-Ну а ты?
-А я? Я дороги туда замела, чтоб и следа его на тропинках не осталось!
-А если бы смогла туда пройти?
-Ну уж нет! - Мне в его тереме делать нечего - там его ненаглядная всё на свой лад обиходила, а я... Я разве что с поганой метлой появлюсь да разнесу это милое гнёздышко по брёвнышку!
-Видно, впустую мои слова, ты меня и слышать не хочешь, видно, обида громче меня говорит. А ведь ты любила его
-Да вся любовь ненавистью обернулась.
-Ну, это ещё жизнь покажет.
-Как же ты дальше? - не выдержав, вмешались Кикиморы.
-Как эти три года жила, так и дальше жить буду. И не надо меня жалеть.
-А мы не тебя жалеем, хоть и жалеем, конечно, - Кикиморы дружно хлюпнули носами. - И не его даже, хоть поглядеть на него - краше в гроб кладут. А жалеем мы Поляну Заветную. Высохнут на ней травы да цветы, опадёт шелухой трухлявой кора с деревьев, звери в норах зачахнут и птицы гнёзда вить перестанут...
-Ну а я чем помочь могу?
-Видимо, ничем. Ладно, засиделись мы что-то, пора и по домам.
А, уходя, шепнула пани Зося девочкам:
-А вы, красавицы, потихонечку дело своё делайте., только ей ничего не говорите.
-Похоже, Бась, что-то у нас не так пошло.
-Может, маловато соли насыпали?
-Давай ешё разок Поляну обойдём.
-Знаешь, а мне кажется, надо нам попробовать с паном Лешим поговорить. Может, никто и не пытался ему ничего объяснить?
-Как же - не пытались! Кто только с ним не заговаривал - он и слушать никого не хочет!
-Всё равно, надо попробовать.
-А если он на нас разорётся?
-Ну так и разорётся, не рассыплемся.
-Хорошо бы привести его за руку к Матушке-Метелице да запереть обоих где-нибудь в чулане - пусть разбираются.
-Они доразбираются! Они так доразбираются, что от терема щепки на щепке не останется.
-Или она его под горячую руку по стенке как комара размажет.
-А размажет, так мы соскребём останочки, да в окошко выбросим - нечего нашу Хозяйку обижать!
И вот, отыскав мешочек побольше прежнего, заново запасясь солью, девицы отправились к Заветной Поляне. Солнышко морозное светило, снег глубокий на свету блестел так, что глазам больно, в ложбинках голубым да розовым отсвечивал, деревья по самые маковки в меха дороге обрядились, лёгким кружевом укрылись, уголёк в снегу дорожку прокладывал, иди себе тихонько, да красотой сказочной любуйся. Только Басе да Стасе было не до зимних красот - всю дорогу они головы ломали, что такого сказать пану Лешему, где нужные слова найти, чтобы мозги у него наконец на место стали! Думали они думали, думали-думали, да и не заметили, как чуть не к самому терему подошли.
Только разве это терем!? Эта жалкая развалюха - терем?! С тех пор, как девочки были здесь в последний раз, крыльцо обвалилось, солома на крыше прогнила до проплешин, кирпичи из трубы повыпадали. А вдоль той стены, где прежде мальвы цвели да душистый горошек вился, чернели сухие плети с пожухлыми листьями, и вся трава близ дорожки, что к дому вела, как от лютой засухи выгорела.
Встали Бася со Стасей, не поймут, а что дальше-то им делать? Стучать в двери?
-Ну уж нет, в гости сюда мне идти неохота. Да и вряд-ли Леший сейчас дома. Может, по лесу где бродит?
-Так и мы по лесу погуляем, соли поразбрасываем, а там как уж выйдет.
Только они так сказали, глядь, сам Леший им навстречу идёт
-Ну, Баська, давай, была-не была!
-Давай, Стаська!
-Пан Леший!
-Дяденька Леший!
-А, это вы опять? Что, никак дорога открыться не хочет?
-Похоже, и не откроется она так просто, похоже, держит нас в Нижнем мире дело важное, и пока мы с ним не разберёмся, придётся здесь погостить.
-Это что ж за дело такое?
-Трудное дело.
-Неприятное дело.
-С Вами, пан Леший поговорить.
-Только обещайте, что выслушаете нас.
Леший насупился, зыркнул исподлобья:
-Я ничего обещать не люблю, там посмотрим. Ну, начинайте.
-Начать, как опять в колодец нырнуть, только мы ведь нырнём.
-Пан Леший, как Вы могли, как у Вас совести хватило Матушку-Метелицу обидеть? Как могли злой клевете поверить? Как посмели лживые наветы слушать и не обрывать?
-Да кто вы такие, поучения мне читать? Ваше какое дело, малявки?!
-Одурили вас да глаза запорошили!..
-А Вы и противиться не стали, слабенькая да беззащитная, как её там, гадости про любимую в уши напевает, значит, так оно и есть. Ради кого вы любовь свою предали? Ради болотницы?
-Это кто меня в предатели записал? И кого вы болотницей величать вздумали? Да я вас сейчас!..
-Что, правда глаза колет?
-Предатель и есть, как только земля держит! А болотница - это ваша пани Ядвига!
-Да как вы смеете, глупые девчонки!
-Вы же не любите её, пан Леший!
-Какое ваше дело, кого я люблю, кого не люблю? Все вы тут взялись её обижать. Ну да я не позволю! А ну, вон отсюда, чтоб духу вашего больше рядом с моей Поляной не было!
-Пропадёт скоро ваша Поляна, высушит её болотница! И Вы сами пропадёте! Хоть на дом свой оглянитесь, во что он превратился!
-Всякие соплячки мне нотации будут читать!? Сказал, - марш отсюда! - Тут Леший вдруг замолчал, будто споткнулся, поглядел в растерянности на девочек. -А вы тут откуда? Отчего такие сердитые? - Он вроде хотел что-то ещё сказать, но в тот же миг за его спиной пани Ядвига как из-под земли выросла:
-Они уже и сюда добрались! А ты их слушаешь да прочь не гонишь? Это их Матушка-Метелица подучила! Ну ничего, раз ты меня защитить не можешь, я сама с ними справлюсь, я на них змей и лягушек напущу, а эту самозванную Хозяйку из лесу пинками выгоню!
-Вот тебе и застенчивая!
-Вот тебе и беззащитная!
-Стась, и мы всё это слушать будем?
-Ну уж нет, Бась, давай!
И они, зачерпнув побольше соли, швырнули её прямо в лицо болотнице. А вдогонку и ещё по щедрой горсти!
Как же пани Ядвига завизжала! Как заорала! Шляпка с вуалеткой от этого визга у неё с головы соскочила, слетел парик, обнажив голый череп. А дальше... дальше началось страшное - следом за шляпкой и париком с головы, словно ветхая ткань, стала сползать кожа, и выскользнула из-под кожи, обвисшей лохмами, гигантская иссиня-чёрная, лоснящяяся от сытости пиявка. А Леший вдруг за сердце схватился да на снег осел.
Бася и Стася застыли от ужаса. А пиявка всё росла и росла, росла и росла, и она уже не визжала, а шипела что-то угрожающее и всей своей тушей тянулась к Лешему. И рот у неё вытягивался, словно присоска, вытягивался - вот-вот в лицо вопьётся.
Сёстры с перепугу тоже завизжали да и сыпанули куда попало остатки соли.
По чёрной шкуре словно огонь прошёл, из палёных дыр вонючая слизь потекла, и снег в том месте сразу почернел, растаял и растёкся чёрной лужей. Шкура болотницы вмиг осыпалась жирным пеплом и даже шляпка с юбкой расползлись гнилыми ошмётками.
-Что это было? - прошептал посиневшими губами Леший.
-Это была пани Ядвига, - в тон ему прошептали девочки.
-Кто такая пани Ядвига? Я что-то ничего вспомнить не могу, только вот здесь отчего-то словно ножом режет. - и он дотронулся до левой стороны груди. - И ноги что-то не держат. Ничего-ничего, вы не беспокойтеь, посижу чуток и сейчас встану.
-Что же мы наделали, Бась!? А вдруг он сейчас умрёт?
-Ничего страшного со мной не случилось, сейчас, сейчас я встану.
-Это она его высосала так. Мы с тобой ещё вовремя поспели.
-Салазки где бы взять, на салазках мы б его до дому как-нибудь дотащили.
-Может, ветви еловые обломать?
-Руками? У нас ни топора, ни ножа нет... Думай, Стаська, думай!
И тут словно вихрь откуда налетел. Над верхушками елей, над заснеженными берёзами прозвенели бубенцы, и возникла из тревожного звона, из ледяного вихря пара белоснежных коней в серебряной упряжи. Птицей вылетела из саней Матушка-Метелица, кинулась к Лешему, за руки взяла:
