Брохманондо Гхош задумался. Потом проговорил:

— Ничего не скажешь, ловко придумано!

— Ну и что? — нетерпеливо воскликнул Хоролал.

— Заманчиво, да только очень уж страшно. Возьмите-ка назад свои деньги. Не хочу я участвовать в подлоге.

— Давай. — Хоролал протянул руку.

Брохманондо молча вернул ему деньги, и Хоролал направился к выходу.

— Постойте, куда же вы? — окликнул его Брохманондо. Хоролал вернулся.

— Вы давали мне пятьсот рупий, — продолжал хозяин дома, — а сколько еще прибавите?

— В случае удачи еще столько же.

— Ох, много денег! Пожалуй, не устоять перед таким искушением, — пробормотал Брохманондо.

— Ну так что же? Ты согласен?

— Да уж, видно, придется согласиться! Только как же подменить завещание? Ведь заметят!

— Что ты! Вот смотри, я у тебя на глазах заменю его.

Неизвестно, имелись ли у Хоролала еще какие-нибудь таланты, но что касается ловкости рук, то тут он достиг истинного совершенства. Завещание Хоролал положил в карман, потом сделал вид, будто что-то пишет на чистом листе. Брохманондо так и не уследил, каким образом эта бумага исчезла, а завещание оказалось у Хоролала в руках. Изумленный, Брохманондо стал восхищаться ловкостью молодого господина.

— Этой хитрости я тебя научу, — заверил его Хоролал.

Брохманондо оказался на редкость способным учеником, и через несколько минут усвоил все приемы Хоролала.

— Ну, я пошел. Как стемнеет, вернусь с остальными деньгами.

Страх с новой силой охватил Брохманондоо Он понимал, что подобные дела сурово караются законом. Чего доброго, придется остаток дней провести за решеткой! Вдруг кто-нибудь заметит подлог? И зачем только он согласился? Но тогда пришлось бы отказаться от тысячи золотых монет! А этого тоже не хочется делать. Ужас, до чего не хочется!

О чревоугодие! Сколь многим несчастным брахманам причиняешь ты жестокие муки! Лихорадка неотступно терзает, желчь вовсю разливается, а тут еще и чревоугодие одолевает! Что делать бедному брахману, когда перед ним вдруг появляется блестящий поднос или пусть даже пальмовый лист, а на нем — аппетитные лучи, шондеш, михидана, шитабхог и другие прелести? Отказаться или съесть? Могу поклясться, что, просидев и тысячу лет в размышлениях над таким соблазнительным блюдом, почтенный брахман все равно будет не в силах разрешить этот деликатный вопрос, а, не найдя средства разрешить его, по рассеянности отправит все сладости к себе в рот. Так случилось и с Брохманондо. Взять деньги страшно — пугает тюрьма, а отказаться духу не хватает. Съесть хочется, а вдруг живот разболится? Брохманондо не знал, на что решиться. А не решившись, он, как тот бедный брахман, обратил все свои помыслы к яствам.

Составив завещание, Брохманондо к вечеру вернулся домой. Хоролал уже ждал его.

— Ну как? — нетерпеливо спросил тот.

Брохманондо, который всегда питал слабость к стихам, с принужденной улыбкой продекламировал:

— Что, не удалось?

— Ох, брат, слишком уж много препятствий оказалось!

— Не смог, значит?

— Нет, брат. На вот, держи свое фальшивое завещание, и деньги тоже возьми обратно. — С этими словами Брохманондо вынул из ящика сначала подложный документ, потом деньги и вручил все это Хоролалу.

От гнева и досады у того задрожали губы.

— Дурень, тупица! — накинулся он на Брохманондо. — Такого пустяка не смог сделать. А еще мужчина! Ну, я пошел. Смотри, если хоть словом обмолвишься, можешь проститься с жизнью!

— За это не опасайтесь. Ни звука от меня никто не услышит, — успокоил его Брохманондо.

Расставшись с Брохманондо, Хоролал заглянул к нему на кухню. Как видно, он был своим человеком в этом доме, и все входы и выходы знал наизусть. В кухне хозяйничала племянница Брохманондо, Рохини.

Без этой Рохини мне никак не обойтись. Поэтому я вынужден сказать несколько слов о ее внешности и добродетелях. Правда, нынче описания внешности не в ходу; что же касается добродетелей, то теперь охотнее всего говорят о собственных добродетелях, и, уж конечно, не о достоинствах других. Я позволю себе лишь сказать, что Рохини была в расцвете сил и красоты, — словно полная луна ранней осенью. Она рано овдовела и имела множество привычек, для вдовы весьма предосудительных. Так, например, Рохини носила сари с каймой, браслеты и, как я полагаю, не отказывала себе в бетеле. Однако стряпала она, как сама Драупади. Соусы, подливки, горох — все выходило у нее на редкость вкусным. К тому же она, как никто в деревне, разбиралась в языке цветов, а в умении красить ткани и шить ей не было равных. Прическу ли сделать, невесту ли нарядить — всегда приглашали только Рохини. Родственников со стороны мужа у нее не было, поэтому она и жила в доме Брохманондо.

Красавица Рохини толкла горох. Несколько поодаль от нее растянулся кот. Время от времени Рохини, видимо решив испытать, действуют ли женские чары и на животных, бросала на него жгучие взгляды. Кот же, прочитав в этих взглядах готовность угостить его жареной рыбой, стал потихоньку приближаться к Рохини. В это время, поскрипывая новыми туфлями, в кухню вошел Хоролал. Кот позабыл о жареной рыбе и тотчас обратился в бегство. Рохини перестала толочь горох, поспешно ополоснула руки и накинула на голову край сари. Потом, в смущении рассматривая свои ногти, спросила:

— Давно приехали?

— Вчера, — ответил Хоролал. — Послушай, мне надо поговорить с тобой, — продолжал он.

Рохини вздрогнула и торопливо проговорила:

— Ужинать будете? Хотите, приготовлю рис?

— Ладно, ладно, приготовь. Но я не затем пришел. Скажи, помнишь ли ты об одном случае?

Рохини молчала, низко опустив голову.

— Однажды, возвращаясь с Ганги, ты отстала от паломников, — продолжал настойчиво Хоролал, — помнишь?

— Помню, — отвечала Рохини, в смятении теребя пальцы.

— Помнишь, как тогда ты потеряла дорогу?

— Помню.

— Там тебя застигла ночь, а за тобой увязались какие-то подозрительные люди, припоминаешь?

— Да.

— Кто тебя тогда выручил?

— Вы. Вы ехали верхом куда-то.

— К свояченице.

— Вы увидели меня и в паланкине с охраной отправили домой. Разве такое забывают! Я перед вами в неоплатном долгу.

— Ну так вот. Теперь ты можешь мне этот долг вернуть, и еще заслужить мою вечную благодарность. Хочешь?

— Ну конечно. Я всеми силами постараюсь помочь вам.

— Только уговор: никому ни слова.

— Буду молчать, пока жива.

— Поклянись.

Рохини поклялась.

Тогда Хоролал рассказал ей о двух завещаниях Кришноканто — настоящем и подложном. Затем сказал:

— Нужно выкрасть настоящее завещание и положить на его место фальшивое. Ты часто бываешь у нас в доме. У тебя это ловко выйдет. Ты ведь умница. Сделаешь для меня?

— Украсть? — Рохини вздрогнула. — Хоть режьте меня, не могу.

— Вот уж правда, что с женщиной никогда не сговоришься. Вы только красивые слова говорить умеете. Верно, ты так и останешься моей неоплатной должницей.

— Прикажите что-нибудь другое — все сделаю. Скажите: умри, — умру. Но украсть не могу.

Видя, что Рохини непреклонна, Хоролал попробовал подкупить ее.

— Возьми, тут тысяча рупий. Только устрой это дело.

Но Рохини от денег отказалась.

— Не нужны мне ваши рупии. За все состояние господина Кришноканто я не пошла бы на это. А если решилась бы, то с меня достаточно было бы одной вашей просьбы, — прибавила она.

— А я-то думал, что ты ко мне хорошо относишься, Рохини, — с глубоким вздохом проговорил Хоролал. — Конечно, я для тебя чужой человек. Поверь, была бы жива моя жена, я не стал бы тебя упрашивать. Она сделала бы это для меня.

Рохини едва заметно усмехнулась.

— Ты чему смеешься?

— Да вот, вспомнила вашу затею с женитьбой. Вы и вправду собираетесь взять вдову?