Поужинав и расплатившись, Максим вышел из ресторана. Неторопливо прошелся по осенним улочкам, свернул к Ливадийскому дворцу и, усевшись на влажной от недавнего дождя скамеечке, поставил на колени атташе-кейс с приемным устройством. Осмотрелся, щелкнул золочеными замочками, надел наушники, подкрутил колесико настройки…

— …заказал на пятьдесят гривен, а на чай только две дал! — донесся из наушников негодующий голос официанта.

— …нэт дэнэг — пуст в сталовой кушаэт! — резюмировал жуликоватый администратор.

Слышимость была превосходной: казалось, диалог ведется в двух шагах от Лютого.

Таким образом, место предстоящей встречи было определено, микрофон установлен, а это означало, что отследить Лебедя не самая сложная задача.

Теперь предстояло выбрать наиболее подходящий способ ликвидации приговоренного.

Любое убийство можно представить в шести вариантах. Первый — убийство, представленное как несчастный случай, второй — убийство, представленное как самоубийство, третий — убийство, представленное как исчезновение, четвертый — убийство, представленное как естественная смерть, пятый — убийство якобы по неосторожности и, наконец, шестой — убийство, представленное как собственно убийство.

Максиму Нечаеву подходили лишь первый и четвертый варианты.

Однако решить, каким именно способом удобнее всего ликвидировать Лебедевского, можно было, лишь выяснив, где он остановится, сколько людей и в каком режиме будут его охранять, каким образом и по каким маршрутам он собирается передвигаться по городу, наконец, каким образом он намерен проводить в Ялте досуг. Ведь не все же время Лебедь будет о делах говорить! Высокий статус бывшей всесоюзной здравницы обязывает «оторваться» хоть на несколько дней!

А потому оставалось ждать наступления четырнадцатого октября.

Как обычно, Максим не терял времени даром: оставшиеся двое суток ушли на изучение Ялты и особенно Ливадии.

Какие номера троллейбусов и маршрутных такси идут с улицы Кирова на улицу Московскую? Сколько магазинов, ресторанов и кафе на ялтинской набережной работают круглосуточно? Госномера частных автоизвозчиков на единственной в Ливадии стоянке такси? Какой дорогой ехать от «Тифлиса» до Ялты удобнее и быстрее всего?

Может быть, большая часть этой информации в будущем окажется бесполезной, может быть, пригодится лишь один процент, но ведь именно этот процент может и оказаться решающим!

Откуда «Тифлис» получает продукты? Какие увеселительные заведения в городе могут привлечь внимание склонного к кутежам Лебедевского? Где собираются ялтинские проститутки? Какова такса? Какие дома отдыха, пансионаты и санатории в городе еще не закрыты?

Утром пятнадцатого октября Нечаева осенило: санаторий! И как это раньше не пришло ему в голову?

В городе всего лишь три приличных гостиницы: «Ореанда», «Палас» и «Ялта». Все три — в системе «Интуриста». Стало быть, все они под негласным контролем милиции и, более чем вероятно, СБУ, то есть местной «конторы».

Поставив себя на место приезжих мафиози, нетрудно осознать: останавливаться в многолюдном отеле (а в Ялте они многолюдны всегда) с постоянной ротацией постояльцев, с целой армией обслуживающего персонала, с ресторанами и барами, сплошь набитыми пришлым людом, может или очень беспечный человек, или полный дебил. Ни на первого, ни на второго ни Лебедь, ни тем более Немец похожи не были.

Максим слишком хорошо понимал: успех или неуспех акции во многом зависит от того, удастся ли ему. Лютому, влезть в шкуру противника, от того, насколько глубоко проникнет он в логику возможных действий своих противников.

Поиски необходимой информации заняли всего лишь два с половиной часа.

Уже к шести вечера Нечаев знал: в санатории имени Кирова в один день куплено сразу тридцать четыре путевки. Администрация лишь руками разводила: сезон давно закончен, а тут такой неожиданный, ничем не объяснимый наплыв курортников из Москвы, Питера, Екатеринбурга, Одессы, Тбилиси, Минска…

Еще позавчера днем какой-то москвич, Вадим Алексеевич, не торгуясь, заплатил за все путевки наличными долларами. Правда, отдыхающие, все, как один, несемейные мужчины, и все купили один и тот же срок, десять дней. Опять в номера будут водить девок из «Черного моря», бросать с балконов бутылки да песни срамные орать! Ничего, лишь бы платили…

Безукоризненного удостоверения сотрудника Прокуратуры города Киева, как бы невзначай продемонстрированного Лютым санаторной делопроизводительнице, глупой рыхлой бабе с жестяной прической, оказалось достаточно, чтобы выяснить, какие именно номера достались новым постояльцам.

Московского бизнесмена Александра Миллера ожидал номер пятьсот, тринадцать, другой бизнесмен, Вадим Шацкий, арендовал номер пятьсот пятнадцатый. Коммерсанту Виктору Лебедевскому достался номер пятьсот девятнадцатый.

Спустя полчаса Максим Нечаев уже знал, каким образом можно проникнуть в санаторий незамеченным.

Ночной клуб «Черное море» находился в том же здании и от жилого корпуса отделялся лишь пищеблоком. В восемь вечера двери пищеблока закрывались на единственный замок. Подобрать отмычку труда не составляло, так же как и отключить примитивную сигнализацию. Пройти пустынным пищеблоком наверх, подняться на шестой этаж, при помощи отмычки же отпереть дверь в шестьсот девятнадцатый номер, где, к счастью, никто не жил, спуститься по веревке на этаж ниже… А остальное, как говорится, дело техники…

Заснеженные горы Большой Ялты возвышались над побережьем, и вершины их расплывались в белесых облаках. Величественные контуры горных хребтов спорили со вздорной пестротой двухэтажных домиков, газетных киосков, и даже дворцовая церковь казалась легкомысленной на их фоне. Воздух был светел, прозрачен и неподвижен. На аккуратных дорожках Ливадийского парка шуршали опавшие листья — желтые, с красноватыми прожилками, они покрывали влажную после ночного тумана землю. Привычного ветра с моря не было, полуоблетевшие кроны деревьев высились спокойно, как застывшая без движения дворцовая стража.

Из уличного кафе доносилась негромкая музыка, и это, наверное, было единственным звуком, нарушавшим спокойствие и умиротворение природы.

Сидя на гнутой парковой скамеечке, Нечаев аккуратно подкручивал колесико настройки приемника подслушивающего аппарата, лежащего в атта-шекейсе.

Плавно дернулись стрелки приборов, мигнула лампочка индикатора, и спустя несколько секунд из наушников послышалось:

«Года три назад журналисты о какой-то тайной организации писали. То ли „Белая стрела“, то ли „13-й отдел“, то ли еще что-то… Говорят, был когда-то этот самый „13-й отдел“ в Москве, а потом исчез куда-то. Значит, все-таки „Черный трибунал“… Беспредел против преступности. Верится с трудом», — отозвался некто, явно не веривший в существование «Черного трибунала».

Услышав этот голос, Максим внутренне напрягся: уверенный бас принадлежал Лебедевскому.

«Почему?» — возразил кто-то.

«Времена уже не те!»

«Наверное, ментовская провокация, — резюмировал Лебедевский. — А то зачем эти приговоры рассылать? Все очень просто: перепились твои пацаны в номере, сигарету не потушили — вот и пожар. А этим проходимцам из долбаного „Черного трибунала“ их смерти легче всего приписать себе. Мол, видите, какие мы крутые? И потом, как ни крути, а это нарушение всех законов. А если на поверхность всплывет, прикидываете, какой кипиш начнется? Да элементарный депутатский запрос из Думы — головы и погоны на хрен полетят!»

«Значит, не веришь?» — послышался вопрос.

«Да байки все это! — уверенно продолжал говоривший. — Придумали, чем народ пугать. Ладно, братва, у меня на сегодня сауна в „Ореанде“ на всех заказана. Правда, бассейн там для всех номеров общий, да ничего, телок голых напустим, будут, как русалки, плескаться! Немец, ты идешь?»

Из наушников донесся характерный звук отодвигаемого стула, звон посуды, негромкий говор, меньше чем через минуту хлопнула дверь, и Максим, сняв наушники, выключил подслушивающее устройство.