Ярцев проконтролировал, чтобы телеграмма была немедленно отправлена в Москву, и предупредил шифровальщика, чтобы тот «забыл о ней».

30 июня и 5 августа 1938 г. состоялись очередные встречи Ярцева с Таннером. Советский разведчик вновь в сжатой форме охарактеризовал обстановку, возможные позиции Финляндии в складывающейся ситуации и реакцию на это советской стороны. Безопасность Суоми и выгоды торгово-экономических отношений с СССР советское правительство гарантирует, если финны пойдут навстречу пожеланиям Москвы.

— Хорошо ли вы себе представляете, господин Таннер, что все это сулит Финляндии?

Таннер, в свою очередь, не менее упорно стал настаивать на собственном варианте урегулирования советско-финляндских отношений.

— Почему бы, господин Ярцев, нам не прийти к нашей общей цели через ряд промежуточных договоренностей, например решение пограничных конфликтов, подписание торгового соглашения и т. п.?

— Вы отчасти правы, господин Таннер, и этот вопрос уже затрагивал господин Холсти. Но где уверенность в том, что мы продвинемся далее первых соглашений и разрешим основной вопрос о военнополитическом альянсе? К тому же по указанным вами вопросам следует вести конкретные переговоры в Москве. Я же вижу смысл наших с вами переговоров в том, чтобы хотя бы подойти к решению принципиально важного и актуального вопроса о политическом сотрудничестве.

Таннер энергично возразил:

— Поскольку секретные переговоры начались в Хельсинки, то продолжать их целесообразно здесь же. В Москве, несомненно, больше шансов привлечь к ним внимание посторонних глаз, а связь и консультации членов делегации с правительством Финляндии были бы затруднены.

— Я доложу в Москву о вашем мнении, господин Таннер, — и Ярцев попрощался.

11 августа Ярцев снова встретился с Таннером. Разведчик передал и.о. министра иностранных дел, что Москва считает необходимым провести обсуждение вопросов, дополнительно выдвинутых финнами, в Москве и просит уточнить состав финской делегации. Ярцев еще раз напомнил, что обсуждение важных и взаимовыгодных вопросов в Москве будет результативным, если предварительно удастся решить коренной вопрос — о военно-политическом сотрудничестве.

— Что же, господин Ярцев, вы нам конкретно предлагаете?

— По-моему, я недвусмысленно высказывался на этот счет. Если финское правительство не считает, что оно может в настоящее время заключить полномасштабное секретное соглашение с Россией, то Москву удовлетворило бы закрепленное в устной форме обязательство Финляндии быть готовой к отражению возможного нападения агрессора и с этой целью принять военную помощь СССР.

— Сооружение фортификационных укреплений на Аландских островах, — продолжил Ярцев, — необходимо с точки зрения безопасности Финляндии. Однако укрепления на островах не меньше нужны и для обеспечения безопасности Ленинграда. Это очевидно, и Москва может дать свое согласие на укрепление Аландских островов, если России будет предоставлена возможность принять в этом деле участие, а также если будет позволено направить туда своего наблюдателя, контролирующего ход инженерно-оборонительных работ и последующее использование крепости по ее назначению. Разумеется, деятельность этого наблюдателя должна носить секретный характер.

На лице Таннера отразилось внутреннее напряжение.

— В Москве также надеются, — сказал разведчик, — что финское правительство позволит СССР сотрудничать с Финляндией в использовании военно-морской и авиационной базы на Сур-Сари (остров Го-гланд).

Ярцев сделал паузу, чтобы оценить, какое впечатление на собеседника произвели сделанные им предложения. Но Таннер не произнес ни звука.

— Принятие Финляндией предложенной программы сотрудничества в военной области было бы одобрено и активно поддержано Москвой.

— Каким образом, господин Ярцев?

— СССР гарантировал бы нерушимость нынешних границ Финляндии, прежде всего морских, — подчеркнул разведчик. — В случае необходимости оказал бы финнам помощь оружием на выгодных условиях. Он пойдет на подписание взаимовыгодного торгового соглашения с Хельсинки, что стимулировало бы в дальнейшем развитие ее промышленности и сельского хозяйства.

— Минуту, господин Ярцев, — вцепился в собеседника Таннер. — Что такое «русская военная помощь»?

— Попробую объяснить. Я не имею под этим термином в виду ни посылку советских вооруженных сил в Финляндию, ни какие-либо территориальные уступки с ее стороны. Как видите, господин Таннер, советская сторона сделала некоторые выводы из предыдущих замечаний финнов и пошла им навстречу.

Таннер с удовлетворением кивнул головой.

— Моя личная точка зрения относительно сделанных вами, господин Ярцев, комментариев такова, что Финляндия вряд ли их примет, — глухо произнес он. — Впрочем, я обязан доложить о них руководству.

Премьер Каяндер со слов Таннера понял, что хотя русские и сделали некоторые уступки в целях сближения с финнами, но в военной области их позиция мало в чем изменилась.

— В следующий раз передайте этому Ярцеву, — сказал он Таннеру, — что предложения СССР даже в новом варианте подрывают политику нейтралитета Хельсинки, и более настойчиво добивайтесь скорейшего начала торговых переговоров.

Действуя в соответствии с полученными распоряжениями, Таннер пригласил Ярцева в МИД и сообщил ответ Хельсинки на предложения советского правительства от 11 августа. Затем Таннер пустился в рассуждения о пользе торговли и важности урегулирования пограничных споров.

— И это все, господин Таннер? Ради этого вы пожертвовали своим временем и приняли меня?

— На что же вы еще могли рассчитывать, Ярцев?!

Ярцев направился к выходу из кабинета Таннера, но неожиданно остановился на пороге и слегка покачал головой.

15 сентября 1938 г. Таннер вновь принял Ярцева. По словам Таннера, финская сторона еще раз проанализировала советские предложения. Она вновь подтвердила свое отрицательное отношение к сооружению военных баз иностранными государствами на Балтике.

— Мы не захлопываем дверь и не свертываем секретные переговоры, господин Ярцев. Финны даже готовы закупать у России такие виды вооружения, в которых они могут нуждаться, если их качество и цена будут приемлемыми.

«Похоже, это первая незначительная уступка финнов, чтобы подсластить горькую пилюлю отказа от полномасштабного военного сотрудничества», — мелькнуло в голове разведчика.

— Что касается укрепления Аландских островов и острова Гог-ланд, — твердо произнес Таннер, — то финское правительство отклоняет эти предложения без каких-либо встречных соображений.

«Скверно, — решил Ярцев, — тут-то нам и следовало поговорить и поискать точки соприкосновения. Неужели финское руководство не понимает, что своим отказом оно лишь приближает военные события европейского масштаба?»

В этом духе Ярцев информировал Москву, которая ответила, что, хотя переговоры, по-видимому, зашли в тупик и в этом немалую роль сыграли западные друзья и союзники Финляндии, нам не следует пока выступать за их прекращение. Ответственность за неудачу переговоров должна взять на себя финская сторона.

В середине октября 1938 года министр иностранных дел Р. Хол-сти, только что вернувшийся из Женевы, вызвал к себе Ярцева и сообщил, что в Женеве в присутствии наркоминдела М.М. Литвинова и министра иностранных дел Швеции Сандлера была достигнута договоренность о том, что вопрос об укреплении Аландских островов обсудят участники договора 1926 года об их демилитаризации (в их числе были немцы, англичане, французы, итальянцы и многие другие, но не было русских). Финский министр подчеркнул также, что это, по сути, является «исчерпывающим аналитическим» ответом Хельсинки.

— Господин Холсти, вероятно, мы видимся в последний раз. Я всегда шел на встречу с вами, надеясь, что удастся продвинуться по пути укрепления мира, уберечь наши страны от худшего — войны. Советское правительство, как можно было заметить, занимало на переговорах не только принципиальную, но и гибкую позицию, которую финские партнеры в то время не сумели оценить по достоинству.