-Делай что хошь, иди куда вздумаешь!
-Живём, сеструха?!
-Живём!..
-А-то началось бы - так не встань, эдак не ступи...
- "Да , тётя! Нет, тётя! Спасибо, тётя!"
-За столом сидишь, как гвоздями прибитый...
-Ни рукой махнуть, ни слова сказать - что ни сделаешь - тут Стаська задрала подбородок, сжала губы куриной гузкой и пропела манерно: - всё "моветон" (дурной тон).
-И чего ради мать с отцом туда ездят?
-Куда денешься - родня. - Неловко в городе быть и к родне не заехать.
-Да какая они родня? Крыська нам что-ли родня? Спроси её, так она пани городская, а мы - дуры деревенские.
-А здорово мы ей тогда в компот хрену намешали?!
-А в салат жука запихнули! Она ложку ко рту, а оттуда Жу-ук!
-Вот было шуму-визгу!
-А не ябедничай!
-Зато Яцек - мировой парень! Здорово мы с ним на чердак лазили!..
-Это когда тётка углядела непорядок и лестницу уволокла?!.
-Во-во, и мы по бельевой верёвке прям из слухового окна в кухонное!..
-А кухарка как завопит: -Караул, черти!
-А как мы в погреб забрались?!
-А тётка и тут постаралась - крышку захлопнула и на засов!..
-Темнотища настала - жуть!
-Только у Яцека в кармане сразу и спички нашлись, и огарок свечной...
-А Крыська помчалась доносить, будто мы за вареньем полезли!-
-А тому варенью сто лет в обед!
-Не скажи, вкусное варенье было!
-Вкусное. Вишнёвое. А потом мы крышку толкали-толкали, шатали-шатали, да и скинули засов!
-Мы тогда вот такущую банку вишнёвого варенья слопали!
-Ладно, хватит болтать, то варенье давно съедено, а у нас ещё скотина не кормлена не поена, да и себе каши наварить не мешает - горшки-то пустые - всё начисто выскребли перед отъездом.
-Точно, каши побольше наготовим, и весь день наш.
Привычное дело в руках быстро спорится, а когда скотина была накормлена, печь натоплена и пшённая каша сварена, настало время и более важными вещами заняться.
Перво-наперво сестрицы вспомнили про роскошный сугроб, что вырос под самой крышей дровяного сарая. Ну просто невозможно было устоять и не прыгнуть туда с высоты. Бася со Стасей, приставив к стене шаткую стремянку, полезли наверх, постояли на скользкой дерновой крыше, и, дружно завизжав, сиганули вниз. Снова вскарабкались и снова сиганули. И раз, и два, и сто двадцать два!.. - Уши закладывало от встречного ветра и от собственного визга, сердце замирало от страха и радости полёта. Потом, напрыгавшись вволю, сестрицы запрягли верного Войцеха в санки и пошли гонять по двору, пока несчастный пёс не вырвался от них и не забился в конуру. И не удалось его оттуда выманить ни сахарной косточкой, ни ласковыми словами.
Помахав мослом перед собачьей будкой, девицы поняли, что и сами успели проголодаться, вспомнили про кашу и навернули её прямо из горшка - так вкуснее и посуды лишней пачкать не надо.
Дома они угрелись и решили, что нечего больше по двору бегать, можно и под крышей дело отыскать.
Они потолкались, попихались - только что в том за радость, если никто не ругает, никто не разнимает? - Вся охота ссориться пропала.
-Бась, а Бась, пряниками-то в доме как пахнет!
-Точно, Стась, я как с мороза вошла, аж задохнулась от духа пряничного.
-И у меня слюнки потекли. Слушай, мы же их целую гору вчера напекли! - если и съедим сейчас по парочке втихаря, никто не заметит.
-Тащи на стол корзину!
-Не, одна я её уроню, давай вместе.
И они вдвоём взгромоздили не стол припрятанную до Рождества плетёнку. Там под льняным полотенцем чего только не было - и кренделёчки под белой глазурью, и витые загогулинки, и поросята с глазками-изюмками, и уточка с утятками...
Руки сами к пряникам потянулись.
-Глянь, у меня курочка!
-А у меня рыбка.
-А у меня кот, я сама его лепила.
-Тоже мне, кот, скажи - кривая обезьяна.
-Сама ты обезьяна!
-А у меня конь - грива как огонь!
-Не тронь коня, конь на праздник припасён!
-Ага, твоё, значит, в рот, а моё к празднику?! - Со злости Баська толкнула Стаську, Стаська толкнула Баську, корзина наклонилась и пряники посыпались на пол.
-Ой, Стаська, что мы наделали!
-Ой, Баська, давай спасать, что цело!
-Хорошо, пол с песком отдраили.
-Коняшка раскрошился! Нет теперь коняшки!
-И уточка с утятками! Жалко то как!
Бася заплакала.
-Погоди, Бась, реветь, завтра тесто замесим да новых напечём, прежних лучше. И лошадок, и утяток, и гусочек.
-Что-то мне пряники есть расхотелось.
-И мне.
-Может, борщ сготовим?
-Да-ну, в меня больше ничего до самого утра не влезет. А давай сходим, ёлку поглядим?
-Делать нам нечего! - Лежит она себе связанная в сарае и лежит. Лучше игрушки новогодние достанем!
-Ты что, отец строго-настрого приказал к коробу даже не притрагиваться.
-А мы и не тронем ничего, мы только крышку приоткроем да глянем. Кто узнает?
Сказано-сделано, корзину с пряниками уволокли на кухню, на стол притащили оклеенный картинками короб. В коробе том сокровищ, как в сказочном ларце - тут и птицы пёстрые из цветной бумаги, и цепи золотые - сами их для прошлогодней ёлки клеили, и флажки серебряные, и фантики от давно съеденных конфет, и скорлупки от золочёных грецких орехов. А внизу, в мягкие тряпицы завёрнутое, хранится главное мамино сокровище - пять дутых шаров и сусальная рождественская звезда. Пять стеклянных шаров - алый и пунцовый, синий и жёлтый - глядеть на них, не наглядеться. Но всех краше мамин любимый - голубой с серебристой, будто снегом усыпанной, веточкой.
Держит его Стася в ладонях, дышать боится. А сестра рядышком торопит:
-Ну Стась, ты уже насмотрелась, дай и мне подержать! Ну Стась!.. Ста-ась!..
-Вечно ты, Баська, канючишь. Дай мне ещё хоть минуточку!
Ну ладно, на - держи!
Стася протянула игрушку сестре. Та неловко подставила ладони, и шар медленно-медленно выкатился из её растопыренных пальцев на стол, медленно-медленно покатился к краю и застыл. Девочки оцепенели, словно их кто заворожил. Один вдох, не дольше, шар оставался неподвижен, потом вдруг качнулся, - Баська и Стаська, опомнившись, рванулись его схватить, от этого рывка шар дёрнулся, словно кто его подтолкнул, и упал на пол, в одну секунду превратившись в мелкие блескучие осколки.
-Ох!
-Мама его так любила!
-Лучше бы мы чашку разбили!
-Лучше бы мы ничего не разбивали!
-Что же теперь делать?
-И попадёт же нам!
-Как жалко-то, красота какая! Это всё ты!
-Это у тебя руки-крюки!
-Тащи веник! Надо поскорей осколки замести да выбросить куда-подальше.
-Куда выбросишь - блеснёт из-под снега, всё сразу и откроется.
-Давай в сугроб поглубже зароем или за забор кинем!
-Знаешь что, лучше мы стекляшки в колодце утопим - тут уж никто не отыщет, хоть век ищи!
-Ага, осколочки-то лёгонькие, будут плавать себе в колодце, словно лодочки, кто ведро зачерпнёт - тот и достанет.
-А мы в узелок завяжем да камушек для весу добавим.
-Старый точильный камень подойдёт?
-То что надо!
И бедовые сестрицы занялись делом: - завернули все игрушки и убрали, будто и не притрагивались к ним, замели осколки, увязали в узелок вместе с камнем, всунули ноги в сапожки, накинули шубейки, побежали к колодцу, быстренько смели снег, отвалили крышку и кинули узелок в тёмную воду.
-Ну как там, Бась, утоп?
-Не видать, темно.
-Подвинься, дай я погляжу.
-Ща, я первая.
Бася наклонилась пониже, чтобы что-то разглядеть, продтянулась, перевесилась через край и вдруг, не удержавшись на обледеневших брёвнах, оскользнулась и ухнула в черноту сруба.
Стася заорала от ужаса и рванула следом за сестрой.
-Баська, ты цела?
-Стаська, ты жива?
Девочки лежали на разворошенном стогу сена на лесной поляне. Вокруг зеленела трава, пестрели цветы и пели какие-то птахи.
