— Он великолепен, но он вовсе не старый, — отвечала со смехом г-жа Зарагир.

Они купили свои шарфы, прогулялись вдоль магазинов, разглядывая витрины, потом зашли в кондитерскую.

— Правду говорят, — заметила г-жа Зарагир, — что дружба возникает так же внезапно, как и любовь. — Вчера я увидела вас впервые, а сейчас уже предчувствую, как мне будет горько с вами расставаться. В Тижу у меня нет подруг-француженок.

— Какая же вы милая! Если бы вы приехали в Париж и не остановились у меня, я бы обиделась на вас. Ваш муж знает, кто мы такие, и в моем доме, хотя и его нельзя назвать дворцом, есть все для комфортабельной жизни. Так что решайтесь. Увы, время не жалеет красивых женщин и, если бы я была на вашем месте, я очень жалела бы, что провела лучшие годы жизни на краю света, между огородом и бельевым комодом. Вы даже не знаете, что теряете. Ваш муж вас прячет? Его можно понять. Вы молоды, очаровательны и вполне естественно, что мужчина его возраста, хорошо поживший и слишком хорошо знающий женщин, накопил в своем характере достаточно эгоизма и не может не испытывать ревности.

— Он? Эгоист? Ревнивец? Вы ошибаетесь. Если бы я захотела, мы завтра же поехали бы в Париж.

— Тогда чего же вы ждете? Приезжайте, и весь Париж будет у ваших ног. Вы вполне этого заслуживаете. Я бы даже сказала, что вы имеете на это полное право.

— Весь Париж у моих ног? Ну это уж вы, я думаю, преувеличиваете.

Г-жа Даже настаивала, повторила свое приглашение, и г-жа Зарагир, прельщенная банальными картинами и обещаниями успеха, внезапно испугалась быстротечности времени. Ей вдруг показалось, что она была лишена чего-то, за что необходимо немедленно ухватиться. Вернувшись с прогулки, она тотчас побежала к мужу, сидевшему с книгой под деревом.

— Поедем в Париж, Даже нас приглашают, — сказала она.

— Это весьма приличное семейство, весьма серьезное и весьма скучное, а госпожа Даже — круглая идиотка, если я не ошибаюсь, — отвечал ей г-н Зарагир.

— Идиотка? Вовсе нет, поскольку я тебе говорю, что она нас приглашает.

— Жить у Даже? Нет уж, спасибо, я предпочитаю гостиницу. Но я вижу, твое отвращение к большим городам исчезло, словно по волшебству?

— Да, словно по волшебству. Ты доволен?

— Я рад, что ты даешь мне еще один повод доставить тебе удовольствие. Хочешь в Париж? Поедем в Париж.

— Завтра?

— Нет. Наше состояние — не слиток золота, который достаточно хорошо спрятать. Дела мои предполагают разного рода ответственность, а ты знаешь, что чем больше разрастается богатство, тем больше опасностей его подстерегает; это, как армия, разбросанная повсюду. Меня ждут люди, и поэтому сейчас мы должны вернуться. Но я тебе обещаю, что мы вернемся во Францию при первой же возможности.

Г-жа Зарагир проговорила с недовольной гримаской:

— При первой же возможности — это очень расплывчато. Это может оказаться и через два года, и через десять лет, никто не знает когда.

— Чего ты собственно хочешь? — спросил г-н Зарагир.

— Я обожаю Тижу, это — рай земной, но рай на краю света. Ведь правда? Я молода, мне хочется немножко повеселиться, я заслужила, даже имею право. Г-жа Даже сказала мне сейчас, что будущее не обещает ничего хорошего красивым женщинам: мы увядаем, а время уходит.

— Чего ты собственно хочешь? — повторил г-н Зарагир.

— Поставь себя на мое место. Живем мы только раз, а я теряю свои лучшие годы…

— Со мной?

— О нет, любовь моя, не с тобой, а далеко, в Тижу, между огородом и бельевым комодом.

Зарагир уже не улыбался.

— Объясни, в чем дело, — сказал он.

— Мне нечего объяснять. Я уже все тебе сказала, мой милый. Меня пригласили и, раз ты не можешь отложить твой отъезд, позволь мне поехать в гости к Даже на пару недель. Одному Богу известно, когда мы сюда вернемся. Мы можем заболеть. Или можем умереть. И что тогда? Хороша же я буду. Всего на пару недель. Я отправлюсь из Франции буквально в тот же день, когда ты вернешься к нам домой, и на Рождество мы будем опять вместе. Ты так часто оставлял меня одну! И наверное, привык к недолгим разлукам, разве не так?

— Никогда еще мне не приходилось принимать столь трудного решения, — ответил г-н Зарагир. — Мне надо уезжать. Если я заставлю тебя ехать со мной, ты будешь недовольна, возмутишься. Я окажусь человеком, заставляющим тебя делать то, чего ты не хочешь, и от этого пострадает наша любовь. Ты будешь считать себя обиженной, будешь сердиться на меня, начнешь то и дело жаловаться и представлять себя жертвой. А я терпеть не могу нытья, мне дорога наша любовь и я не хочу делать ничего, что могло бы ей повредить.

Г-н Зарагир полагал, что жена передумает и что самым лучшим способом заставить ее поразмышлять было не противоречить ей.

— Ну как я могу не уступить твоему капризу? — сказал он. — Что ж, поезжай в Париж, раз тебе это доставит удовольствие.

Г-жа Зарагир захлопала в ладоши.

— Спасибо, милый! Я тебя обожаю. Ты правда разрешаешь?

— Правда, — ответил он.

Она поцеловала его и ласково погладила по щеке. Она была счастлива, однако безразличный и смиренный вид словно отстранившегося вдруг мужа вызвал у нее и угрызения совести, и досаду.

— Тебя совсем не огорчает, что я расстанусь с тобой? Ты меня не забудешь, а?

— Забыть тебя? Тебя?

— Если бы ты сказал, что я тебя огорчаю этим своим желанием, я бы вернулась вместе с тобой.

— Ты огорчила бы меня еще больше, если бы стала сожалеть, что вернулась вместе со мной. Если бы я заставил тебя ехать со мной, ты бы меня разлюбила. Нет, нет, что решено, то решено: поезжай в Париж.

— Ну раз ты настаиваешь, — сказала она.

— Нет, я не настаиваю.

— Всего на пару недель, — промолвила она.

— Раз тебе этого хочется, — ответил он.

Лучшей компаньонки для своей жены, чем г-жа Даже, г-н Зарагир не мог и пожелать. Он знал это и поблагодарил ее за приглашение. Он казался искренним и преподнес ей коробку шоколадных конфет.

Через три дня, прощаясь с ним, г-жа Зарагир всплакнула.

— Ну, если тебе так грустно, то поедем со мной, — сказал он ей тихо. Потом, поскольку она продолжала плакать, он добавил:

— Повеселись хорошенько, вот мой единственный совет.

— А ты не будешь скучать?

— Я? Скучать? Мне некогда будет скучать, — ответил он.

На этом они расстались и вскоре он уже ехал на машине в Геную, а г-жа Даже и г-жа Зарагир садились в поезд, идущий в Париж.

По дороге г-жа Даже пыталась облегчить угрызения совести г-жи Зарагир и смягчить ее сожаления в связи с разлукой с мужем. Но все старания ее были тщетны, и она не смогла она ни доказать невинность желания, поощренного Зарагиром, ни рассеять печаль души, переживающей разлуку. Г-жа Зарагир не переставала упрекать себя, а г-жа Даже, потеряв терпение, решила, что та просто дура, и уже не рада была, что пригласила ее.

В тот вечер г-н Даже ужинал не дома. Его машина поджидала путешественниц на вокзале. Водитель вручил им букет и записку от хозяина с приветственными словами в адрес г-жи Зарагир. Цветы, полученные от незнакомого мужчины, отвлекли ее от грустных мыслей, слегка возбудили ее фантазию, и она стала думать о том, что ее ждало впереди.

Г-н Даже вернулся домой как раз в том момент, когда дамы выходили из автомобиля. Он спросил г-жу Зарагир, как они доехали и как поживает ее муж. Она, держа в руках букет, поблагодарила его за цветы. Поскольку он, слушая ее, только бормотал что-то да кашлял, она сразу решила, что этот мужчина ее не заинтересует.

Гостиная в доме Даже была обставлена так, что ее можно было считать пределом мечтаний всех богатых промышленников, достигших вершины своих светских амбиций. «Как красиво!», — воскликнула г-жа Зарагир. Она никогда не видела ничего подобного, и г-жа Дажё удивилась, что г-н Зарагир не выписал из Парижа элементов обстановки, дабы обустроить свой дом так, как это подобает, по ее представлениям, людям, занимающим в обществе определенное положение.