Огден склонил голову и закрыл глаза. Все ждали. Роуэн затаил дыхание. Лицо Зеел было таким спокойным, что казалось маской.

Но вот наконец Огден поднял глаза.

— Вот что я надумал, — сказал он. — Я послушал свое сердце и пришел сюда, потому что в этом месте, как говорили, бились великаны Инспрея и здесь пропала чудесная долина. Меня тянуло сюда, да и до сих пор тянет. Это сильнее меня. Я знаю — здесь мы найдем то, что ищем. — Он обернулся к Зеел. — Готовься, предвестница. Вот твое желание и сбудется. Ты отправишься искать Золотую долину. Не испугаешься?

Она, побледнев, кивнула.

— Ее охраняет провал Унрин, — продолжил Огден. — Провал Унрин — это страшное место. Не струсишь? — вновь спросил он Зеел.

— Нет, — тихо ответила она.

Огден посмотрел на листик лютика, который до сих пор не выпускал из рук.

— Ты из племени зибаков и ты настоящий воин, моя приемная дочь Зеел, — сказал он. — Но ты и предвестница бродников, тебя учили храбро идти навстречу неизвестному, защищать племя и вести его за собой. А вот Тор и Митрен, — он взглянул на двоих мальчиков-предвестников, которые скромно стояли рядом, — твои всегдашние спутники, на сей раз не смогут полететь с тобой.

— Понятно, — сказала Зеел.

— И все-таки я не хочу, чтобы ты в одиночку встретилась со злом. Поэтому я нашел тебе спутника. Он поможет тебе, и это еще раз докажет всем, что дружбу наших племен ничто не расстроит. Он тоже слушает свое сердце, и он доказал, что умеет побеждать страх и преодолевать опасности, которые встречаются на пути.

С этими словами он повернулся и передал листик Роуэну.

Они молча взбирались вверх по скалам. Дойдя до вершины, Зеел обняла Тора, Митрена и Огдена.

— Увидимся, — сказала она каждому из них.

И они, глядя ей прямо в глаза, сказали в ответ то же самое.

Аллун на прощание сжал руки Роуэна.

— Поосторожнее там, — сказал он. Потом обнял мальчика, прижал его к себе и сказал еще раз: — Поосторожнее.

— Вам пора, — тихо произнес Огден. — Слушайте свои сердца. Они и поведут вас. Мы будем ждать, когда вы нас позовете и скажете, что все хорошо.

Роуэн и Зеел начали спускаться вниз.

Роуэн оглянулся, и перед глазами у него все поплыло. Не потому, что спуск был крутым или путь слишком тяжелым, нет. За каменным холмом еле видимая тропа плавно шла под уклон, и прямо под ноги стелился мягкий ковер из лютиков и травы.

Голова закружилась оттого, что ему стало страшно. Нет, не страшно — жутко. В самом низу склона и было то самое место, где, он точно знал, гнездилось зло, хоть название этого места никто и никогда не произносил вслух. От одного взгляда вниз в сердце заползал мерзкий холодок.

Там, внизу, росли короткие раскидистые деревья. Но были они неприветливые, даже грозные. Перекореженные толстые черные стволы торчали из мертвой серой земли. Мрачные лиловые листья тихо подрагивали от легкого ветерка.

То там, то здесь между корней поднимались и плавали облачка желтого тумана. И всюду был такой мерзкий запах, какого ему никогда в своей жизни не доводилось вдыхать. От него щипало в носу, и даже одежда им пропиталась. Роуэна тошнило от отвращения.

Он посмотрел на Зеел, которая упрямо спускалась по склону. Она была в мягких башмаках, поэтому ее ноги не скользили по каменистой земле. Трава и лютики, казалось, сами стелились под ноги, чтобы ей легче было ступать.

Они не разговаривали. Зеел даже не улыбалась ему. Ей не нравилось, что они шли вместе. К своей заветной мечте она хотела добраться одна.

Аллун тоже был против того, чтобы Роуэн шел с ней.

— Роуэн ведь мальчишка, Огден, — попробовал возразить он. — Я вполне могу пойти вместо него. Я такой же житель Рина. Если я, а не Роуэн, отправлюсь с Зеел, ты точно так же убедишься в том, что дружба между нашими племенами все такая же крепкая, как была.

Но Огден, не соглашаясь, качал головой.

— Пастушок Роуэн почти ровесник Зеел, Аллун, — ответил он. — И он единственный из вас, кто сумел взойти на Гору. Я ему очень доверяю — он умеет чувствовать землю. И я знаю, что правильно выбрал его. Я хочу, чтобы только он, и больше никто, пошел вместе с Зеел.

Роуэн спотыкался на скользкой земле, старался не падать, ведь в спину им смотрели Огден и Аллун да еще двое предвестников — Тор и Митрен.

Он задышал чаще, потому что впереди показалась мрачная роща Унрин, хотя отвратительный запах и полз ему навстречу. Они спустились уже почти на самое дно, и Роуэн от всей души хотел только одного — чтобы Зеел с ним заговорила. Хоть бы слово сказала. Уж очень тяжело было все время бояться одному.

И тут, словно прочитав его мысли, она повернулась к нему и небрежно спросила:

— Что, страшно?

Он чуть было не соврал, но прикусил язык. По нему, наверное, и так все видно.

— Страшно, — ответил он. И спросил без надежды на ответ: — А тебе?

Она гордо взглянула на него:

— Ты ведь помнишь, я из зибаков. Зибаки никогда не сознаются в том, что им страшно. — Потом она вдруг улыбнулась и на какой-то миг стала похожа на Аллуна. — Но я еще и бродник. И, как бродник, скажу тебе: да, да, да! Еще как! — Она помолчала и добавила: — Бродники не врут, особенно если в этом нет смысла.

Роуэн почувствовал, как его заливает волна благодарности. Как хорошо, что он не один. Он широко улыбнулся Зеел, хотя сердце прямо выпрыгивало у него из груди.

Они шли по узкой полоске ровной земли, которая отделяла каменистый склон от рощи. Веселые желтые лютики под ногами словно поддразнивали их. Роуэн и Зеел, проходя, мяли цветы, но те упрямо распрямлялись и тянулись лепестками вверх, к солнцу. Провал Унрин вовсе их не печалил и не пугал. Беззаботно подступали они к самой кромке зловещей рощи.

Но Роуэн заметил, что дальше, под деревьями, их уже не было. Там, где начиналась роща, не росли ни трава, ни цветы. Казалось, жизнь кончается там, где начинается Унрин.

Кругом торчали безобразные приземистые деревья и было тихо. Совершенно тихо. Ни одна бабочка не порхала среди этих скособоченных стволов. Птицы не вили здесь гнезд и не сновали в поисках семян или каких-нибудь букашек. Даже лягушки не квакали в этом смрадном желтом болоте.

— Тут все мертвое, — прошептала Зеел, показывая на серую землю. — И деревья, и все остальное. А вонища-то! — Она наморщила нос.

— Зеел… — задумчиво сказал Роуэн. — Зеел, а ты знаешь, что здесь за опасности?

Она покачала головой:

— Наши сказки об этом не говорят. — Тут она прикусила губу. — Нам известно только, что в этом месте живут чудища. Никто из живых, кто ходил в Унрин, не вернулся назад. Запретное место.

Запретное место…

— Так называют и Гору тоже, — сказал Роуэн. — И все-таки мы всемером пошли туда и все семеро вернулись.

Зеел распрямила плечи.

— Значит, у нас и в Унрине все должно получиться, — стараясь улыбаться, сказала она. — А почему нет? Кто его знает, что в этих сказках правда, а что придумали люди? А может, долинному народу так даже и лучше: пусть все думают, что Унрин — гиблое место. — Она быстро тряхнула головой, как бы убеждая сама себя в том, что права, и сказала: — Ну, двинулись! И так уж вон сколько времени прошло.

Они повернулись и помахали руками тем, кто стоял наверху. Потом нагнулись и нырнули — Зеел первая, Роуэн следом за ней — в ту чащобу, что носила название Унрин.

Медленно ступая вперед, внимательно глядя по сторонам, то и дело отбрасывая со лба волосы, Роуэн все старался зажимать пальцами нос, чтобы не чувствовать страшной вони. Тонкая серая пыль взметалась у него из-под ног. Но внизу, под пылью, земля была тверже камня.

Через несколько мгновений они уже не смогли бы различить тот склон, по которому только что спускались. Неба тоже не было видно. Ветви переплетались над головами ребят, словно запирая их в тусклый, смрадный и тихий грязно-серый мирок.

— Может, деревья метить? — испуганно прошептал Роуэн. — Как обратно-то выйдем?