Перечисленные проблемы кажутся, вместе с тем, не слишком сложными по сравнению с гораздо более трудной проблемой понимания эволюции языка в контексте эволюции всей культуры данного этноса. Здесь более или менее обширный материал собран в области лексикологии, где можно видеть резкую смену словарного состава языка в эпоху культурных революций; что же касается таких проблем, как эволюция грамматических категорий, например, утраты или приобретения соответствующих глагольных форм, падежей, моделей и форм словообразования, то здесь связь с эволюцией культуры на сегодня едва ощутима. Наконец, многочисленные фонетические изменения в процессе эволюции языка обычно рассматриваются только в рамках собственных, чисто языковых законов фонетической эволюции. В результате культуролог оказывается бессильным понять развитие языка в общем контексте развития культуры данной цивилизации.
Таким образом, основной и исходной идеей лингвокультурологии стала идея о неразрывной связи языка и культуры. Как видим, для обращения к исследованию перечисленных и многих других, не названных здесь проблем, необходимо предварительное убеждение исследователя в том, что язык никоим образом не выпадает из общих закономерностей развития культуры, и тем самым к нему в полной степени применим весь арсенал культурологических методов исследования. В качестве дополнительного и весьма важного стимула изучения языка в культурологическом аспекте может явиться мысль о том, что язык является не только частью культуры, но во многом и системообразующей ее частью, то есть, эволюционируя под воздействием определенных требований эпохи и в чем-то от них отставая, язык сам формирует определенное культурологическое поле, заставляющее определенным образом разворачиваться и другие элементы культуры, как то: искусство, науку, религию и т.д.
Идея привлечения достижений культурологии к лингвистическим исследованиям (формирование лингвострановедения)
Одними из первых в отечественном языкознании термин, в основе которого лежит синтез культурологи и лингвистики, использовали в 1971 году Е. М. Верещагин и В. Г. Костомаров в брошюре «Лингвистическая проблема страноведения в преподавании русского языка иностранцам». Этим термином стало новое направление в лингвистике, предшествовавшее лингвокультурологии, – лингвострановедение.
Лингвострановедение – раздел науки о языке, с одной стороны, включающий в себя обучение языку, а с другой, дающий определенные сведения о стране изучаемого языка. В процессе обучения иностранному языку в этом аспекте элементы страноведения сочетаются с языковыми явлениями, которые выступают не только как средство коммуникации, но и как способ ознакомления обучающихся с новой для них действительностью. Наряду с овладением иностранным языком происходит усвоение культурологических знаний и формирование способности понимать ментальность носителей другого языка. Образовательная же ценность этого раздела лингвистики заключается в том, что знакомство с культурой изучаемого языка происходит путем постоянного сравнения имевшихся ранее знаний и понятий с вновь полученными, со знаниями и понятиями о своей стране.
Итак, лингвострановедение – «аспект преподавания русского языка иностранцам, в котором с целью обеспечения общеобразовательных и гуманистических задач лингводидактически реализуется кумулятивная функция языка и проводится акультурация адресата, причем методика имеет филологическую природу – ознакомление проводится через посредство русского языка и в процессе его изучения»[167].
Главная цель лингвострановедения – обеспечение коммуникативной компетенции в актах межкультурной коммуникации, прежде всего через адекватное восприятие речи собеседника и понимание оригинальных текстов. В этом отношении решающее значение приобретает тот факт, что изучающий иностранный язык должен овладеть им как средством межкультурной коммуникации, что предполагает необходимость формирования у него лингвострановедческой компетенции, являющейся неотъемлемой частью коммуникативной компетенции.
Основу лингвострановедческой компетенции изучающего русский язык, на наш взгляд, составляют фоновые знания типичного представителя российской лингвокультурной общности. Словарь лингвистических терминов дает следующее определение фоновых знаний: «Фоновое знание – background knowledge. Обоюдное знание реалий говорящим и слушающим, являющееся основой языкового общения»[168].
Наличие общих знаний является основной предпосылкой для адекватного общения, когда участники общения (коммуниканты) принадлежат к различным лингвокультурным общностям. В ходе обучения студенты должны усвоить определенный объем фоновых знаний, который в современной методике определяется как «фреймовая пресуппозиция»[169].
Фреймовую, или когнитивную, пресуппозицию рассматривают как единицу, лежащую в основе фоновых знаний инокультурной общности, «как невербальный компонент коммуникации, как сумму условий, предпосылаемых собственно речевому высказыванию и являющихся национально-специфическим индикатором интракультурного общения»[170].
С позиций лингвострановедения, номинативные единицы языка часто обладают экстралингвистическим содержанием, которое прямо и непосредственно отражает обслуживаемую языком национальную культуру. Эта часть значения слова, восходящая к истории, географии, религии, традициям, фольклору – иначе говоря, к культуре страны, называется национально-культурным компонентом, а номинативные единицы языка, содержащие такой компонент, принято называть лингвострановедчески ценной лексикой[171].
Как известно, в структуре слова содержится понятийное ядро, фиксируемое в словарных толкованиях, и непонятийные семы, отражающие экспрессивность, эмоциональность, оценку, разнообразные ассоциации, свойственные носителям того или иного языка. Совокупность этих непонятийных семантических долей называется лингвострановедческим фоном, который составляет национально-культурный компонент значения.
При выявлении национально-культурных компонентов семантики слова необходимо сопоставительное исследование, потому что «как безэквивалентные слова, так и фоновые – не абсолютная категория, а относительная. Судить о том, можно ли определенное слово назвать безэквивалентным, допустимо лишь по отношению к какому-либо языку»[172]. Таким образом, предметом лингвострановедения являются безэквивалентная и фоновая лексика, у которых наблюдается отсутствие или расхождение понятийных или фоновых семантических долей при их сопоставлении с другим языком. Для выявления подобных слов в работе применяется прием компарации, который, «будучи на практике механизмом сличения первой и второй культуры… позволяет выделить специфические черты культуры, наиболее характерные для жизни страны изучаемого языка»[173].
Т.Н. Астафурова отмечает три вида асимметрии в лингвострановедении: в семиотическом, парадигматическом и синтагматическом планах. Асимметрия в семиотическом плане заключается в отсутствии одного из компонентов знакового отношения: обозначаемого или обозначающего. Парадигматическая асимметрия наблюдается в тех случаях, когда в двух языках присутствует и обозначаемое и обозначающее, но имеется расхождение на одном из уровней знаковых отношений: на уровне реалий, значений или самих знаков. Асимметрия в синтагматическом плане заключается в том, что предметный ряд в своей континуальности длится различно в двух социумах[174].
Особое значение для проводимого исследования имеет также теория закономерных соответствий при переводе лексики, созданная Я.И. Рецкером[175], и описание видов межъязыковых переводческих соответствий, предложенное В.С. Виноградовым[176].
