Я понял, что даже если мне удастся вступить в контакт с этим окончательно выжившим из ума существом, это ничего не даст мне.
Ход, ведущий к моему замку, и впрямь не имел поворотов, которыми мог бы воспользоваться Элексигаль. Кто-то тщательно замаскировал все разветвления в лабиринте глубинных миров, оставив открытым один-единственный путь. И я видел, что над этим трудилась огромная армия магов. Распутывая заклинание, наложенное на поворот, ведущий в сторону Морталии, я удивился тому, насколько велико было мастерство заклинателя: он придал энергию своим чарам, подключившись к вербальному полю моего собственного дворца. Таким образом, я сам был гарантом того, что никто из живущих в меняющемся мире меня не потревожит. Что же касается существ с того берега реки, которые шли из неизменяющегося мира, они крайне редко добирались до столь отдаленного уголка девятой зоны. Обычно их паломничество завершалось на Светлой Лужайке или в ее окрестностях…
Я нашел следы заклинателей, которые прокрадывались в мои сны. Этих заклинателей было слишком много, и я видел, что их суммарная мощь необычайно велика, они вполне могли опутать своими заклинаниями всю нашу Вселенную.
Более всего меня смущало то, что я нигде не видел сведений об Ахурамазде и его местонахождении. Похоже, что вопрос об Ахурамазде совершенно не интересовал тех, кто опутывал паутиной слов нашу Вселенную. Маги, которые создавали проход от реки к моему дворцу, вообще не думали о нашем отце, хотя он, как мне казалось, был основной силой, способной противостоять им. Впрочем, может быть, мое мастерство было недостаточным, чтобы разглядеть их озабоченность? Да нет, я же свободно распутывал их заклинания! Не стоит сомневаться в себе, когда уверенность в собственных силах определяет победу. Да, я еще помню кодекс сойкеро…
Я открыл проход и, сотворив себе некое подобие щита, скользкого с одной стороны, вскочил на него обеими ногами и понесся вниз, к Морталии. Мне было очень интересно, что стало с ее черными ведьмами снов и с этим проходимцем Моргульским, который, как говорили, явился из другой Вселенной. Уж не является ли он одним из первых незваных гостей?
Когда я достиг прозрачной поверхности, ограничивающей пространство снов и увидел издали замок Морталии, мне показалось, что здесь ничего не изменилось.
Точно так же клубились подо мною похожие на прозрачный дым элементы, из окон замка моей сестры лился ровный, домашний свет. Спокойствие. Тишина. Вечность. Я прикоснулся к оранжевой ящерице на рукаве моего костюма и переместился внутрь замка. Голос Морталии был слышен через несколько комнат.
– Это немного необычно, – говорила она. – Но я не считаю, что нам следует беспокоиться.
– Морталия, послушай, – отвечал ей глубокий и красивый голос демонессы, – твой портал не работает уже очень давно…
– Ведь нам пришло объяснение от Иники, – отвечала Морталия. – Уверена, все скоро наладится. Я понимаю, Анфиса, что ты скучаешь по своему королевству. Но погости у меня еще немного и не тревожься. Ведь никакой трагедии не произошло…
– Мы этого не знаем, Морталия. Я демонесса, и я воин, у меня есть интуиция, которая не раз спасала мне жизнь. Происходит что-то такое, о чем ни ты, ни я не знаем. И мне это не нравится.
Я вошел в комнату совершенно неожиданно для собеседниц. Демонесса, которую Морталия назвала Анфисой, отреагировала мгновенно: клинок оказался у моего горла быстрее, чем я смог поднять руку в приветственном жесте. И я узнал в этом клинке меч дяди Карахмана, Алгрениум. Я встретил ее взгляд, двинул бровями и улыбнулся. Она была очень хороша в боевой стойке. Морталия положила руку на плечо Анфисе и произнесла:
– Это один из братьев-сойкеро, Эхад. Познакомьтесь. Демонесса Анфиса, которая когда-то освободила меня из плена и помогла Криту вернуться в Девятую Зону.
Анфиса убрала клинок в ножны, но ее взгляд продолжал время от времени пронизывать меня. Видимо, на всякий случай.
– Мне приятно встретить столь безупречного воина. Теперь могу понять, почему Крит пригласил тебя составить ему компанию на пути домой.
– Рада познакомиться, – сухо ответила Анфиса.
Морталия улыбнулась:
– Анфиса, брат Эхад часто появляется так неожиданно. Должна сказать, что он – один из самых могущественных заклинателей этой Вселенной. И, главное, он наверняка сумеет ответить на все твои вопросы и развеять тревогу. Присядь, брат. Я приготовлю твой любимый напиток.
– И какие же это вопросы? – спросил я, усаживаясь в удобное кресло у камина.
Хоть я знал, о чем Анфиса спросит, но мне было приятно слушать ее голос.
Честно признаюсь, эта демонесса очаровала меня своей мгновенной реакцией, своим голосом, и яростной энергией, которая отчетливо проявлялась в каждом ее движении, даже если оно было неторопливым и мягким.
– Даже не знаю, с чего начать, – усмехнулась Анфиса. – Несколько дней назад я планировала вернуться в свое королевство в Шестой Зоне. И не смогла это сделать. А когда Морталия попыталась использовать свой индивидуальный портал, чтобы доставить меня, у нее тоже ничего не получилось. Путешествия по границе снов оказались невозможны из-за того, что кто-то замуровал те ходы, которыми мы обычно пользовались. Мы узнали об этом только три дня назад. В тот же день прибыл посланник из дворца Крита и принес известие от Иники. В письме сообщалось, что произошло неуправляемое изменение глубинных миров. Иника писала, что это может нарушить обычный порядок перемещения по границе снов и по глубинным мирам, а также сообщала, что решит эту проблему в самое ближайшее время.
– Она написала все это в письме? – уточнил я.
Анфиса согласно кивнула.
– Могу ли я взглянуть на него?
Морталия, которая слышала наш разговор, готовя мне напиток в соседней комнате, крикнула:
– Анфиса, посмотри на каминной полке. Я положила письмо туда.
Анфиса встала с кресла и принесла мне письмо. Даже не включая с помощью костюма магический глаз, я мог видеть, что письмо опутано заклинаниями. Когда же я, прикоснувшись к розе на лацкане пиджака, активизировал магическое зрение, то увидел, что письмо представляет собой густую бахрому, приникающую в тело и сознание читателей и держащую их мысли под контролем. Переписыватья с магами всегда было опасным делом. Несколько прикосновений к узорам костюма (на брюках и локтях в том числе) позволили мне отделить заклинания, наложенные Иникой, друг от друга. Сотворив из воздуха свиток, я проявил на нем исходный текст этих заклинаний (говоря моим языком, провел декомпиляцию), а сами заклинания растворил бесследно, чтобы не мешали работать.
Анфиса, глядя на мои нелепые движения, видимо, сперва решила, что я слегка не в себе, но потом, когда в воздухе появился свиток, и на нем проступил текст, посмотрела на меня с почтительным удивлением и даже некоторым восхищением. Не скрою, мне это было приятно. В последнее время я общался только с теми, кого создал сам. Честно сказать, это происходило в течение столь долгого времени, что незапрограммированное мною самим поведение окружающих стало казаться мне настоящим чудом…
Морталия, которая как раз в эту минуту вошла в комнату, неся в руке сложную смесь настоек, травяных отваров и магических жидкостей, которая и впрямь была моим любимым напитком, спросила:
– Что это, Эхад?
– Полный текст письма Иники, – сказал я, принимая у нее бокал.
Думаю, вряд ли кто-то, кроме меня, был способен с наслаждением глотать эту смесь вкусовых фантазий: ведь для каждого глотка этого напитка у меня было традиционное заклинание, нанесенное на костюм. Именно они, будучи неотъемлемыми ингредиентами напитка, делали его восхитительным.
– Похоже, Анфиса, ты была права, – Морталия рассматривала свиток, и ее лицо все больше мрачнело.
– Ведь Вы до сих пор не знаете, что наша Вселенная захвачена? – спросил я.
– Кем? – спросила Морталия.
Анфиса только недоуменно посмотрела на меня и промолчала.
– Об этом лучше всех знает Иника. Все, что известно мне, – это то, что ее отец, Алкизир, вернулся сюда. Все это время он находился в другой Вселенной. Некоторые считают, что в плену, но лично мне так не кажется. Иника открыла доступ захватчикам в обмен на свободу ее отца. Во всяком случае, так мне удалось узнать с помощью моих магических приборов и некоторых сведений, полученных от участников событий. Наш правящий дом оказался даже не свергнутым, а просто отодвинутым. За излишнюю доверчивость и влюбчивость некоторых своих представителей.
