Об одном таком эпизоде пойдет рассказ в этом очерке…
Летний день 1934 года был на исходе. Начальник Иностранного отдела ОГПУ А.Х. Артузов подошел к окну, задернул шторы и включил настольную лампу под зеленым абажуром. Артур Христианович любил эти часы. Неяркий свет лампы действовал на него успокаивающе. Думалось хорошо и легко, несмотря на тяжелый, как всегда до предела загруженный, день.
Принесли телеграмму из Берлина о расстановке политических сил в высшем руководстве Германии. В ней говорилось: «…по сведениям, полученным из близкого окружения премьер-министра Германии фон Папена…» Источником информации был «Музыкант». Артузов задумался. Вспомнил подобную телеграмму, в которой ссылка делалась на окружение Германа Геринга. От этого же источника поступала информация о планах и замыслах правящих кругов Германии о «завинчивании гаек» в стране и установлении «нового порядка» в Европе, о подготовке к войне против СССР.
Было о чем задуматься… В прошлом, 1933 году руководство разведки, взвесив обстоятельства, возникшие с приходом к власти Гитлера, направило в Берлин список наиболее ценных источников, работу с которыми предложило обеспечить силами исключительно нелегального аппарата берлинской резидентуры.
Нелегальные резидентуры и группы нашей разведки в Германии были хорошо организованы и сильны. Работавшие в них опытные профессионалы создали продуманную систему связей, явок, маршрутов и мест встреч, конспиративных квартир и передаточных пунктов. Так, в качестве одного из пунктов для проведения встреч и обработки полученных материалов служил арендованный нашим разведчиком-нелегалом фармацевтический магазин, а его склад использовался в качестве фотолаборатории, где переснимались полученные от агентов материалы, а пленки надежно камуфлировались.
«Легальный» резидент внимательно наблюдал за деятельностью нелегальных групп, координировал их работу, обеспечивал связь с Центром, в том числе и через соседние страны. Он особенно беспокоился об обеспечении их безопасности.
Артур Христианович вызвал к себе Б.Д. Бермана, своего заместителя, только в прошлом году вернувшегося из Берлина, где тот возглавлял «легальную» резидентуру, и поинтересовался сведениями об источнике, снабжавшем Центр такой важной информацией.
…Нелегалы в Берлине обратили внимание на энергичного и общительного музыканта по имени Карл Флик-Штегер. Американец немецкого происхождения, 1899 года рождения, уроженец Вены, дирижер и композитор. Весьма известный в Берлине и США человек. Концерт из его произведений исполнялся в 1932 году в Белом доме вскоре после избрания Ф.Д. Рузвельта президентом США. Жена Флик-Штегера пела в мюнхенской опере. Брат был директором популярного в местных кругах театра во Фрайбурге. Ко всему прочему Штегер пробовал себя на журналистском поприще: выступал со статьями в печати. Одна только артистическая карьера, видимо, не устраивала честолюбивого американца. С 1929 года он состоял внештатным сотрудником солидного американского пресс-агентства в Берлине. Флик-Штегер вращался в высших кругах берлинского общества, был вхож в салоны берлинской аристократии, нравился женщинам, располагал связями среди высокопоставленных чиновников Третьего рейха, включая окружение Гитлера, фон Папена и Геринга.
Б.Д. Берман, будучи резидентом, поручил Джиму, одному из сотрудников нелегальной резидентуры в Берлине, познакомиться с Карлом Флик-Штегером. Знакомство состоялось легко. После первых же встреч они стали друзьями и обращались друг к другу по имени и на «ты». Мало того, посещая очередную любовницу, Флик-Штегер использовал дружбу с Джимом как алиби, говоря жене, что идет с ним в ресторан или кафе.
Разведчик по совету Бермана занял выжидательную позицию в изучении Флик-Штегера, просто поддерживая с ним дружеские отношения. Однако вскоре предстояло договориться о встрече Флик-Штегера и Б.Д. Бермана в связи с предстоящим отъездом резидента в Москву.
20 октября 1933 г., накануне отъезда, Берман доложил в Центр: «Завербовали Флик-Штегера. Он имеет доступ туда, куда мы попасть и мечтать не можем. Имеет своих людей в учреждениях, которые сугубо нас интересуют. В течение двух вечеров я с ним договорился до последних мелочей. Говорил по-немецки, представился как наш генерал. Он берется делать все, что нам нужно». Карлу Флик-Штегеру был присвоен псевдоним «Музыкант».
Однако через некоторое время после возвращения в Москву Борис Давыдович признался Артузову, что, получив вызов в Центр, чтобы занять пост заместителя начальника разведки, он поддался искушению приобрести еще один ценный источник информации и неоправданно форсировал работу с «Музыкантом». Его подвела та легкость, оправдывался Берман, с которой приобреталась ценнейшая агентура из среды антифашистов в Германии в период, предшествующий приходу к власти Гитлера.
При этом, по его словам, он не учел, что такой человек, как «Музыкант», не может не находиться в поле зрения местной контрразведки.
Так оно и оказалось на самом деле. Об этом разведка узнала от «Брайтенбаха», который не раз предупреждал ее об опасных действиях немецкой контрразведки.
После отъезда Бермана из Берлина связь с «Музыкантом» поддерживал Джим. Американец заявил, что готов завербовать для нас комиссара криминальной полиции Нуссбаума, занимавшегося вопросами безопасности в области экономики Германии. Кроме того, он передал список из 7 человек, из которых 4, включая полицейского, работали в гестапо. «Музыкант» добавил, что хотел бы получить деньги для оплаты их услуг к концу месяца.
В этой связи резидентура писала в Центр: «Весьма желательно, чтобы с деньгами приехало лицо от Бермана или, еще лучше, он сам. Кажется, «Музыкант» сильно разбрасывается, а наши указания на этот счет оставляет без внимания».
Через некоторое время один из близких знакомых Джима, имевший контакты в абвере, рассказал ему, что гестапо запросило военную контрразведку о том, известны ли ей какие-либо вызывающие подозрения связи Флик-Штегера среди офицеров. Этот интерес со стороны гестапо «Музыкант» объяснил Джиму тем, что недавно передал в США текст письма бывшего кайзера союзу офицеров, в котором содержалась критика в адрес Гитлера. Джим, почувствовав неладное, посоветовал проявлять осторожность и на 2–3 недели оставить в покое свои связи. Опытный разведчик не сомневался, что «Музыкант» попал в поле зрения гестапо. В Центр он написал: «Флик-Штегер много времени уделяет журналистике. Так из него не выйдет толковый разведчик. Из-за своей чисто американской неосторожности и самоуверенности он может подвести и меня. В данный момент следует на 3 недели или месяц отложить приезд в Берлин «генерала» (т. е. Бермана. — Авт.) и временно работу с Флик-Штегером прекратить до получения новых инструкций руководства».
И только теперь резидентура решила использовать для проверки «Музыканта» своего самого надежного агента «Брайтенбаха», ответственного сотрудника гестапо, уже не раз отводившего беду от разведчиков.
Результаты были ошеломляющими. В досье гестапо на Флик-Штегера, полученном через «Брайтенбаха», указывалось: «Флик-Штегер весьма продолжительное время находится под наблюдением гестапо. За положением его дела следит военная разведка (абвер), которой направляются все данные, полученные в результате его «разработки». Абвер проявляет к этому делу особый интерес. Дело Флик-Штегера было затребовано Герингом. При общении с Флик-Штегером нужно проявлять особую осторожность, так как он работает на все стороны».
В деле гестапо на «Музыканта», кроме того, говорилось, что в Берлине он обладает широким кругом связей среди высокопоставленных лиц. В списке своих связей под рубрикой «личные» «Музыкант», в частности, указывал: «Гитлер — хорошо знаком с ним с 1929 года. Оказывал ему различные услуги частного характера. Геринг — очень хорошо знаком с ним с 1928 года. Часто бываю у него дома, нередко он принимает меня и на службе». В целом список связей «Музыканта» свидетельствовал о его большом интересе к положению в армии, спецслужбах и в военной промышленности. Под рубрикой «научные связи» в нем значились: Карл Гофман (газы), Фламм (подводные лодки), Фриц Ланге и Арно Браш (расщепление атомного ядра), Шленк (научный консультант рейхсвера), Хансен (стратосферные летательные аппараты).
