— Позвольте представить, — сказал Григорий, — Владимир Ильич Гвидонов… Володя, познакомься, Матвей Иванович…

— Очень приятно, — приподнялся мужчина навстречу и протянул руку, — мы о вас слышали много хорошего…

Конечно, перед тем, как устраивать вечерню, навели же справки, кого приглашать, и не от Григория, Григорий — это подход. В других местах.

— Моя жена, Нина…

— Здравствуйте, — сказала одна из женщин.

— Моя сестра, Надя…

— Очень приятно, — сказала та, но ничего приятного, судя по ее трагическому виду, она не испытывала.

— Мы захотели встретиться с вами из-за проблемы, которая появилась в нашей семье. Но вы с работы, устали, так что перед тем, как поговорить, давайте выпьем и перекусим. Присаживайтесь. Вот здесь вам будет удобно.

Минут пятнадцать или двадцать над столом витало гробовое молчание, которое прерывалось лишь два раза, когда Матвей Иванович поднимал тост, «за знакомство».

Это было по научному, перед серьезным разговором выпить не один раз, не три, — а два… Потому что, чтобы «между первой и второй — пуля не просвистела». Три — уже много.

— У нас беда, — прервал затянувшееся молчание Матвей Иванович, и присутствующие, разом оторвавшись от салата «Цезарь», посмотрели на Гвидонова. — Пропала дочь моей сестры.

Гвидонов положил вилку на стол и посмотрел на Григория.

Тот кивнул:

— Здесь все чисто, Матвей Иванович один из акционеров ресторана, — никаких жучков, ничего другого постороннего здесь нет. Я ручаюсь.

Тогда Гвидонов снова повернулся к Матвею Ивановичу.

На женщин эта небольшая сценка произвела благоприятное впечатление. Словно подтверждала положительную информацию о Гвидонове, которую они от кого-то получили. Так, детская игра, — но и момент имиджа, который отразится на конечной цене.

— Это странная история… Даже не знаю, с чего начать…

Женщины смотрели теперь на Матвея Ивановича. Словно бы спасение их ребенка зависело теперь от него.

— Она с детства была с небольшими отклонениями, знаете, что-то с психикой, так сразу не объяснишь. Есть история болезни, — вы, когда захотите, сможете познакомиться с ней… Поэтому жила последнее время несколько изолированно. Под медицинским присмотром… Мы люди не из бедных, для Марины ничего не пожалели… Лучшие медики, которые только есть, уход, сами понимаете, мы даже построили ей дом, увидите, — чтобы ей понравился, как она сама захотела…

— Сколько ей лет? — спросил Гвидонов негромко.

Так и тянуло сказать: «сколько ей было лет?», чтобы прибавить еще немного к своему имиджу, но это был бы некий перебор. Все хорошо в меру.

— Двадцать один… Она просто исчезла. Две недели назад, двенадцатого ноября… Вечером… Днем врач разговаривал с ней. В одиннадцать вечера, когда зашел снова, ее уже не было… Давайте, по одной, если вы не возражаете, мне так тяжело говорить…

Мужчины налили водки, и, не чокаясь, словно на поминках, выпили. Ну и немного закусили, конечно. Не без этого.

— У нее склонность к суициду. Последний раз это произошло в конце лета. Спасли Марину в самый последний момент, благодаря наблюдению через телекамеры, сотрудники увидели ее попытку и вовремя вызвали врачей… Уже была на том свете, в состоянии клинической смерти, еле отходили…

Женщины перекрестились, и выпрямились, сложив руки на коленях.

— Мы после этого приняли дополнительные меры… Ни один ее шаг не оставался без внимания, — охрана, забор, сигнализация, везде, где только можно… Она исчезла. На пленках, — вот она есть, а вот, ее нет. Сами увидите, словно бы кто-то их стер. Это невозможно. Там все дублируется.

— Интересно, — сказал Гвидонов. Таким тоном, как-будто уже начал что-то подозревать, и наметилась предварительная версия. Ох уж, этот имидж.

— У меня собственная служба безопасности. Руководство, — из вашей конторы, те, кто ушел в отставку… Понимаете, профессионалы, лучше не бывает. Но они понять ничего не могут. Никаких концов, — была, и нет… Все в один голос рекомендовали вас, — говорят, если вы не поможете, то уже никто другой не сможет.

На вопрос, кого вы считаете самым великим сыщиком на свете, положено отвечать скромно: собственно говоря, нас несколько…

— Ее друзья, знакомые? — спросил Гвидонов.

— У нее, конечно, были знакомые. Она выглядит довольно эффектно, вот фотографии, посмотрите… Поэтому, до того, как она стала покушаться на свою жизнь, у нее появлялись знакомые, — но она всех отпугивала… Как пример, как-то при мне разговор зашел в компании о напитках, кто что предпочитает. Одни, — ром, другие, — текилу, третьи, — виски с содовой. Ну, вы понимаете. Так она сказала: я бы с удовольствием попробовала сейчас, какова на вкус человеческая кровь. И — ушла… Посреди веселья… В общем, ее знакомые отлетали от нее, словно ошпаренные… В ней всегда было, я говорил, что-то ненормальное, так, Надя?..

— Скорее, своеобразное, — поправила Матвея Ивановича сестра.

— Да, своеобразное, — согласился тот. — Григорий Сергеевич, вы говорили, у вас дела? Мы вас не задерживаем. Спасибо, за все…

— Разрешите откланяться, — встал Григорий, и кивнул мне…

Все без обид, дело, есть дело.

— Мы, на всякий случай, составили список тех, — продолжал Матвей Иванович, — кто вхож в наш дом, и мог входить в число ее знакомых… Дело в том, уважаемый Владимир Ильич, что есть одна тонкость… Меньше всего нам хочется говорить об этом, но, скорее всего, эта тонкость играет решающую роль во всей этой истории… Так что мы надеемся на вашу порядочность и умение, как профессионала, хранить чужие секреты…

Секреты, так секреты, — ему к чужим секретам не привыкать. К тому же, они хорошо сказываются на конечной оплате труда.

— У Марины есть хобби, увлечение, которому она отдает довольно много времени… Она играет на бирже. Сейчас, в век информационных технологий, это довольно просто, достаточно иметь хороший компьютер, Интернет, и договор с биржей… Она занимается этим довольно много, и не без успехов, — да, скажем прямо, у нее это довольно неплохо получается.

— То есть, она сама зарабатывает деньги, — я так понимаю? — спросил Гвидонов.

— Да. Довольно большие деньги… Поэтому, мотив ее похищения, а мы ни сколько не сомневаемся, что это похищение, совершенно ясен. Нам не звонили, не требовали выкуп… Это как раз тот случай, когда выкуп совершенно не нужен. Достаточно посадить ее где-нибудь под надзором, дать компьютер, — и она начнет приносить деньги… Как курица, которая несет золотые яйца.

Послышались всхлипывания. Не выдержала супруга Матвея Ивановича. Другая женщина, Надя, подносила ей стакан с апельсиновым соком.

— Два вопроса, — сказал, поглядывая на супругу, которая уже сморкалась в белый вышитый платочек, Матвей Иванович. — Кто и как?.. Дальше мы разберемся сами… По домашнему… Кто и как…

Кто и как.

Вот в чем вопрос.

Вопрос горюющего семейства… Есть еще его вопрос, — как быстро он справится с халтурой, и какой гонорар за это получит?

Тот, и другой, по большому счету, — навевает скуку… Но только по большому, по Гамбургскому.

Гвидонов помнил эту историю, историю Гамбургского счета… Еще до революции, Великой Октябрьской, в незапамятные времена, бродило, по бескрайним просторам России и прочей Европы, множество передвижных цирков. Чуть ли не единственное средство развлечения народных масс, передовой отряд тогдашней массовой культуры.

В каждом из них был свой чемпионат мира по борьбе. И свои чемпионы… Борьба — была гвоздем программы любого цирка, когда на арену выходили молодые сильные мужчины, и выясняли между собой отношения по строгим правилам классического состязания. Победитель определялся к концу представления. Увенчанный лаврами, под гром аплодисментов, он становился апофеозом циркового вечера.

Каждый такой вечер, раз за разом, заканчивался преотлично: хозяин подсчитывал прибыль, а народ, в полной мере получал за свои кровные ту массу удовольствия, которую только мог получить.