— Посмотри на мои вены, малышка. Синие прожилки, по которым медленно течет кровь от моего запястья к моему сердцу. Я не боюсь тебя, Ла. Я знаю, ты не причинишь мне боли. Мне только нужно знать, что ты мне скажешь.

Если ты не можешь помочь им, тогда нужно им это сказать. Так я и сделала. Я сказала ему одну вещь, в которой была абсолютно уверена:

— Нет никакой пятой главы, малыш. История всей моей жизни уже рассказана.

Похоже, писательское мастерство опасно: оно успокаивает и убаюкивает тебя и дарит тебе ложное чувство безопасности. И ты не успеваешь оглянуться, как обнаруживаешь, что в твоей жизни появился потенциальный сексуальный партнер вроде профессора Реджинальда, который явно далек от твоего идеала.

Поверьте моему опыту, попытка найти идеального партнера в эмоциональном и сексуальном планах не более чем фантазия, далекая от реальности. Если верить этой несбыточной мечте, то как только вы найдете такого человека, вас более не будут беспокоить банальные проблемы большинства людей. Теперь у вас и вашего идеального партнера впереди вечность: вы занимаетесь любовью, ходите в кино, свертываетесь калачиком на диване и смотрите видеофильмы. Может, у вас родится прекрасный ребенок (это мы уже проходили). Вероятно, вас ждет впереди много чудесных приключений (и это тоже). Возможно, ни один ваш день не проходит без обоюдных признаний в вечной любви и преданности (вы даже не представляете себе, каково это). Таким образом, сгорая от любви и понимая, что теперь это на веки вечные, вы постепенно подходите к той точке, которую я называю конечной точкой желания. Точке невозвращения, после которой не существует более иного поиска.

Однако все это романтические фантазии. А жизнь — это далеко не романтическая фантазия.

В действительности настоящая любовь может быть столь утомительной, как ничто другое. Я понимаю, что это как холодный душ, но таковы факты.

Возьмем, к примеру, меня с Мануэлем. Это была самая прекрасная любовь во всех смыслах. С первого мгновения, когда увидела его возле кегельбана, где он пытался угнать мотоцикл моего парня, я не переставая думала о его прекрасном лице или предавалась мыслям о том, как мы занимаемся любовью на полу, пляже или траве или одном из тех мест, где мы обычно занимались любовью, никогда специально это не планируя. А когда в силу обстоятельств я не могла быть с Мануэлем, то я всегда представляла его лицо вместо лица любого Безымянного Джо, с которым в тот момент занималась любовью.

Это просто как дважды два: когда у тебя есть такой парень, как Мануэль, любой другой мужчина оказывается второсортным.

Мы с Мануэлем всегда разговаривали на языке любви, даже когда сердились друг на друга и даже когда решили больше не встречаться. В некоторые моменты сила нашей любви была такой разрушающей, что я не выдерживала и сбегала от него, пытаясь замести следы, но он всегда находил меня, и мы опять погружались в старые ссоры, которые нас и разлучили.

— Конечно же, я люблю тебя, — настойчиво объясняла я ему, снова и снова. — Конечно же, я люблю тебя, Мануэль. Какой же ты глупенький. Te amo, pobrecito.[13] Te amo. Навсегда.

Но все-таки я не могла заставить Мануэля поверить мне. Возможно, именно по этой причине наши отношения породили столько трагических событий (о которых можно прочесть в прессе).

Как сейчас помню ту ночь в Малибу, которая служит доказательством того, насколько страстными и запутанными были наши отношения.

— Ты дурно поступаешь, Мануэль, — говорила я ему. — Так не может больше продолжаться. Ты забираешься ко мне в окно, когда тебе вздумается, в то время, когда у меня гости. Это мой дом, малыш. Тебе следует заранее предупреждать меня о своем приходе. И перестань закатывать эти глупые сцены.

Мануэль же, как всегда, не слушал, что я ему говорила, и начинал ходить по комнате взад-вперед, словно безумный, который окончательно потерял рассудок. В такие моменты мне даже хотелось обнять его, но я понимала, что это было бы слишком опасно. В эти минуты разумнее всего было просто говорить с Мануэлем и не приближаться к нему. Я должна была держать ситуацию под контролем, чтобы никто не пострадал.

— Пожалуйста, не сердись на меня, моя сочная маленькая клубничка, — начинал он говорить что-то в этом роде на своем быстром и хаотичном испанском. Казалось, он одновременно разрывается от негодования и любви, он пытался и дотронуться до меня, и оторваться от меня. Это было жгучее желание, которое никому не было понятно, кроме нас самих. — Моя мягкая маленькая дынька. Мануэль не хотел причинять зло твоему драгоценному старикашке. Мануэль просто хотел тебя увидеть. Он больше не мог без тебя.

— Если бы ты по-настоящему любил меня, Мануэль, то ты уважал бы мои принципы. Ты верил бы моим словам и не преследовал меня. Ты не исчезал бы, разозлясь на меня, и не садился бы на свой мотоцикл, и не уезжал бог знает куда, исходя из своей прихоти, и не заставлял бы меня волноваться месяцами, не посылая мне ни письма, ни открытки. И не появлялся бы так внезапно посреди ночи, когда у меня гости.

— Пожалуйста, не смотри на меня так, моя сладкая помидорка. Мануэль так долго плутал в пустыне. Возьми его обратно в свой оазис. Пожалуйста, утоли его жажду.

— Ты до смерти напугал бедного генерала Флеминга. Я думала, его никогда не перестанет рвать.

— Поцелуй меня, крошка. Наполни мой рот своей любовью.

— Я хотела бы поцеловать тебя, Мануэль, но я не могу. Я очень в тебе разочарована.

— Пожалуйста, дай мне свой язык и губы. Свою грудь и ноги. Я навсегда твой Мануэль. Я никогда тебя не отпущу от себя.

Мой бедный мальчик, он никогда ничего не понимал. Он думал только о себе, о том, как сильно я нужна ему!

— Профессор Пенденнинг говорит, что наши отношения разрушают нас обоих. Нет способа, при котором один из нас мог бы выжить, не разрушив другого или даже нас обоих. Сделки, которую мы могли бы заключить, не существует. Я должна отказаться от тебя, если хочу жить дальше. Но я не знаю, что мне делать, Мануэль. Жизнь без тебя? Что это за жизнь? Жизнь как у всех других. Как у мамы и папы, и тети Алисы, и профессора Пенденнинга, и всех этих подлых сплетниц из школы. Еще один обыкновенный скучный человек в обыкновенном скучном мире без любви.

В такие моменты у меня обычно начинала кружиться голова, а просьбы Мануэля становились все более бессвязными и неконтролируемыми.

— Я выпью тебя всю, — шептал мне он, подходя все ближе и ближе и обнимая меня. — Я выпью тебя, выпью, выпью тебя…

Я не совсем понимала эти его слова, но они почему-то всегда меня волновали.

Он выпьет меня. Выпьет меня.

Не знаю как, но затем все начиналось сначала. Любовь и враз поменявшийся мир вокруг нас. Это была та реальность, которая никогда не была скучной. Она не была обыкновенной.

Мой сладкий малыш. Мой маленький Мануэль.

Его слова всегда находили отклик в моем сердце.

Прошлой ночью он пришел ко мне и встал в темноте около моей камеры. Я не поднялась к нему навстречу и не дала ему понять, что не сплю. Я хочу подойти к нему, но не могу себя заставить сделать это.

Чувствовать между нами решетку было бы выше моих сил. Это было бы как конец всего. Конец всего живого на всей планете Земля.

«Я пришел к тебе, сладенькая. Я целый день мою посуду на кухне. Я соскабливаю недоеденную тобой еду и пережевываю ее своим ртом. Я перетряхиваю мусорные бачки в поисках твоих косметических салфеток и зубной нити. Я подношу их к носу, чтобы вдохнуть запах твоих духов. Я вытащу нас обоих отсюда, мой драгоценный персик. Чего бы это ни стоило. Мы убежим вместе и никогда не расстанемся. А если ты снова убежишь, то я найду тебя. Как раньше. Я никогда не перестану тебя искать».

Я продолжаю молчать. Я лежу в кровати, стараясь не двигаться, как будто прячусь от Длиннолицей Ведьмы. Если лежать очень тихо, она притворяется, что уходит. А ты можешь притвориться, что находишься в безопасности в своей кровати.