О том, что нет человеку худшего врага, чем он сам, Маргарита знала давно. Что никто не в состоянии поломать человеку жизнь настолько основательно, насколько он сам в состоянии управиться, и помощников не требуется. И вспоминался рассказ Тургенева, как молодой и неглупый офицер любил красивую добрую девушку из хорошей семьи, причем чувство их было взаимно, а женился на другой — не красивой, не умной, не особо доброй, не из лучшей семьи, разбив жизнь себе и той, первой… «Может, она очень богата?» — недоумевали его товарищи, пытаясь найти хоть какое-то, пусть и нелицеприятное объяснение его поступку. «Да нет же, — отвечали те, кто знал. — и не богата….» «Тогда почему?!» «А просто…» Она чувствовала себя этим офицером верхом на лошади, закусившей удила и несущейся в пропасть, где оба и разобьются неминуемо насмерть. Ведь так просто было раскрыть записную книжку, где и был записан номер, и сказать: «Я буду в Швеции такого-то числа….» Даже не предлагать ему приехать, не предлагать встретиться, даже не начинать разговора, просто сказать: «Я буду там-то тогда-то», и больше ничего, создать атмосферу загадочности или притвориться, что телефонная связь с ее экзотической страной по-прежнему работает отвратительно. Так просто… И не сделала этого.
Об этом сообщил ему Суне. Телефон зазвонил, когда Магнус уже находился в аэропорту Афин, чтобы вернуться в Милан. Он собрался-таки с духом и поехал, ткнув наугад пальцем в список вояжей, предлагаемых первым попавшимся на пути агенством, и попал на строчку «Афины». Ему было все равно, куда ехать. Пусть будут Афины, какая разница. От пляжей на Эгейском море отказался сразу, выбрав маршрут по местам, связанным с мифами и преданиями. Смотрел на Парфенон и думал: «Я хочу смотреть на него вместе с тобой! Бродить по этим улицам, держа тебя за руку, чтобы не потерялась! Что мне все эти мифы и руины, если…»
— Да…
— Музыкант? Слушай внимательно: есть проверенные сведения, что эта подруга твоей Маргареты выходит замуж и приглашает твою даму себе в свидетели. Венчание в следующую субботу. Я, как участвовавший в подготовке книги твоей дамы, которую эта подруга, кстати, очень удачно проиллюстрировала, приглашен на церемонию и банкет. И я готов обменять это приглашение на билет на твою премьеру в Швеции. Это неудачная шутка: я и так его тебе отдам.
— Оно именное?
— Какая разница? Я даже не знаю. Да это и не важно, кто в толпе будет читать имена?
— Спасибо.
— Не за что. Так ты приедешь? Или мне идти все-таки покупать костюм?
— Я приеду…. - звонок застал его как раз под табло с расписанием рейсов, готовящихся к отлету. — Вылет через полтора часа… если есть билеты…
— А ты где находишься-то? — удивился Суне, но телефон уже отключился. — Эх, Музыкант, вечно ты во что-то встрянешь. Сразу видно, что у тебя русские в роду…
Санька что-то чувствовала. Дети часто интуитивно чувствуют то, что взрослые уже не воспринимают или даже не видят в упор в бинокль. Ничего не говорила, не комментировала, не задавала вопросов, но выглядела обиженной. Маргарита подумала, что воспитала дочь в чрезмерной честности и та не догадалась пошариться в маминой сумке, раздобыть номер со странички на букву «М» и позвонить самой — и тогда бы все выяснилось и… И что? И ничего. Все дружно накричали бы на нее, довели бы друг друга до истерики, потом утерли бы слезы, а такие две деятельницы, как Санька и Тамара Алексеевна, еще и догадались бы послать ему гостевое приглашение и он вообще приехал бы, как снег на голову, и тогда — отступать некуда, пришлось бы сдаваться в плен. Не сказать, что плен этот не представлялся сладким и что она была категорически против того, чтобы кто-то другой решил бы за нее все проблемы и своей решительностью и последовательностью избавил бы от страхов, как сэр Амадеус в отношении Флер, когда над ее головой уже заносили ножницы для пострига… Был бы хэппи-энд, и все были бы счастливы. Все — и она в первую очередь…
* * *
Телефон зазвонил наутро, когда Суне спешил на работу:
— Суне, я в Стокгольме. Хотел бы поговорить с тобой.
— Приходи э-э… к началу перерыва, к двум. Записывай адрес…
— Ты разве не пойдешь обедать?
— А ты разве не хочешь порыться в нашей базе данных насчет кое-кого?
— Ладно. Спасибо.
Суне удивлял своим пониманием ситуации и готовностью помочь. Они не встречались и не разговаривали годами, а теперь выяснялось, что не к кому больше обратиться. Да и кто еще мог бы добыть подобную информацию, не задавая лишних вопросов и не болтая об этом на всех углах?..
— Слушай, — сказал тот, едва обменялись рукопожатиями. — Эта Маргарета прибывает в Стокгольм в среду днем. Если она так странно себя ведет, то лучше тебе поймать ее в таком месте и в такой момент, когда не сможет удрать. Вынырнуть из-за угла и потребовать объяснений. Только не устраивай сцены в церкви. Дождись начала банкета…
— Это я и сам понимаю, — перебил его Магнус. — Во сколько начало?
— В три часа. Там ходи с толпой и старайся, чтобы она тебя не заметила до времени.
— Ты думаешь, что она будет выискивать кого-либо глазами в зале? До этого ли ей будет?
— Ну… Мало ли… — Суне состроил загадочную гримасу и тронул несколько клавиш. — На, полюбуйся. Фотограф издательства сделал ей тогда несколько снимков. Для книги выбрали этот. Замотали ее в какую-то черную сатиновую драпировку, на спине булавками закрепили, а каменный пол — это монтаж, я сам подбирал фон. Говорят, она сказала, что этот образ ей очень нравится, что именно такой ей всегда хотелось быть и никогда не получалось. Все говорят, интересная она штучка. Я бы не решился…
На экране развернулась та самая фотография, что уже была у него, только на этот раз качество изображения было получше. Потом фотография уменьшилась и отползла в правый верхний угол, и появилась другая, почти закрыв ее, потом еще одна и еще — всего четыре штуки выстроились на экране, сделавшись одинакового размера. Потом их сменили по очереди обложки «Рыцаря», «Призрака» и «Замка», вступительная статья на две страницы к первой книге и к последующим — несколько слов напоминания о новом имени для тех, кто этого имени еще не запомнил.
— Эта ее подруга, — звучал откуда-то голос Суне, — выходит замуж за генерального менеджера Пи-Ар-Агенства «Пронус». Я думал, это-то агенство ее и раскручивает уж не знаю за какие деньги. А тут недавно узнал, что они замолвили за нее слово, не без того, но не особо и старались. Как-то все само уладилось. Они принесли ее рукописи, уже подготовленные для печати, в издательстве их почитали и загорелись. Ну и, конечно, тот факт, что подготовительных работ практически не потребовалось. Вобщем, ей здорово повезло. Хочешь, я дам тебе этого «Рыцаря» в распечатке? Эй!
— А? — вздрогнул он, как вынырнул из воды. — Что? Нет, спасибо. Я куплю. Он есть в продаже?
— Есть еще. Планируют второй тираж. Вот приедет, как раз и обговорится вопрос. Она разбогатеет… Пойдем обедать?
— Пойдем…
— Может, распечатать тебе эти снимки?
— Не надо. Я куплю книги. В каком магазине?..
Вечером он взял купленные в Дьюти-Фри афинского аэропорта греческое вино, какие-то экзотические местные сладости и сувениры, купил цветы и на такси приехал к родителям, поймав себя в последний момент на мысли, что за два года жизни в Италии успел проникнуться латинским духом спонтанности поступков, а в Швеции не принято являться без предупреждения даже к собственным родителям… Его, разумеется, не ждали, мать прослезилась, долго сидели, говорили, он оставил им итальянские и французские газеты со статьями, которых они не могли прочитать, но фотографии говорили сами за себя, а родители, как известно, счастливы в первую очередь счастьем своих детей. Его уговорили ночевать там, в своей прежней комнате, которая продолжала оставаться его комнатой. В свете настольной лампы Маргарита смотрела на него с глянцевых обложек своих хорошо продаваемых, удачных книг. «Вот ты кто, значит, — шептал он ей. — Ты даже не писательница, нет. Это твое хобби. На самом деле ты Колдунья. Ты все поворачиваешь себе на успех. Это светится в твоих глазах. В сказках обладательницы таких глаз убивают и воскрешают взглядом. А говорила, что привыкла к неудачам, и удачи пугают тебя. Возможно ли в это поверить? Но я тебя не боюсь. Даже если ты убьешь меня взглядом раньше, чем я успею подойти к тебе — пусть так и будет. Я не боюсь…»
