Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

В.П. Рощин, куратор венской резидентуры в центральном аппарате разведки, на проекте сообщения записал: «На подпись руководству не доложено ввиду начала войны».

26. На западных рубежах Отчизны

Работа в Прибалтике оставалась важным направлением деятельности внешней разведки в предвоенный период.

Вплоть до 1932 года основные задачи сотрудников разведки в Прибалтийских государствах были связаны с противодействием политике их правящих кругов по организации «санитарного кордона» на границах с СССР, а также подрывной работе белоэмигрантских центров в этих странах.

Новые акценты пришлось расставить в связи с приходом к власти Гитлера.

В директиве Центра в резидентуры в странах Балтии на 1933 год особо подчеркивалось, что «необходимо углубить работу по освещению деятельности немцев, а именно: а) следить за германской политикой в Прибалтике, и в особенности в Эстонии, б) выявлять работу немецких нацистов по созданию местных фашистских организаций и каналы их связей, в) освещать влияние Германии на внешнюю и внутреннюю политику Прибалтийских государств и их связи с германскими нацистами».

В Прибалтийских странах проходили начальную школу оперативной работы многие будущие известные разведчики.

«Легальную» резидентуру в Эстонии в 1932–1934 годах возглавлял Д.Г. Федичкин, который имел на связи агентуру из местных немцев, в том числе из организации «Балтийское братство». Вместе с ним в качестве оперативного сотрудника работал В.В. Рябов, ставший впоследствии одним из руководителей научнотехнической разведки. В 1935–1936 годах резидентуру возглавлял И.А. Чичаев, а с 1937 по 1940 год — С.И. Ермаков.

Рижской резидентуре в деятельности внешней разведки Советского Союза отводилась особая роль, поскольку там находились центры иностранных разведок, работавших по Прибалтике, и наиболее активные группировки белоэмигрантов. Кроме того, через Ригу направлялась в то время диппочта из СССР в страны Западной Европы и в Америку. В Риге происходили встречи с агентурой, приезжавшей в Латвию из соседних стран. Резидентом «легальной» резидентуры в Латвии с 1938 по 1940 год был И.А. Чичаев. Вместе с ним работали разведчики Е.И. Кравцов, сначала как сотрудник консульского отдела полпредства в Риге, а затем как консул в Либаве, и Николай Лы-сенков, как корреспондент ТАСС в Латвии. Впоследствии Чичаев, Кравцов и Лысенков стали известными в разведке людьми, занимали ответственные посты в Центре, руководили резидентурами. Их имена вошли в славную летопись истории внешней разведки. Прибалтика для них была боевым крещением.

До И.А. Чичаева резидентом в Латвии с мая 1935 года по август 1937 года работал С.А. Родителев, затем с февраля 1938 года он под фамилией Глебов возглавлял Ковенскую резидентуру.

Активно действовали в Прибаттике наши нелегальные группы, которые возглавлял опытный советский разведчик-нелегал Р. Бирк, переброшенный туда специально из Берлина.

Сообщения Бирка имели ту ценность, что они как бы в разрезе показывали настроения различных групп населения — как пронемецкие, так и просоветские. Это позволяло руководству СССР проводить в отношении этих стран более взвешенную политику, опираясь на антинемецкие настроения и опасения территориальных захватов со стороны Германии, и предложить правительствам этих стран оборонительные соглашения.

Как и предвидела внешняя разведка, Берлин сделал ставку на использование в своих интересах влиятельной немецкой общины в Прибалтике. Еще в то время, когда этот район был частью Российской империи, прибалтийские немцы являлись крупнейшими промышленниками и, как правило, численно превосходили русских среди местного чиновничества. В Мемельском крае и некоторых других районах компактного проживания немцев сторонники Гитлера еще до его прихода к власти создавали фашистские организации и выступали с требованиями переориентации Прибалтийских государств на Германию. Под давлением Берлина и «пятой колонны» руководители Литвы в конечном счете пошли на передачу Германии Мемеля (в настоящее время Клайпеда).

Процесс нацификации немецкого населения стран Балтии сопровождался насаждением фашистской идеологии и среди коренных жителей. Этому способствовали широкий размах националистической и антисоветской пропаганды в Латвии, Литве и Эстонии после выхода из состава России, ограничение демократических свобод и явная тяга правящих кругов к совершению государственных переворотов правого толка, а также наличие благоприятной социально-экономической базы. В частности, с отпочкованием от России прибалты не смогли приспособить свою промышленность к изменившимся условиям и выйти на новые рынки сбыта (к 1940 г. промышленное производство не достигло объема 1913 г., за исключением Литвы, где, однако, исходный уровень был весьма низким). Армию безработных и люмпенов увеличивало и глубокое расслоение крестьянства.

В итоге для экстремизма в Прибалтийских странах имелась питательная среда, в которой стали возникать организации профашистского толка. В Эстонии, например, активизировались местные фашисты — вапсы (члены «Эстонского союза освободительной борьбы»).

В спецсообщении из таллиннской резидентуры в Центр в августе 1933 года указывалось, что «фашистские настроения зашли так далеко, что правительство Эстонии решило ввести военное положение и закрыть некоторые фашистские организации». Но сам характер существовавших в этих странах реакционных режимов и давление Германии быстро сводили на нет подобные ограничительные попытки. Берлин просто принимал меры экономического воздействия, пользуясь своим положением одного из главных торговых партнеров прибалтов, вынуждая их идти на уступки. К тому же во второй половине 30-х годов Германия вытеснила Англию с ведущих позиций на прибалтийском рынке.

По данным разведки, непосредственной разработкой акций политического влияния на правящие круги стран Балтии занимался специальный разведывательный центр военной разведки — абвера — в Кёнигсберге. Немцы подталкивали прибалтов на путь так называемого нейтралитета, за внешне благопристойной формулой которого скрывался отказ от сближения с Советским Союзом, активно выступавшим в то время за создание системы коллективной безопасности с целью обуздания экспансионистских устремлений Гитлера.

В связи с этим в Москве в целом с одобрением восприняли усилия Прибалтийских стран, направленные на образование Балтийской Антанты в сентябре 1934 года. Накануне заключения этими странами соглашения НКИД СССР в директиве загранпредстави-тельствам указал, что «в нынешней международной обстановке мы относимся положительно к соглашению Латвии, Литвы и Эстонии, полагая, что его положительные стороны перевешивают отрицательные». В Советском Союзе надеялись на усиление в странах Балтии позиций тех представителей политических, военных и экономических кругов, которые видели угрозу германской агрессии и высказывались за организацию отпора агрессору.

Однако были настораживающие моменты. Балтийская Антанта могла быть использована Западом, прежде всего Германией, против Советского Союза.

Безусловно, руководители Литвы, Латвии и Эстонии отдавали себе отчет в опасности той игры, которую вели: она могла при вести к оккупации их стран немцами, как это случилось в Чехословакии.

Однако они рассчитывали, что им удастся договориться с немцами за счет Советского Союза и стать их союзниками, и были готовы дать свое согласие, если Берлин потребует пропустить германские войска через территорию Прибалтики для вторжения в СССР.

Резидентура в Риге информировала Центр об активных попытках германофильских кругов Латвии при участии президента Ульма-ниса на секретных переговорах получить согласие Гитлера на установление союзнических отношений. В свою очередь, немцы делали упор на усиление экономической зависимости Латвии от Германии, чтобы подключить промышленость республики и ее сельское хозяйство к обслуживанию нужд вермахта. Резидентура в Таллинне, отмечая сдвиг эстонской внешней политики в сторону Германии, фиксировала, что Германия рассматривает сланцевую промышленность Эстонии в качестве базы горюче-смазочных материалов для авиации и мотомеханизированных частей.

80
{"b":"539008","o":1}