засвидетельствовать такую способность сам, как только представится возможность.

Если он хочет, он может знать умы других существ, других личностей, направив на них свой собственный ум. Он различает ум со страстью как ум со страстью, а ум без страсти как ум без страсти. Он различает ум с отвращением как ум с отвращением, а ум без отвращения, как ум без отвращения. Он различает ум с невежеством как ум с невежеством, а ум без невежества, как ум без невежества. Он различает суженный ум как суженный ум, расширенный ум, как расширенный ум. Он различает увеличенный ум как увеличенный ум, а не-увеличенный ум как не-увеличенный ум. Он различает сильный ум [который ещё не достиг наивысшего уровня] как сильный ум, и непревзойдённый в силе ум как непревзойдённый в силе ум. Он различает сосредоточенный ум как сосредоточенный ум, а не-сосредоточенный ум как не-сосредоточенный ум. Он различает освобождённый ум как освобождённый ум, а не-освобождённый ум как не-освобождённый ум. Он может засвидетельствовать такие способности сам, как только представится возможность.

Если он хочет, он может вспомнить многочисленные прошлые жизни: одну жизнь, две жизни, три жизни, четыре, пять, десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят, сто, тысячу, сто тысяч, многие кальпы свёртывания вселенной, многие кальпы развёртывания вселенной, [вспоминая]: «Там у меня было такое-то имя, я жил в таком-то роду, имел такую-то внешность. Таковой была моя пища, таковым было моё переживание удовольствия и боли, таковым был конец моей жизни. Умерев в той жизни, я появился здесь». Так он вспоминает многочисленные прошлые жизни в подробностях и деталях. Он может засвидетельствовать такую способность сам, как только представится возможность.

Если он хочет, он видит за счёт божественного глаза, очищенного и превосходящего человеческий, смерть и перерождение существ, он различает низших и великих, красивых и уродливых, счастливых и несчастных, в соответствии с их каммой: «Эти существа, что имели дурное поведение телом, речью и умом, оскорблявшие благородных, придерживавшиеся неправильных воззрений и действовавших под влиянием неправильных воззрений, с распадом тела, после смерти, рождаются в мире лишений, в плохих местах, в низших мирах, в аду. Но эти существа, что имели хорошее поведение телом, речью и умом, не оскорблявшие благородных, придерживавшиеся правильных воззрений и действовавших под влиянием правильных воззрений, с распадом тела, после смерти, рождаются приятных местах, в небесных мирах.» Так, посредством божественного глаза, очищенного и превосходящего человеческий, он видит смерть и перерождение существ, он различает низших и великих, красивых и уродливых, счастливых и несчастных, в соответствии с их каммой. Он может засвидетельствовать такую способность сам, как только представится возможность.