Конечный результат бандитского вояжа на Кубань впечатлял: сто четырнадцать тысяч долларов плюс генеральные доверенности на три квартиры в Москве, каждая из которых тянула от семидесяти до ста десяти тысяч. Может быть, еще несколько месяцев назад бандиты из одной очень влиятельной московской оргпреступной группировки, пресыщенные богатыми возможностями легального бизнеса, и не взялись бы за столь хлопотное, технически сложное, а главное, кровавое дело, как выбивание долгов.

До августа тысяча девятьсот девяносто восьмого года выбивание долга в двести тысяч долларов (из которых вышибалы взяли бы «за работу» половину минус расходы на техническое осуществление операции) прельстила бы в Москве разве что молодежные группировки. Но теперь, в условиях экономического кризиса, даже самые серьезные авторитеты считали за счастье подписаться и под куда меньшие суммы…

Над историческим центром Санкт-Петербурга — всегда многолюдным Невским, над забранными в гранит каналами с переброшенными через них мостами, над тускло мерцающим золотом куполом Исаакиевского собора — низко зависло темно-серое ноздреватое небо. Смеркалось намного раньше обыкновенного — это предвещало скорый и затяжной дождь, что не редкость во второй столице России.

Огромный неповоротливый «кадиллак» благородного серого цвета, свернув с Невского проспекта на неширокую улочку Рубинштейна, проехал несколько кварталов и, притормозив, въехал в арку дома.

На заднем сиденье расположился высокий черноволосый красавчик явно кавказской внешности. Строгий клубный пиджак, немыслимо дорогие туфли ручной работы, стодолларовый галстук с бриллиантовой застежкой, да и сам автомобиль, наверняка сделавший бы честь любому арабскому шейху, — все это выдавало в черноволосом одного из теперешних хозяев жизни.

Зато водитель ничем особенным не выделялся: невыразительный темно-синий костюм, стертые, словно на старой монете или медали, черты лица… Увидишь такого на улице — и через минуту не вспомнишь, как он выглядел. Правда, неестественная полнота торса позволяла предполагать, что под пиджаком шофера надет бронежилет, что, в свою очередь, указывало на то, что, кроме водительских обязанностей, он выполнял и функцию телохранителя.

— Приехали, Хасан Казбекович, — напомнил водитель-телохранитель.

Черноволосый закурил, с силой вдавил кнопку стеклоподъемника, пустил в окно колечко дыма, после чего раздраженно выдохнул в затылок сидевшего за рулем:

— Вот суки, а? Русским языком им говорю: не могу вам теперь баксами платить. Вон, с пацанами сегодня тер: малышевцы, — Хасан Казбекович имел в виду так называемую малышевскую оргпреступную группировку, одну из сильнейших в Питере, — и то со своих бизнесменов по шесть тридцать берут. А эти гондоны штопаные только «зеленью» хотят. Где я ее теперь возьму, а? Еще и угрожают — мол, в договоре не рубли, а баксы стояли.

Телохранитель деликатно промолчал — профессиональная этика не позволяла ему переспрашивать шефа о делах. Открыл дверцу, вышел из машины и, встав вполоборота, кивнул сочувственно:

— Кризис, что поделаешь, шеф…

— Кризис, кризис… У этих русских кризис лишь тогда кончится, когда они всю водку с пивом дожрут, протрезвеют и поймут, что работать, работать надо, а не дурака валять! Какого хрена я вообще из своего Владикавказа уехал?!

Чего я в этом Питере позабыл?!

— Хасан Казбекович, я в подъезде взгляну, что и как, а вы тут посидите, — произнес телохранитель, оставляя без ответа последний вопрос.

Осмотр подъезда дома, где жил владелец роскошного «кадиллака», не вызвал подозрений. Правда, у мусорных баков стояла парочка — высокий молодой человек целовал девушку столь страстно, что позабыл даже о переполненном мусорном ведре, стоявшем у его ног.

Еще раз оценив обстановку, телохранитель подошел к лимузину, открывая дверцу хозяина:

— Все чисто, шеф!

— Да ладно тебе, смотришь за мной, как за малым ребенком, — проворчал чернявый, выходя из машины. — Кого мне в этом городе бояться? У кого на меня здесь рука поднимется?

Хлопнув дверцей, он двинулся к черному проему подъезда. Телохранитель шел впереди.

Внезапно со стороны мусорки послышался какой-то шум, и впереди идущий резко обернулся: девушка, только что целовавшаяся с молодым человеком взасос, оставила свое занятие и почему-то двинулась наперерез, доставая сигаретную пачку.

— Простите, у вас зажигалки не найдется? — спросила она.

— Не курю, — ответил телохранитель и тут же боковым зрением заметил, как молодой человек, быстро высыпав на землю содержимое ведра, извлек из груды мусора нечто черное и продолговатое, напоминающее автомат…

Рука телохранителя инстинктивно потянулась к подмышечной кобуре, но девушка оказалась проворней: в руке ее невесть откуда появился небольшой никелированный пистолетик…

Короткий хлопок прозвучал почти неслышно, и телохранитель, так и не успевший достать оружие, отброшенный силой выстрела, отлетел к стене: на лбу его, как раз между бровями, чернела круглая точка.

А девушка, бросив пистолетик, пригодный лишь для ближнего боя, уже отскочила в сторону, давая молодому человеку возможность прицельной стрельбы из автомата. Все произошло настолько быстро, что владелец роскошного «кадиллака» даже не успел отреагировать, — после короткой автоматной очереди он, обливаясь кровью, рухнул навзничь.

Дальнейшие действия парочки отличались четкостью и профессиональной продуманностью. После контрольных выстрелов в головы жертвам киллеры выбросили оружие, предварительно затерев отпечатки пальцев, и, убыстряя шаг, направились через проходной двор в сторону улицы Рубинштейна, где их уже поджидала молочного цвета «семерка» с водителем. Еще минута — и неприметный «жигуль» растворился в автомобильной толпе на Невском проспекте…

…Милиция прибыла к месту происшествия спустя пятнадцать минут — жильцы дома, заслышав стрельбу, сразу же позвонили на пульт ГОВД. Личности убитых были установлены по найденным в карманах документам (кстати, деньги, ценные вещи и оружие не прельстили убийц, что прямо свидетельствовало о заказном характере преступления).

Хасан Казбекович Темирканов, один из богатейших людей Питера, связанных с «большой нефтью», обладал удостоверением помощника депутата Государственной Думы, что, впрочем, не мешало этому человеку, имевшему две судимости, проходить в оперативных разработках в качестве авторитета по кличке Хас-Осетин.

А убитый с ним Иван Прокопович Сивицкий, бывший командир разведроты элитной дивизии Дзержинского, числился его личным телохранителем.

Прокурор района, который появился во дворике на улице Рубинштейна в сопровождении милицейских и эфэсбэшных чинов спустя два часа, с ходу заявил невесть откуда взявшимся журналистам: налицо заказное убийство. Впрочем, это было понятно и без его заявлений.

Что поделать: после августовского кризиса 1998 года в России вновь открылся сезон киллерских отстрелов. И вновь, как и во времена кровавого передела собственности начала — середины девяностых, поимка и наказание убийц оставались маловыполнимой задачей…

Раннее субботнее утро — не лучшее время для продуктовых оптовых рынков.

А уж тем более спустя всего лишь несколько недель после начала кризиса…

Небольшой подмосковный рынок открывался в шесть утра. По аллейке, заставленной типовыми торговыми палатками, неторопливо катили тяжело груженные «Газели». Продавцы открывали свои киоски, выгружали картонные коробки, пересчитывалитовар, щелкаликнопкамикалькуляторов.Бомжи, старушки-пенсионерки и беспризорные дети уныло бродили вдоль палаток, выискивая в мусорках пустые бутылки, а то и что-нибудь съедобное.

Первые посетители появились лишь в половине восьмого — это были мужчины, и почти все, как один, — грязные, небритые, благоухающие водочным перегаром. Они словно сонные мухи перемещались от палатки к палатке и, едва не засовывая головы в открывшиеся амбразуры окошек, задавали один и тот же вопрос: