Итак, под исключительным влиянием Шекспира началась драматическая немецкая поэзия в прошлом веке. Изучение Шекспира приняло в Германии совсем иной характер, нежели в XVIII веке в Англии. В Германии не писали комментариев на Шекспира: для этого не было там материала; но там начали переводить его. Вместо английских комментаторов и издателей, в Германии, начиная с Виланда и Эшенбурга до Шлегеля и Фосса, явился целый ряд переводов английского поэта, с примечаниями, а бо́льшею частью вовсе без примечаний, что, скажем мимоходом, еще больше облегчало для публики чтение его произведений. Лучший немецкий перевод Шекспира принадлежит А. В. Шлегелю: ему удивляются сами англичане. Хотя в этом переводе несколько смягчены старые обороты и грубые выражения шекспировского времени, но общий характер подлинника передан с полною верностью. Большую услугу оказала немецкая романтическая школа, сделав Шекспира доступным для массы читателей, но для внутреннего понимания поэта, для раскрытия его личной натуры, для раскрытия общего содержания его произведений сделала она мало. Правда, что в «Драматических Чтениях» своих, изданных в 1812 году, А. В. Шлегель говорит отдельно о каждой пьесе Шекспира: все обнаруживает в них тонкий, поэтический такт и впечатлительность, все в них цветисто, увлекательно, одушевленно; это красноречивая, хвалебная речь, совершенно противоположная сухим и педантичным характеристикам английских издателей. Но, при всем том, кроме поэтического такта для понимания поэта, такта, столь противоположного французским предразсудкам прежнего времени, сочинение Шлегеля не представляет ничего удовлетворительного. Шлегель не пошел по той дороге, какую указал Гёте в своем «Вильгельме Мейстере». После него Франц Горн (1823) в пяти частях развел водою шлегелевскую характеристику Шекспира: он всего больше восхищается природными шутами и везде в Шекспире видит одну только иронию. Похвалы Горна, постоянно перемешиваемые с пошлыми суждениями, становятся даже обидными. Потом Тик сбирался несколько лет написать обширное сочинение о Шекспире, представил несколько доказательств внимательного изучения английского поэта и его времени, но обещанное сочинение до сих пор не явилось, а напечатанные отрывки из него обещали очень мало.

Впечатление, произведенное сочинениями Шекспира в Германии, подействовало обратно и на Англию. Когда Натан Дрэк (Drake) издал, в 1817 году, свое большое сочинение о Шекспире, энтузиазм к поэту в отечестве его сделался уже всеобщим. С эстетической стороны книга Дрэка неудовлетворительна: он более старался представить время, в которое жил поэт; но сочинение его имеет то важное достоинство, что в нем впервые обработан в одно целое грубый и разбросанный материал комментаторов. Совершенно в другом роде публичные чтения о Шекспире Кольриджа (1813): они до того в духе и манере Шлегеля, что повели к спору о том, кому из них первому принадлежат эти чтения. Они никогда не были напечатаны, кроме нескольких отрывков, которые, впрочем, доказывают, что Кольридж первый из англичан смерил поэта его настоящей меркой. Он сильно восстает в них против французского взгляда на Шекспира, по которому выходит, будто бы Шекспир был сам себя неведавшим гением; основательно доказывает, что рассудок его столь же велик, как и простота, и естественность его искусства; что он не одна только странная и бессознательная игра природы; что его, так называемая, «безправильность» есть не более, как мечта педантов; наконец, Кольридж излагает мысли, тогда еще очень смелые в Англии, что величие Шекспира составляют не одни только блестящие частности, вознаграждающие за варварское безобразие целого, но что, напротив, эстетическая форма целого столько же удивительна в нем, как и содержание, и что строительный рассудок поэта так же велик, как и поэтический гений его. Кольридж ставил его (и после него Кэмбель и многие другие) совершенно вне всякого сравнения со всеми другими поэтами, называл смешным – серьезно предпочитать ему Расина и Корнеля или сравнивать его со Спенсером и Мильтоном: словом, по его мнению, Шекспир так высоко стоит над всеми, что его можно сравнивать только с ним же самим.

В последнее время в Англии снова обнаружилось большое участие к Шекспиру и к литературе его времени; но все это, так же как и в прошлом веке, не переходит за черту материального изучения, исключая, впрочем, сочинений госпож: Джемсон и Леннор, которые исключительно обратили внимание на духовную сторону Шекспира, хотя это вовсе не женская работа. Так называемые шекспировские общества Перси и Кэмден обнародовали много весьма редких материалов. Произведения поэтов современных Шекспиру были прекрасно изданы Дайсом (Dyce); даже были два раза напечатаны старинные издания Шекспира. Из них особенно замечательно издание, сделанное Колльером, добросовестным, осторожным ученым, которое должно служить основанием всякому изучению Шекспира. Его тщательные и дельные изыскания об английском театре и литературе бросили совершенно новый свет на жизнь и отношения Шекспира. Но, несмотря на все эти старательные изыскания, читатель все-таки очень мало знает о жизни его. За такую бедность сведений о внешней жизни Шекспира Колльер утешает его, говоря, что сколько недостаточна история его жизни, столько же, напротив, полна история его духа. Это правда, только надобно прибавить к этому, что и для истории этого духа все-таки надобно искать опор в тех немногих дошедших до нас известиях о внешней жизни Шекспира. С этой точки зрения извлечем мы из скудных сведений о внешней жизни его, отысканных Колльером, все то, что́ могло иметь влияние на душу и умственное образование английского поэта.

Прежде полагали по какому-то преданию, что Шекспир был сыном мясника и в юности занимался ремеслом своего отца; теперь же, после тщательных розысканий в городских архивах Стратфорда на Эвоне, в графстве Варвикском, открылось, что отец Шекспира, Джон, занимался перчаточным ремеслом, которое очень распространено в этой стороне. Отец Джона и дед поэта был фермером Роберта Ардена Вильмкота. В 1557 году Джон Шекспир женился на младшей дочери Роберта Вильмкота, год спустя после смерти её отца. Фамилия Арденов была из знатных фамилий Варвикского графства и постоянно враждовала с фамилиею Дэдлеев, даже в то время, когда Лейстер, который был тоже Дэдлей, находился на высоте своего могущества. Женитьба Джона Шекспира была, следовательно, очевидно выше его звания и показывает, что он имел хорошие связи и был достаточно богат. Судя по налогам, платимым имь в 1564 году в пользу бедных, видно, что он принадлежал ко второму разряду граждан Стратфорда. Он имел несколько домов, а из городских бумаг видно, что он избирался постепенно в высшие городские должности и был присяжным, констэблем, городовым казначеем, альдермэном и, наконец судьею. Джон Шекспир умер в 1601 году, а жена его и мать поэта – в 1608, следовательно, оба они дожили до того времени, когда сын их был уже в довольстве и известности. Виллиам Шекспир был крещен в 1564 году, апреля 26-го; вероятно, родился он 23-го апреля. Из восьмерых детей Джона Шекспира, четырех сыновей и четырех дочерей, был он старшим. Вскоре после его рождения случилась эпидемия, от которой он однакож, уцелел. Из сестер его почти все умерли рано. Один из братьев его, Эдмонд, был впоследствии актером на одном с ним театре.

В Стратфорде была вольная латинская школа, в которой Виллиам мог выучиться началам латинского языка. Здесь кстати упомянуть о долго продолжавшемся споре касательно образования Шекспира и его школьных сведений. Есть предание о котором упоминает Pay в изданной им «Жизни Шекспира», будто бы отец его, вследствие тесных денежных обстоятельств, принужден был рано взять его из школы и что Виллиам, будучи еще очень молод, сделался сельским школьным учителем. В этом предании есть много вероятного. Известно, что положение Джона Шекспира во время юности Виллиама очень изменилось, и легко можно допустить, что школьное образование сына его было весьма недостаточным, хотя он впоследствии и вознаградил его большою начитанностью. В самом начале своего поэтического поприща, в одном из своих сонетов, сравнивает он с широкою пропастью расстояние, отделяющее ученость от его «грубого невежества». Дайс положительно доказал, что Шекспир читал Плутарха не по-гречески, а в английском переводе. Впрочем, Гёте и Шиллер понимали Гомера только в немецком переводе. Нет сомнения, что Шекспир обширностью своих разнообразных сведений немного имел себе равных в свое время. Как в этом отношении изменились суждения нашего времени против прежнего! С каким высокомерием смотрели на Шекспира комментаторы прошлого века за его некоторые географические, исторические и хронологические промахи, а теперь пишут целые книги, посвященные исчислениям его сведений в действительной и сказочной натуральной истории! Теперь из частых, технически совершенно точных юридических выражений и намеков, попадающихся в пьесах Шекспира, заключает Колльер, что он непременно пробыл несколько времени в должности у адвоката. Как бы то ни было, но из сочинений его видно, что он имел достаточные сведения в языках латинском, французском, итальянском и даже, кажется, в испанском. Начитанность его была необыкновенная; что же касается его промахов в истории и географии, то не надобно забывать, что в его жизни не было никаких других исторических сочинений, кроме хроник, а география могла быть предметом изучения лишь весьма немногих.