— Да.

— Она англичанка… — пояснил он. — Мы ее выписали из Лондона три года назад, чтобы Марине было легче практиковаться в английском языке… Ее зовут Мэри, — она не совсем чисто еще говорит, но все понимает… Нам нужно туда, и охранники пока находятся там, так что убьем сразу всех зайцев.

— Хорошо, — согласился Гвидонов. — Тогда можно трогаться, здесь пока делать нечего.

— Спасибо вам, — сказал Матвей Иванович, — насчет главного врача… Ни за что бы не подумал. Такой интеллигентный человек.

Они шли через больничную территорию к общей проходной, англичанка отстала, и появилась возможность поговорить с глазу на глаз.

— Не совсем так, — осторожно сказал Гвидонов. — Вернее, не так просто… Так, слишком уж на поверхности… В принципе если, то нужно проверить. Но я сомневаюсь. Скорее всего, это сделал кто-то из ваших знакомых, но у вас знакомых, наверное, много?

— Многовато, — согласился Матвей Иванович.

— Скажите, — мягко спросил Гвидонов, — вот вы говорили, Марина зарабатывала немалые деньги. Какие?.. Это важно, от количества денег, которые она может заработать, зависит уровень похищения.

— Понимаю, — зло сказал дядя потерпевшей, — везде эти проклятые деньги. Никому они не дают покоя, — чужие деньги. Столько шакалов вокруг, не счесть… Бедная девочка.

— Я в трудном положении. Мне нужно на что-то ориентироваться. Если в год она могла заработать, к примеру, десять тысяч, — это одна картина. Если — сто тысяч, — совсем другая картина. Тогда и мыслить нужно совершенно иначе.

— Понимаю, — как-то отчаянно сказал Матвей Иванович, — чего мне вам врать, скажем так… — но ничего не сказал, и некоторое время они шли молча.

И, когда уже подходили к воротам, продолжил:

— Скажем так, в год она могла заработать не один миллион… Нет, ориентируйтесь лучше на десять миллионов, так будет точней.

— Десять?.. — не поверил Гвидонов.

— Вы о Соросе когда-нибудь слышали? — спросил Матвей Иванович. — Он любит светиться, везде соваться со своими прогнозами… Фонды всякие благотворительные организует, своего имени. Наверное, нагрешил за жизнь, будь здоров, раз ему фонды понадобились… Так вот, за одну свою финансовую операцию, протяженностью, скажем, в месяц, он может получить несколько миллиардов долларов… Это я так, в принципе. О возможностях рынка, на котором работает он, и работает Марина.

— Даже так, — сказал Гвидонов.

— Да, даже так, — не выдержал его спокойного тона Матвей Иванович. — Даже так… Вы теперь понимаете, почему мы от всех старались скрывать ее способности?.. Потому что подлецов вокруг, пруд пруди. Подлец на подлеце сидит, и подлецом погоняет… Как только мы ее не оберегали от них, как только не старались, — не уберегли… Виноват, это я, старый дурак, седой и дурной, виноват. Я — один, не усмотрел… Нужно было самому с ней, день и ночь, день и ночь, так нет же… Понадеялся на людишек… Кто, кто до такого кощунства додумался?!. Собственными руками придушу… Бедная, бедная девочка.

— Но существуют каналы выхода на этот рынок?.. Какая-то процедура… Если она уже на кого-то работает, можно это установить?

— Мы пытались, я как раз хотел об этом с вами поговорить… Дело в том, что, когда дело касается денег, с русскими банками никаких отношений иметь нельзя. А уж когда выходишь на финансовый рынок, — тем более… У нас по этому поводу большой и печальный опыт. Если ты в результате финансовой операции оказался в убытке, это всех устраивает. Поскольку, твои убытки — их доход. Но стоит тебе стабильно показывать прибыль, как начинается такая катавасия, что денег своих ты никогда не увидишь. Даю вам стопроцентную гарантию… Иметь дело можно только с уважаемыми зарубежными банками, чей авторитет не подлежит сомнению… Держать постоянную связь с ними можно или через Интернет или при помощи спутников. Интернет — дешевле… Мы работаем с «Чейз Манхеттен Бэнк» в Америке и с банком «Барклай» в Англии… У нас с ними договоры… Но на наши счета она не выходила. Это точно.

— Но как-то по-другому.

— Сколько угодно… Понимаете, это нельзя проследить. Никак… Что самое паскудное… Вот вы, к примеру, открываете депозит на свое имя. А операции под вашим именем может совершать, кто угодно. Хоть ваш комнатный Бобик. Достаточно знать пароль, а компьютеру все равно, кто там нажимает кнопки.

— Так просто.

— Проще не бывает… К сожалению.

К его сожалению, конечно.

«Вольво» Матвея Ивановича катил впереди, показывая дорогу, а Гвидонов на своем «форде» — за ним.

— Не скучно здесь? — спросил Гвидонов горничную, которая сидела рядом, — вдалеке от туманного Альбиона?

— Дома туманов столько же, как здесь. Это легенда… Сто лет назад Лондон отапливали углем, в каждом доме были печки, а Лондон и тогда был большим городом. Когда корабли причаливали, они видели смог от этих печек, и принимали его за туман.

— Значит, нам все наврали.

— Не наврали. Это легенда.

— Есть разница?

— Легенда, — красивая сказка. Это то же самое, что правда. Только ее придумали.

— Скучно без него?

— Уже нет… Скучно бывает первые два года, остальные тридцать скуки можно не замечать.

— У вас прекрасное чувство юмора.

— Английское. На моей родине так шутят.

— У вас прекрасное английское чувство юмора.

— Спасибо.

— Скажите, сколько вам платят? Говорят, в Англии это секрет, кто сколько получает. Но у нас особые обстоятельства.

— Понимаю… Я зарабатываю здесь, если в месяц, около шести тысяч фунтов, в долларах — десять тысяч. Кроме этого, если вам это интересно для дела, у меня бесплатная еда, проезд, бесплатное медицинское обслуживание и бесплатная форменная одежда.

— Форменная одежда? — спросил Гвидонов.

— Конечно… Я все время была при Марине и, скорее, для нее была не горничная, это так называется, а няня, — она совсем не приспособлена к жизни. Когда все время находишься при барышне, нужна одежда, какой-то гардероб, чтобы переодеваться, для разнообразия и по различным поводам.

— Вы три года каждый день были с Мариной?

— Три с половиной года. Минус два месячных отпуска.

— Сколько вам лет?

— Тридцать два.

— Вы не замужем?

— А вы женаты?

— Был, когда-то… — сказал Гвидонов. — Я работаю следователем, когда-то на это место брали только женатых. Пришлось в свое время жениться. Потом у нас началась перестройка, вы знаете, можно стало развестись. Я развелся.

— У вас квартира?

— Да. Двухкомнатная… У меня хорошая квартира… Расскажите мне о Марине, кто она такая, что за человек… Расскажите, что хотите, что в голову придет. Ехать нам долго, ваш хозяин сказал, от часа до полутора, так что время у нас есть.

— Может быть вы хотите послушать обо мне? Я ничуть не хуже Марины, — сказала англичанка и посмотрела, улыбнувшись, на Гвидонова.

— Вас никто не украл, — сказал Гвидонов.

— Да, конечно… — ответила она, и задумалась. — Что можно сказать о барышне?.. Когда я впервые увидела ее, ей не было восемнадцати. Я совсем тогда не говорила по-русски, у меня был разговорник, я все время носила его с собой и листала… Опять о себе… Понимаю, что вас интересует. Она ни с кем не дружит. Но и не с кем. Ее очень оберегают. Вы знаете, чем она занималась, — у нее талант… Возможно, она гений… Но если Бог дает чего-нибудь одного много, он за это из других мест много отнимает. Он дал ей много, способность зарабатывать из воздуха деньги, буквально из ничего, — но много у нее за это взял… Она не любит людей, — она не понимает никого, не хочет понимать, от этого не любит, и поэтому не то, чтобы боится их, а все-время ждет от них какой-нибудь гадости… Ей двадцать один. А она даже не влюблялась ни разу. Ни в кого… Вы поверите?.. Ей хорошо со своими компьютерами, — они с ней приятели. Что еще сказать?

— В чем она не такая, как все? Она же, не совсем здорова, так?..

— Не здорова?.. Вот вы зачем живете на свете?

— Не понял, — сказал Гвидонов.

— Я вот приехала из дома, три года с лишним живу в России, мне здесь нравится, мне нравятся ваши люди, это хорошие люди, я полюбила русских. Но приехала из-за денег… Вы тоже работаете из-за денег, и за это расследование получите деньги. Если все обнаружите, — то много, если не сможете, — то меньше. Я правильно говорю?