Я честно не знаю, что с этой страной, и сколько не думаю, не могу понять. Почему она так боится геев? Во время Второй Мировой фашисты жгли евреев, и теперь ненавидеть евреев - варварство и дикость. Но так же они сжигали и геев. Я не хочу напоминать об этом обычным людям. Я боюсь того, что они скажут: "Ну этих-то правильно". Я сгущаю краски? Сомневаюсь.
Как-то на работе зашел разговор о том, что в нашей стране не разрешают геев потому, что в ее составе есть южные горные народы, которые не поймут. Я одобрительно улыбалась, я же лицемерка, а дома смеялась до слез. Кому-то там, значит, в горах, есть дело до того, кого я люблю, девушку или парня. Господи, как я тоже хочу быть большинством, которое говорит: "Правильно! На необитаемый остров их всех! В больницу на принудительное лечение!". Да даже тем думающим меньшинством, которое доказывает им, что: "Ну они же тоже люди, они тоже любить хотят, семью хотят", но не с этой стороны баррикады, потому что даже для тех, кто одобряет нас, мы так же далеки, как инопланетяне: "Да они же тоже разумны, тоже наверное чего-то хотят", и читая в интернете о том, что где-то кого-то убили... Черт возьми правда убили, за ориентацию, как когда-то жгли на кострах за цвет волос, они думают: "Боже, куда мы катимся?", а тебя бросает в озноб при мысли: "Надо позвонить Ольге. Еще раз попросить не афишировать ее с Настей сожительство. Никому не открывать дверь, никогда не выходить из дома". Я согласна на необитаемый остров, но нас ведь и там не оставят в покое...
Наверное, я слишком много говорю о нас хорошего. Людях-отклонениях. Да нет, я разных встречала в своей жизни. Невозможность создать традиционную семью, мне кажется, нас все-таки подкашивает. Я так же смеялась, когда в пьяном угаре кто-то вещал, что любовь наша, прошедшая тернии и все еще держащаяся в этом обществе - истинная. Я не любила и компанию в доску своих. Я не думаю, что неправильная ориентация - гарантия умению любить. Ну правда же смешно, почему эти люди решили, что если их тянет к своему же полу, то это точно любовь? А впрочем я - то же ложе прокрустово и всех меряю по себе, от того и кажется мне, что если человек не может дольше месяца быть один или продолжать любить кого-то одного, то человек не умеет любить вообще. Кто это сказал? Глупости какие. Люди разные, и я ни с кем из них не пыталась поговорить серьезно на эту тему, чтобы понять. К тому же, прежде чем обвинять других, стоило бы бросить Андрея, ведь для друзей Ольги я теперь хуже, чем кто бы то ни было. У них какой-то свой Бог, который все равно любит и принимает их. И для их Бога я тоже совершила какой-то непростительный грех, хуже убийства. Они доброжелательны со мной и улыбаются мне, но я знаю, о чем они думают. Я думала бы точно так же на их месте. И тем более смотрела бы со стороны и не понимала, как можно променять на кого-то Ольгу. Таких людей больше нет, и может быть поэтому такие как она никогда не будут одни.
Первой, кажется, на сторону зла, а именно натуралов (да, самой смешно) перешла Ира. Ухоженная холеная девочка, у которой никогда отбоя от мужиков не было, но она с точностью до наоборот как говорят про то, что если мальчик хороший, то гей, оказалась хорошенькой из наших. Я никогда особо к ней в душу не лезла, знаю, что с ее молодым человеком была какая-то неприятная история, вроде они договаривались на отношения без секса, но что-то не получилось. Суть не в этом, да и дело не мое. Просто как-то мы говорили с Ирой, не так давно, уже когда я тоже стала для остальных предателем. Наверное, она думала, что я пойму. Она говорила, что это все здорово, конечно, и любовь, но вот тебе тридцать, сорок, пятьдесят лет. Вот вы со своей девушкой уже старенькие и поливаете цветочки у дома. В этом есть что-то жуткое, после чего ты обещаешь себе, что не доживешь до старости. Ни ты, ни твоя девушка.
Это еще сложнее объяснить. Нам не положено детей, это чтобы мы никогда не решили вдруг, что мы - полноценные. Что мы можем опорочить их институт святости семьи своей пародией на нее. Про нас рассказывают, как про животных в зоопарке, о том, как две девушки, вот дурочки, захотели расписаться, чтобы узаконить свои отношения. Чтобы исполнить главную мечту и одеть белое платье, и стать одним перед законом. Когда люди смеются, я ненавижу не их, я ненавижу тех девочек, что высунулись, что попытались что-то доказать миру. А мир сказал: "Нет, девочки, ну вы конечно играйте в семью друг с другом, но мы вас признать не можем, ведь в нашем обществе вы так не протянете, все равно придется найти по мужику каждой". Это отравляет, и я, пожалуй, все-таки отравилась этим. Нет, снова не так. Я просто не хотела такой жизни для человека, которого люблю, и забыла, что она все равно будет жить этой жизнью, просто без меня.
Знаете, что самое жуткое? Нам даже своих собственных детей не положено. Я знала девушку, которую пытались лишить родительских прав над родной дочерью. А я-то думала, зачем эта статья о запрете пропаганды гомосексуализма несовершеннолетним? Какими же чудовищами мы кажемся этим людям, раз они считают, что детдом воспитает ребенка лучше, чем родная любящая мама, которая живет с другой женщиной? Ведь не просто так это все, что-то там эти люди в строгих костюмах себе представляли, когда во что бы то ни стало пытались отобрать у нее ребенка. Какие-то оргии наверняка, в которые может быть втянута маленькая девочка. Я никогда не пойму этих людей. Для них мы, наверное, хуже дикарей, раз не понимаем, что цивилизация означает отказ от секса среди представителей своего же пола. Что было с людьми раньше, когда им не рассказывали, что они не сумасшедшие, и так можно чувствовать, даже представить боюсь. Иногда мне говорят: "А что такого страшного? Ведь теперь их никто не расстреливает, не сажает в больницу на принудительное лечение в психушку. Живи да любись с кем хочешь". Да, возможно вы правы. Нас всего лишь насилуют и убивают, отнимают наших детей, а общественное мнение приравнивает нас к зоофилам, педофилам, а иногда и просто к цирковым животным. От нас всего лишь отстраняются друзья, узнав, кто мы есть. Иногда, начитавшись всего, мне кажется, что я не хочу касаться этого никогда в своей жизни.
Очень показательной для меня была история, когда предлагали нас всех отметить значками, хотя до сих пор не понимаю, для чего. Я же лицемер, я бы такой не надела, потому что не хочу неприятностей ни в семье, ни на работе. Но тогда предложившего спросили, готов ли человек отвечать за то, что случится с другим из-за этого значка? А все мы знаем, что может случится. Мы - какая-то фантастическая раса, которой доказывают, что они ущербнее настоящих людей, у которых нет нашего отклонения. А между собой мы орем, что мы чище и любовь наша крепче, чем у всех этих лицемеров. А по сути ничем не отличаемся. Серьезно, я уверена, что не будь у этих людей отклонения, они бы так же кричали, что мы против того, чтобы ставить эти пародии на семью на одну ступень с нами в развитии. Раз признавать геев, то давайте признавать и зоофилов. К тому же геи поголовно педофилы, разве вы не знали? И "У меня никогда не будет подруги лесбиянки, вдруг эта дура вздумает в меня влюбиться?!". Господи, как от этого отмыться? Иногда так хочется запереться в четырех стенах и ключ от замка выкинуть.
Если существует перерождение души, то забывать все после смерти - благо. Вот было бы так и после любви. Так же, говорят, женщины забывают о родовых муках, чтобы снова рожать. Может, и люди тоже могут забывать, раз не боятся новых чувств, раз им неуютно без новых чувств. А я не могу так, потому что для меня любовь - жемчужинка. Зреет долго, красивая, конечно, но болит и колется.
Никогда не поздно стать хуже, чем ты есть. Я подумала, что общаясь с Ольгой так и не смогу двигаться, не оборачиваясь. Потому что Ольга - человек честный перед собой в первую очередь, плевавший на общество вокруг и умеющий разделять личное от общественного. Человек, которым я хотела бы быть и никогда не буду. Просто нужно было что-то сказать, чтобы знать, что после этого она больше никогда не захочет меня видеть или звонить мне. Что-то, что сожжет мосты, прошлое, эту жемчужину во мне вместе с самой раковиной. Отрезать прошлое похоже на маленькое самоубийство. Не могу сосчитать, сколько раз нужно убить себя, чтобы двигаться дальше. Человек способен мечтать о бессмертии только будучи молодым, никто из старших не хотел бы жить еще сто лет, слабость тела отговаривает их. Вот и я думаю, к чему мне бессмертие, если и в этом бессмертии я - буду я, а где-то такой же бессмертной будет Ольга.
