Только не та, где будет Рот и мажоры из Моссли. Только не та, которую мы не сможем даже выдать за прикольную, потому что само их присутствие будет напоминать нам, что вечеринка – отстой.

Я пристально посмотрела на Врен.

Ее улыбка стала только шире.

– Можешь и его позвать, – Врен повернулась и указала куда-то. Я обернулась и поняла, кого она имеет в виду. Красавчика Крампуса, которого я окликнула некоторое время назад. Он стоял в очереди позади нас, причем достаточно близко, чтобы услышать ее слова. Мои щеки запылали. Наверно, я выглядела так же смешно и нелепо, как Рот. Крампус с блестящей золотом голой грудью кивнул нам, подтверждая: он видит, как мы смотрим на него.

– Придешь на новогоднюю вечеринку? – крикнула я в порыве не свойственной мне храбрости. В конце концов, сейчас только пятое ноября – официальный День Крампуса. Возможно, у него еще нет планов на праздники.

– Всенепременно, – откликнулся он, и от его голоса мурашки пробежали по телу. Казалось, этот голос шел из той самой слегка искаженной реальности.

– И всех своих друзей приводи, – добавила Пенни, мстительно улыбаясь мне, будто это мы решили гоняться за Ротом в День Крампуса, а не она. Будто что-то пойдет не так, если красавчик Крампус приведет друзей на вечеринку в трейлере. Будто мне есть чего стыдиться.

Через несколько минут мы получили свои стаканы дымящегося шоколада с зефирками и присоединились к параду. Размашисто шагая, мы слушали, как Пенни проклинает нас, Рота и любовь. Пройдя где-то полмили, мы отстали и направились в торговый центр.

Не то чтобы я не понимала, как можно встречаться с дерьмовым парнем. Я тоже один раз так вляпалась. Его звали Никандро, и он был слишком стар для меня. После разрыва с ним я была в полном раздрае. Вместо того чтобы ходить с кем-нибудь на свидания, я выдумала себе парня с таким же экстравагантным именем.

Иоаким.

Я писала его имя цветными ручками на обложках тетрадей, как будто он был реальным человеком. Так что, да, мне ли не понимать, почему Пенни делала вид, что Рот ее любит. Я тоже делала вид, что мой вымышленный парень реально существует.

Мне казалось, что наша новогодняя вечеринка так и не состоится, но я ошибалась. Чем больше времени проходило, тем отчетливей эта идея вырисовывалась у меня в голове. Сначала мы собирались просто заманить к нам Рота и, возможно, даже Силке, но постепенно наша задумка переросла в нечто большее.

Хотя первоначальный план был еще актуален.

– Нет, они придут, – сказала Пен, лежа на полу и просматривая сообщения в телефоне. – Рот поклялся. И еще извинился за то, что не представил меня Силке. Мол, просто очень удивился, увидев нас. Наверное, надо было все-таки предупредить его, что мы придем.

– Так она не его девушка?

Значит, эта жаба снова как-то уболтала Пенни не бросать его.

Пенни вздохнула, протяжно и мучительно.

– Вроде того. Хотя, в общем-то… он никогда не говорил, что у нас особенные отношения.

– Но он же называл тебя своей девушкой, – напомнила Врен.

Сидя рядом с осколками разбитого зеркала, которые я приклеивала на стену, она провела рукой по наполовину выбритой голове, проверяя, насколько отросли волосы.

– Да, но не единственной, – слишком быстро выпалила Пенни, видимо, как попугай, пересказывая оправдания Рота. – И в любом случае он обещал бросить ее после праздников. Перед Новым годом. Просто не хотел, чтобы она приехала домой расстроенной. Их родители знакомы.

Врен фыркнула.

– Какая разница. Все равно он врет. Ладно, что у нас с вечеринкой?..

Еще никто из наших знакомых не устраивал такую шикарную новогоднюю вечеринку, как та, которую я задумала. Такую, как в черно-белых фильмах. Такую, где женщины в длинных блестящих серебристых платьях пили шампанское из бокалов и целовались в полночь. Такую, которую я собиралась устроить, несмотря на наши скромные ресурсы и еще более скромный опыт.

– Наверное, такой и должна быть настоящая вечеринка. У кого-то так все и бывает, – сказала Пенелопа, когда я изложила ей свой план.

– У родителей Рота, например, – предположила Врен. – У сенаторов штата. У кинозвезд. У людей, которым дарят машины на Рождество. Которые проводят Рождество в шале на лыжных курортах. Но не у нас. Нельзя устроить такую вечеринку в трейлере.

– Конечно, можно, – в порыве воодушевления выпалила я. Порой казалось, будто моя настоящая жизнь вот-вот начнется. И в такие моменты мне больше всего хотелось как-нибудь ускорить появление этого нового. Я хотела, чтобы все вдруг стало не таким, как обычно. Хотела изменить реальность. – Не совсем, но… Мы все нарядимся. А вместо лукового соуса сделаем, например, канапе.

Врен рассмеялась.

– Канапе? Это что еще за чертовщина?

– Их едят руками, – поясняла я. – Такие штучки с начинкой сверху. Если вы собираетесь устроить вечеринку в доме моей покойной бабушки, то только такую, где мы в красивых нарядах будем пить из настоящих бокалов. Никаких пластиковых стаканчиков, пачек с чипсами или рваных футболок. Все должно быть красиво. Или я выхожу из игры.

Девочки согласились. И, как я позже поняла, это значило, что мне придется не только стащить ключи от трейлера, но и, собственно, организовать вечеринку, достойную моей грандиозной речи. Когда я добровольно вызвалась вычистить бабушкин трейлер, отец взглянул на меня так, будто сразу понял, что у меня на уме. Но все равно разрешил.

– Там скопилось много барахла, – сказал он, не отрываясь от телевизора, где шел детективный сериал. На животе у отца покачивалась большая кружка чая.

– Но попадаются и хорошие вещи, – добавила моя мачеха Анна. Она сидела на диване, а Леди, наш питбуль, лежала рядом, пристроив свою квадратную голову у нее на коленях. – Не выбрасывай их, ладно? Можно будет потом устроить гаражную распродажу.

– Ты не станешь устраивать гаражную распродажу, – отрезал отец. – Все это просто сгниет у нас в подвале.

Леди моргнула, встрепенувшись, и тревожно гавкнула.

– Можно выбрать вещи получше, – продолжала Анна. Они с отцом прожили вместе слишком долго, чтобы она обращала внимание на его настроение. – И продать их в интернете.

– О, да. И кто же будет раскладывать их по коробкам? – отец взмахнул руками, едва не расплескав чай. – Кто потащит их на почту? Уж точно не ты!

О моей вечеринке все уже забыли, и я выскочила из дома с ключами и без особых указаний. Забравшись в трейлер, я уселась на потертый вельветовый диван и задумалась. Бабушка любила выпить, покурить и рассказать пару историй о том, как работала медсестрой в больнице и попадала в безумные передряги, прежде чем вышла замуж за дедушку. Надеюсь, если ее душа витает над этим местом, то наша вечеринка ей понравится.

Отец всегда говорил, что я хороший ребенок с живым воображением, но все-таки немного не от мира сего. А мачеха упрекала его: мол, нельзя так, это плохо скажется на моей самооценке.

Когда он только женился на Анне, я поначалу не знала, как все обернется. Но мачеха оказалась милой, нормальной женщиной, совсем не такой, как мама. Та постоянно приходила в ярость, швырялась вещами, а потом и вовсе сбежала куда-то в Нью-Мехико после каких-то махинаций с кредитной картой. На наше первое Рождество Анна сшила мне крошечную тряпичную куклу с тонкими волосами из шелковых нитей. Наверное, отец рассказал ей о моих старых списках для Санты.

Я не знала об этом и заплакала, когда увидела куклу. Я была уже слишком взрослой для нее, но это было не важно. Куклу я все время носила с собой, в сумке, пока она не стала совсем грязной от шариковых ручек и липкой от конфет. Тогда пришлось отправить ее на пенсию, на книжную полку в моей комнате. Несколько месяцев после этого Рождества я делала вид, что Анна – моя настоящая мама.

Наверное, так у меня и появилась идея притвориться, что Иоаким существует.