Данные изыскания привели Шлейхера к чрезвычайно важной для современной лингвокультурологии идее – к фактическому определению котлового развития языков, т.е. к главной идее Пражской лингвистической школы, к идее, на которой основывается современная культурология, фольклористика и отчасти лингвистика: «Чем восточнее живет народ, тем на более древнем уровне остался его язык, и чем западнее, тем менее древних черт и долее новообразований он содержит»[149]. По мнению Шлейхера, главным в развитии языков выступает не столько их генетическое родство, а культурно-языковое окружение. Не исключено, что к подобным выводам немецкий ученый пришел интуитивно, а не путем научного анализа. Вместе с тем, его идея о котловом развитии языков произвела настоящую революцию в языкознании. По своей значимости и влиянию творчество Шлейхера можно оценить, как не меньше, чем творчество Гумбольдта.
Таким образом, идея А.Шлейхера о котловом (региональном) развитии языков является одной из главных не только в современной лингвокультурологии, но и в ряде других гуманитарных наук. Идея Шлейхера о котловом развитии языков переменила взгляды европейцев на осмысление самого понятия культуры. Языковая и религиозная принадлежность народов стала для европейцев не такой уж и важной по сравнению с принадлежностью народов к определенному региону. Стоит сказать, что Шлейхер впервые сформулировал идею, на которой зиждется современный Евросоюз.
Конечно, Шлейхер получил меньшую известность, чем Гумбольдт, хотя его научная значимость не менее важна. К тому были и объективные причины, связанные с разноплановостью и путанностью исследований этого великого ученого. В целом тексты Шлейхера отличаются слабой научностью, нередко голословными утверждениями.
Идеи об отношениях языка и культуры
В XX веке Вопрос о соотношении языка и культуры стал одним из основных в языкознании.
Существенный интерес в данном случае представляет работа И.Сталина, отражающая марксистскую позицию в вопросе о соотношении языка и культуры[150]. Сталин утверждает относительную независимость языка от явлений культуры: «На протяжении последних 30 лет в России был ликвидирован старый, капиталистический базис и построен новый, социалистический базис. Соответственно с этим была ликвидирована надстройка над капиталистическим базисом и создана новая надстройка, соответствующая социалистическому базису. Были, следовательно, заменены старые политические, правовые и иные учреждения новыми, социалистическими. Но, несмотря на это, русский язык остался в основном таким же, каким он был…»[151]. Язык, по Сталину, не является надстроечной структурой, а имеет самостоятельную природу: «язык, принципиально отличаясь от надстройки, не отличается, однако, от орудий производства, скажем, от машин»[152], «Язык… является продуктом целого ряда эпох, на протяжении которых он оформляется, обогащается, развивается, шлифуется. Поэтому язык живет несравненно дольше, чем любой базис и любая надстройка»[153], «Сфера действия языка, охватывающего все области деятельности человека, гораздо шире и разностороннее, чем сфера действия надстройки. Более того, она почти безгранична»[154].
Несмотря на непопулярность учения марксизма, следует отметить, что именно позиции марксизма лежат в основе современных взглядов на отношения языка и культуры.
Так, Р.Робинс, Е. М. Верещагин, В. Г. Костомаров пишут, вторя марксизму: «Язык – зеркало культуры, в нем отражается не только реальный мир, окружающий человека, не только реальные условия его жизни, но и общественное самосознание народа, его менталитет, национальный характер, образ жизни, традиции, обычаи, мораль, система ценностей, мироощущение, видение мира»[155], «Язык – сокровищница, кладовая, копилка культуры. Он хранит культурные ценности – в лексике, в грамматике, в идиоматике, в пословицах, поговорках, в фольклоре, в художественной и научной литературе, в формах письменной и устной речи»[156].
Итак, исходя из позиций современной лингвокультурологии, язык не существует вне культуры как социально унаследованной совокупности практических навыков и идей, характеризующих наш образ жизни. Как один из видов человеческой деятельности, язык оказывается составной частью культуры, определяемой как совокупность результатов человеческой деятельности в разных сферах жизни человека: производственной, общественной, духовной. Однако в качестве формы существования мышления и, главное, как средство общения язык стоит в одном ряду с культурой.
«Если же рассматривать язык с точки зрения его структуры, функционирования и способов овладения им (как родным, так и иностранным), то социокультурный слой, или компонент культуры, оказывается частью языка или фоном его реального бытия»[157]. «В то же время компонент культуры – не просто некая культурная информация, сообщаемая языком. Это неотъемлемое свойство языка, присущее всем его уровням»[158]. «Язык – мощное общественное орудие, формирующее людской поток в этнос, образующий нацию через хранение и передачу культуры, традиций, общественного самосознания данного речевого коллектива»[159].«Первое место среди национально-специфических компонентов культуры занимает язык. Язык в первую очередь способствует тому, что культура может быть как средством общения, так и средством разобщения людей. Язык – это знак принадлежности его носителей к определенному социуму»[160].
Тем не менее проблема соотношения языка и культуры – вопрос сложный и многоаспектный.
Язык любого этноса в современной лингвокультурологии считается составной частью национальной культуры; это признается многими исследователями, но вместе с тем, именно эта проблема изучена пока совершенно недостаточно. Это объясняется тем, что лингвисты изучают язык для его возможно лучшего описания как объекта исследования, а также для различных приложений, например, для целей наиболее простого, но вместе с тем и традиционного начертания слов, для верного построения предложений, словосочетаний, отдельных слов и их частей, для обучения языку иностранцев и т.д.
До некоторой степени язык как явление национальной культуры анализируется социолингвистикой, которая исследует, например, проблему двуязычия, выясняя предпочтение населения в использовании того или иного языка, или проблему особых вариантов языка, доходящих до жаргонов, при рассмотрении языка различных слоев общества[161].
Еще ближе к выполнению задач культурологии подходит этнолингвистика, изучающая национальную специфику того или иного языка в его тесном взаимодействии с культурой. Тем не менее, и эта дисциплина не вполне выполняет задачи, которые ставит перед собой культурология[162].
Культурологию язык, как и любая другая часть культуры, интересует прежде всего в плане собственных задач и через призму собственных категорий и концепций. Так, если культурология различает культуру элитарную, народную и массовую, то и язык должен быть исследован именно с этой точки зрения; в нем могут быть обнаружены элитарные, народные и массовые компоненты[163]. Культурология различает в каждой культуре субкультуры, некоторые из которых доходят до контркультуры; следовательно, и в языке должны быть выявлены соответствующие образования[164]. Весьма любопытна проблема различения культуры и цивилизации, где одним из критериев цивилизации является наличие у того или иного этноса собственной незаимствованной письменности; здесь мы напрямую выходим на собственно лингвистическую проблематику. Как правило, ступени цивилизации в культуре соответствует и наличие в национальном языке так называемого общенационального наддиалекта, койне, или литературного языка, как письменного, так и устного[165]. Крайне интересна и проблема личности как носителя, потребителя и творца языка: в традиционной лингвистике проблеме языкового творчества внимания уделяется явно мало[166].
