Ярдах в пятидесяти от них она заметила просвет среди деревьев, за которым виднелась поляна – просторный, заросший травой луг, – забитая темными фигурами. Сердце Лилли забилось чаще. Справа от нее извивалась узкая тропинка, которая вела от ручья к поляне. Посмотрев на остальных, она молча махнула рукой в сторону тропинки, а затем указала на несколько поваленных деревьев, лежащих в некотором отдалении от них.

Все затаили дыхание и пошли за ней, стараясь не вставать в полный рост и двигаться как можно тише. Лилли вывела их из оврага, и они укрылись за массивными стволами. С этой позиции каждый из них видел поляну сквозь листву деревьев.

– Боже… Да у них тут конференция, – прошептала Лилли, осознавая весь ужас кошмарного пастбища.

Огромная, длиной в пять футбольных полей, влажная от дождя поляна, поросшая дикими травами и раскрашенная множеством цветов – от желтых одуванчиков до красного водосбора, – была заполнена ходячими всех сортов. Часть из них сгрудилась возле обглоданного скелета оленя, над которым роились мухи, а остальные бесцельно бродили по кругу, как пьяные часовые. Кое-кто с трудом двигался из-за отсутствия конечностей или серьезных повреждений корпуса, в то время как другие выглядели так, словно их потрепанную одежду специально изорвали и забрызгали желчью. Лучи солнца освещали это жуткое пастбище, в дальних углах в воздухе, как призрачный снег, летал тополиный пух. Раздавалось слабое хрипение как минимум пятидесяти ходячих.

– Лилли, милая, – наконец тихо начал Дэвид Штерн, – не передашь мне бинокль?

Лилли скинула со спины рюкзак, раскрыла его, вытащила небольшой бинокль и протянула его Дэвиду. Тот приставил его к глазам и изучил лежащую прямо перед ними поляну. Остальные недоуменно смотрели на нее. Остин сидел рядом с Лилли и тяжело дышал. Его волнение, казалось, было осязаемо. Гейб держал палец на спусковой скобе автомата. Ему явно не терпелось уложить все стадо несколькими точными очередями.

Начав шептать что-то, Лилли услышала, как Дэвид Штерн бормочет себе под нос:

– Нет… нет… О боже, нет… нет, – подкрутив фокус, он плотнее прижал бинокль к глазам. – Господи Иисусе… Только не говорите…

– Что?! – не выдержала Лилли, вне себя от страха. – Дэвид, что там?

– Слева, возле оленя, – ответил он. – Тот, что ходит в углу сам по себе.

Лилли посмотрела в бинокль, обнаружила одинокого ходячего в юго-восточном углу поляны, и все ее тело содрогнулось от отчаяния, как только она узнала жалкого мертвеца, бродящего по траве. На мгновение ее желудок скрутило от характерного для первого триместра недомогания, глаза обожгло огнем. В дрожащем и чуть туманном секторе обзора бинокля Лилли разглядела знакомую бандану, повязанную на голову высокого мужчины, и темные баки по обе стороны некогда красивого лица, которое теперь представляло собой кошмарную бледную маску с кадмиевыми глазами и жутким безгубым ртом.

– Черт, – едва слышно выругалась Лилли.

Гейбу и Остину тоже не терпелось заполучить бинокль, и Лилли передала его им.

По очереди каждый из них посмотрел сквозь линзы на залитую солнцем поляну и каждый без слов дал понять, что узнал одинокого ходячего – Остин всплеснул руками, а Гейб с шипением выдохнул сквозь стиснутые зубы.

– Как думаешь, что случилось? – спросил Остин, смотря на Лилли.

Лилли снова посмотрела в бинокль и пробормотала, оглядывая поляну:

– Наверняка не скажу, но похоже… Не знаю… Видишь ту глубокую колею, которая подходит к поляне с восточной стороны?

– Ага, вижу.

– Я тоже заметил ее, – вступил Дэвид, – похожа на следы большого автомобиля – грузовика, фургона, автодома, чего-нибудь такого.

Лилли изучила полукруглый след, оставленный грузовиком или фургоном в том месте, где они либо вышли из-под контроля, либо резко остановились. Почему-то ей казалось, что эта колея каким-то образом связана с гибелью Мартинеса.

Она снова направила бинокль на одинокого ходячего в углу поляны. Мертвец, который некогда был Цезарем Рамоном Мартинесом – бывшим учителем физкультуры из Огасты, штат Джорджия, истинным одиночкой с ярко выраженными лидерскими качествами, – неуклюже шагал туда-сюда в облаках тополиного пуха и лучах солнца, не имея никакой иной цели, кроме добычи еды. Его руки и торс – это было видно даже издалека, даже через линзы бинокля, – были, похоже, сильно обглоданы и разодраны множеством прогнивших зубов. Из вспоротого живота торчали окровавленные внутренности, в дыру в заляпанных грязью штанах выглядывал фрагмент белой кости, из-за чего при ходьбе он не только шаркал ногами, но и сильно хромал.

Вид этого человека, превратившегося в такую жуткую оболочку, поразил Лилли, и внутри нее разлилась невероятная тоска. Она не слишком хорошо знала Мартинеса – хорошо его, пожалуй, не знал никто, ведь он не отличался общительностью, – но в минуты затишья, которые время от времени возникали у них в течение этого года, он рассказывал о своей жизни до эпидемии. Он жил очень скромно. Никогда не был женат, не имел детей, почти не общался с родителями, но любил преподавание, любил тренировать футбольные и баскетбольные команды в средней школе имени папы Иоанна. Когда началась эпидемия, многие собрались в здании школы, надеясь защитить детей и отбиться от первых волн мертвецов. Сам Мартинес пытался спасти целый класс, закрыв его в спортивном зале, но все это было тщетно. До конца жизни его преследовали кошмары о том дне – крики учеников, зовущих маму, звон разбивающихся стекол, хрипы ходячих, чудовищной армией атакующих спортзал… Но хуже всего было чувство вины. Мартинесу с трудом удалось спастись, он пробился к выходу на парковку, но так и не смог забыть жуткие вопли детей у себя за спиной и страшные звуки безумной трапезы ходячих, пожирающих целый класс.

– Судя по этим следам, – наконец прошептала Лилли, – мне кажется, что они выследили его на обратном пути и убили – возможно, переехали машиной, – она опустила глаза. – Его не назвать безупречным, но он был одним из нас. Он был неплохим человеком и не заслужил такого.

Остин слегка приобнял ее.

– Лилли, ты ничего не могла изменить. Он знал, на что идет.

– Наверное, так и есть, – неуверенно пробормотала Лилли.

Остин устало вздохнул.

– Может, нам пора возвращаться? Мы ведь выполнили свою задачу, да?

– Что значит – мы выполнили свою задачу? – сердито буркнул Гейб. – Ничего мы не выполнили, да еще и Мартинес пошел в расход.

– Но мы ведь нашли его? – возразил Остин, посмотрев на Гейба. – Мы выяснили, почему он не вернулся. Больше мы ничего не можем сделать. Дело закрыто.

– Должен сказать, – вступил Дэвид, – я согласен с красавчиком. Вполне вероятно, что все беглецы погибли. Да и до заката остается совсем немного.

Лилли обернулась и осмотрела тропинку, ведущую назад. Кусачих не было.

– Ладно, решено, – сказала она. – Пригнитесь и не шумите… Не хватало еще, чтобы эти ходячие увязались за нами.

Они начали спускаться обратно к руслу ручья, как вдруг Гейб вскочил на ноги и обошел Лилли, встав у нее на пути. Его глаза сверкали.

– Стой! – он слегка толкнул Лилли назад. – Никуда мы не пойдем!

Остин сделал шаг вперед, желая защитить Лилли, но она лишь махнула рукой, велев всем снова пригнуться.

– Не высовывайтесь, мать вашу! – она повернулась к Гейбу. – Какого черта ты здесь устраиваешь?

Гейб едва не прожег ее взглядом.

– Нужно принести доказательство.

– Что-что?

– Губернатор захочет получить доказательство того, что произошло.

– Доказательство?! – изумленно переспросила Лилли. – У нас четыре свидетеля. Что ты хочешь, Гейб, – локон его волос? Неужели ты готов рисковать из-за этого жизнью?

Потянувшись к бедру, Гейб вытащил из ножен нож «Рэндалл», и клинок сверкнул на солнце.

– Делай как знаешь, Лилли… – сказал он. – Но я без доказательства обратно не вернусь.

Не в силах пошевелиться, Лилли смотрела, как Гейб пошел к поляне. Наконец она повернулась к остальным.