Халстед заерзал на своем месте, и хотя я видел, что он не в восторге от услышанного, у него нашлись силы промолчать.

— Джо Рудетски находился здесь почти две недели, — сказал Фаллон. — Что ты нашел, Джо?

— Я обнаружил еще восемь колонн с резьбой, — ответил Рудетски. — Я сделал, как вы сказали — просто расчистил территорию вокруг и не дотрагивался до них руками. — Он встал и подошел к карте на стене. Большая часть карты оставалась чистой, но район вокруг сенота был помечен чернилами. — Вот они где, — сказал он. — Я отметил их все.

— Я должен посмотреть на них, — сказал Фаллон. — Джентльмены, мистер Рудетски не археолог, но у него имеется большой опыт проведения топографических наблюдений, и он будет нашим картографом. — Он взмахнул рукой. — По мере продвижения наших работ эта карта, я надеюсь, начнет заполняться, и с нее исчезнут белые пятна. Теперь приступим к делу.

Он назначил пять исследовательских бригад, каждую из которых возглавил археолог, который должен был руководить работой, и каждой бригаде выделил свой участок. У него имелась карта Виверо, перерисованная с зеркала, которую он использовал как грубую схему. Затем он повернулся ко мне.

— Вы будете исключением, Джемми, — сказал он. — Хотя мы и не намерены проводить сейчас детальные исследования, но я думаю, что сенот может обеспечить нас некоторыми интересными находками. Сенот полностью в вашем распоряжении. — Он усмехнулся. — Мне кажется, вам сильно повезло. У вас будет возможность целый день плескаться в холодной воде, в то время как остальные потеют на солнце.

Я тоже подумал, что это хорошая идея, и подмигнул Кэтрин. Халстед это заметил и удостоил меня каменным взглядом. Затем он повернулся к Фаллону и сказал:

— Землечерпалка может выполнить работу быстрее — как это делал Томпсон в Чичен-Ица.

— Это было давным-давно, — произнес Фаллон мягко. — Землечерпалка разрушает керамические изделия. Было бы глупо не воспользоваться преимуществами водолазной техники, получившей развитие со времен Томпсона.

Это было настолько археологически очевидно, что Халстед не мог возражать дальше, не выглядя при этом полным идиотом, и он больше ничего не сказал, но низким шепотом заговорил с Кэтрин и несколько раз яростно потряс головой. Я хорошо себе представлял, что он ей говорит, но не вмешивался — я узнаю все достаточно скоро.

Дискуссия продолжалась еще полчаса, после чего совещание закончилось. Я вышел вместе с Рудетски, который хотел показать мне, где находится мое снаряжение, и он привел меня к домику, поставленному у самого края сенота.

— Я подумал, что вам захочется быть поближе к месту работы, — сказал он.

Половина домика была отведена под мое жилище и содержала кровать с москитной сеткой, стол, стул и маленький столик. Вторую половину домика заполнило оборудование. Я посмотрел на него и почесал в затылке.

— Мне хотелось бы, чтобы этот воздушный компрессор находился в другом месте, — сказал я. — И все большие баллоны. Вы можете построить сарай поблизости от домика?

— Конечно, это совсем не сложно. Я устрою это завтра.

Мы вышли наружу, и я посмотрел на сенот. Он имел форму неправильного круга более ста футов в диаметре. Позади него резко поднимался вверх склон холма, образуя почти отвесный утес, который становился более пологим у вершины, там, где Виверо расположил Храм Чака. Я подумал о том, какая здесь может быть глубина.

— Мне нужен плот, — сказал я. — С него мы сможем бросить трос и закрепить его на дне — если нам удастся его достать. Но это может подождать до тех пор, пока я не сделаю предварительное погружение.

— Вы только скажите мне, что вам нужно, и я все устрою, — заверил меня Рудетски. — Я здесь для того и нахожусь — я мистер Все-Устрою собственной персоной.

Он ушел, а я бросил камень в темный водоем. Он упал в самом центре неподвижной водной поверхности, подняв волны, которые кругами разбежались в стороны и вскоре заплескались у края сенота тридцатью футами ниже. Если то, что мне рассказывали, было на самом деле — многих людей принесли в жертву, сбросив в этот сенот, оставалось только догадываться, что я найду на дне.

Я вернулся к домику и обнаружил там поджидающую меня Кэтрин. Она с сомнением рассматривала груду оборудования, по-видимому, в ужасе от ее размеров.

— Все не так плохо, — сказал я утешительно. — Скоро мы ее рассортируем. Ты готова приступить к работе?

Она кивнула.

— Я готова.

— Все баллоны заполнены воздухом, — сказал я. — Я проверил их в Лагере-Один. Не вижу причин, почему бы нам не нырнуть прямо сейчас, отложив сортировку на потом. Я не прочь окунуться — здесь чертовски жарко.

Она начала расстегивать свою рубашку.

— Хорошо. Как ты думаешь, насколько здесь глубоко?

— Я не знаю — это мы и собираемся выяснить. Как глубоко ты погружалась раньше?

— Примерно до шестидесяти пяти футов.

— Здесь может быть глубже, — сказал я. — Когда мы выясним, какая здесь глубина, я составлю декомпрессионную таблицу. Придерживайся ее, и все будет в порядке. — Я ткнул пальцем в сторону декомпрессионной камеры. — Мне не хочется использовать ее без крайней необходимости.

Я проверил камеру. Электрики Рудетски подключили ее к электросети лагеря, и она работала нормально. Я повысил давление в камере до десяти атмосфер и убедился, что клапаны его держат уверенно. Хотя было мало вероятно, что нам придется поднимать давление выше пяти атмосфер.

Когда собираешься совершить погружение в неизвестное отверстие в земной поверхности, внезапно осознаешь, какое огромное количество вспомогательного снаряжения здесь требуется. Это, во-первых, сам акваланг с маской и ластами, водонепроницаемые часы и компас на левом запястье — я подумал, что внизу будет темно и компас поможет ориентироваться — и глубинометр с декомпрессиометром на правом запястье. Нож висел на поясе, а фонарь крепился на голове — снарядившись полностью, мы стали выглядеть как пара астронавтов.

Я проверил снаряжение Кэтрин, а она проверила мое, затем мы неуклюже спустились вниз к воде по ступенькам, вырубленным Рудетски в отвесной стене сенота. Споласкивая свою маску водой, я сказал:

— Просто следуй за мной и держи свой фонарь все время включенным. Если у тебя появятся проблемы и ты не сможешь привлечь мое внимание, поднимайся на поверхность, но если сможешь, постарайся задержаться на несколько минут на глубине десять футов. Но не беспокойся — я не буду спускать с тебя глаз.

— Я не беспокоюсь, — сказала она. — Я делала это и раньше.

— Но не в таких условиях, — заметил я, — Здесь тебе не Багамы. Постарайся понапрасну не рисковать, хорошо?

— Я буду держаться к тебе поближе, — пообещала она. Я в последний раз брызнул водой на маску.

— Кажется, Поль не в восторге от этой затеи. Почему он хотел использовать землечерпалку?

Она тяжело вздохнула.

— Ему по-прежнему не дает покоя эта глупая мысль насчет нас с тобой. Смешно, конечно же.

— Конечно, — сказал я безразлично.

Неожиданно она рассмеялась и показала на громоздкое снаряжение, одетое на нас.

— Не слишком много шансов, не правда ли?

Я усмехнулся, представив себе подводный адюльтер, и одел маску.

— Давай навестим Чака, — сказал я и закусил загубник.

Мы скользнули в воду и медленно поплыли к середине сенота. Вода была чистой, но глубина делала ее черной. Я опустил голову под воду, посмотрел вниз и не смог ничего увидеть, так что снова вынырнул на поверхность и знаком спросил Кэтрин, готова ли она. Она просигналила, что готова, и я показал ей, чтобы она погружалась. Нырнув, она исчезла с поверхности, и я последовал за ней. В последний момент перед тем как скрыться под водой, я увидел Халстеда, стоящего на краю сенота и смотрящего на меня. Впрочем, я мог и ошибиться, поскольку моя маска была забрызгана водой, однако мне кажется, я не ошибся.

Поначалу казалось, что все не так плохо. Вода была чистой, и свет фильтровался с поверхности, но как только мы опустились глубже, свет быстро исчез. Я часто нырял у побережья Англии, где недостаток света ощущается уже на глубине в пятьдесят футов, но опускаться в сравнительно узкое отверстие совсем другое дело; отвесные стены сенота гасили свет, который мог бы проникать на глубину под углом, и общая освещенность падала здесь очень резко.