Вот что было самое интересное. Она, доверчивая наша, даже не сомневалась, что стакан можно взять. Ее интересовал другой вопрос: где?

— Где хотите, — ответил заботливо, словно объясняя что-то совершенно простое, мужик. — Какая вам разница, где. Для вас это неважно… Главное, просто взять. Я много раз это видел.

— Но здесь нет никакого стакана, — сказала Маша. — Может, где-то и есть, но я не вижу никакого стакана.

Что-то этот их разговор стал напоминать Ивану. Он даже знал, что…

Он ему стал напоминать беседу Маши и мудреца из деревни, когда им притащили паралитика. «Дайте ему что-нибудь выпить… Что?… Все равно что… Все равно что?… Все равно…»

Только в этом все поменялось местами, — в роли мудреца выступала Машка, а неизвестный мужик, изображал ее, сидящую рядом с Иваном на персидских коврах.

— Все равно, где? — спросила Маша.

— Наверное. Я так думаю.

Точная копия…

— Хорошо, — согласилась Маша.

Но не послала Ивана слетать за стаканом, что было бы логично в подобной ситуации, а заодно и за соком, апельсиновым, — а протянула перед собой руку, и взяла стакан.

Иван все видел, — торчал, слава богу, рядом, ничего не пропустил.

Как это все происходило.

Машка протянула руку и взяла стакан. Прямо из воздуха, словно он там поджидал ее на каком-то невидимом столе. Самый настоящий стакан, грамм на двести-двести пятьдесят. Стеклянный, с толстым дном и тонкими стенками, как раз подходящий для сока. Сбоку на нем был цветной рисунок старинного автомобиля, когда они еще ездили то ли на дровах, то ли на угле, — такого древнего.

Не удивилась, не поразилась этому обстоятельству, — а спросила:

— Откуда я его взяла?

— Не знаю, — заботливой официанткой, сказал мужик, — вам, деточка, видней… Вы что-то меняете в мире, когда что-то хотите. Так нам объясняли… Может быть, он был на столе, может, в мойке или на полке для посуды. Наверное, это не имеет значения.

— Я могу налить в него сок? — тоном прилежной ученицы спросила Маша.

— Конечно.

На этот раз, она не стала спрашивать, как. Просто взглянула на этот стакан, с цветным забавным автомобильчиком. Без всякого колдовского огня в глазах. А даже как-то устало и чуть недоверчиво… Стакан внезапно запотел, как от холода, и в нем стало появляться что-то жидкое и желтое, — может, на самом деле апельсиновый сок. Появлялось, появлялось, пока весь он не заполнился.

Тогда она поднесла его губам и стала маленькими глотками, чтобы не заработать ангину, пить.

Иван сразу же тоже захотел апельсиновый сок. Вдруг, ни с того, ни с сего. Так захотел… Просто отобрал бы у Машки, не будь это на футбольном поле, стакан, когда она приложила уже больше половины, эгоистка, а не смотрел бы, роняя слюни, как она лениво из него цедит.

Но нужно было что-то срочно предпринимать. Это же черт знает что…

— Продается, — встрял в их беседу Иван, поскольку почувствовал, что события каким-то образом все-таки вышли из-под контроля. — Лимон баксов… Я из хозяйства деда Гафара.

— Деточка, — продолжал между тем мужик, не обратив на слова Ивана никакого внимания, — перевели дух?.. Пойдемте домой, вам помыться нужно, или в бассейне поплавать, пообедать и поспать немного… На вас же лица нет… Вас же ждут, наверное.

При этом он смело перешел ограничительную черту, и встал рядом с Машкой.

Изображая из себя старого преданного слугу, неразлей вода.

— Это — товар, — повысил голос Иван, — он стоит денег.

— Это кто? — наконец-то заметил его мужик.

Но обратился к Машке.

— Его зовут Иван, — сказал Маша, по-прежнему скромно, но как-то на самом деле чуть устало, словно бы роль, которую она изо-всех сил сегодня исполняла, закончилась, прозвучал последний финальный апофеоз, и играть больше не нужно стало. — Он пойдет с нами.

— Как скажете, — согласился мужик. — Ваша воля…

Опять ее воля. Это надо же.

— Что… — возмутился Иван так, что у него перехватило дыхание. — Куда… Товар…

— Все Иван, все, — устало и скромно сказала Маша. — Ты меня продал.

— А бабки?.. — только и смог сказать Иван…

— Так вы потерялись?.. — елейно как-то и чуть изумленно спросил мужик. — Хотя я не должен спрашивать.

— Я никогда не терялась, — сказала Маша, чуть удивленно, как бы размышляя вслух. Делая для себя какое-то открытие.

— Какое счастье, — сказал мужчина, — главное, вы нашлись… Это главное… Добро пожаловать домой. Вы давно, наверное, не были дома?

— Никогда, — сказала Маша.

Мужик не сводил с нее влюбленных глаз. Словно нашел на улице настоящий швейцарский перочинный ножик, — целое состояние, — и теперь не знал, куда его положить, чтобы тот не свистнули.

Конечно, — когда она может доставать сок, неизвестно откуда. Понятное дело, за такую нужно держаться обеими руками. И — не отпускать. Это почти то же самое, что заколачивать миллионы на финансовом рынке.

А может, — еще круче.

Только он им зачем нужен, этот мужик. Со своим разнесчастным домом?

И где бабки?.. И вообще, что происходит?.. Иван ничего не понимал…

Но Машка понимала. Иван это видел. Слава богу, не дурак… Она посчитала, что случилось что-то совершенно естественное, из разряда того, что обязательно должно случиться, — и случается всегда…

А где унижения? Где просмотр зубов? Где щипания за бока?

В кого, в конце концов, ему палить из пистолета?