34 Михайло тут покаялся ему, Но имени не запятнал отца, Друзей своих не выдал никому, Решив на том держаться до конца. Тирану стало больно за страну, И поддержать решил он молодца, В котором так кипела страсть к науке, Что шел легко на голод и на муки. 35 И пролетело время за беседой, В ней ум опять Михайлы заблистал. Был восхищен епископ, но победу Он в диспуте ему не уступал. Хоть Феофан не требовал ответа, Но взгляд его недобрым был, как сталь. И потому послал без промедленья Михайлу в Киев продолжать ученье. 36 Он в Киеве провел учебный год, Где задыхался в мрачных белых стенах Где каждый ученик жил, словно крот, В своем мирке, тускнея постепенно. В изгнанье этом дням потерян счет, Но вырвался Михайло вновь из плена И возвратился с радостью в Москву, Чтоб завершить счастливую главу. 37 Пришло тут из сената предписанье От Спасских школ дать двадцать человек, В науках преуспевших. На Собраньи Набрали лишь двенадцать, как на грех. И все-таки Михайло за старанье Попал в число счастливчиков. Успех Порадовал и Посникова тоже. Такой успех награды был дороже. 38 Московских бурсаков везли неделю Учиться в Академию наук. Под Новый год они туда поспели: Судьбы замкнулся, наконец-то, круг. Их экономом стал Матиас Фельтон, В их обгцежитье не было прислуг. Приставлен к ним был также Ададуров, Талантами блиставший в Петербурге. 39 Мечтал давно в петровскую столицу Попасть Михайло, трудный выбрав путь. Но вот приехал он туда учиться, Сбылась мечта, свершился высший суд. Энергией полны, пылали лица, Объединял всех благородный труд: Ученые писали диссертации По физике и по фортификации. 40 Та Академия наук была В Европе величайшей без сомнения. Так при Петре Великом шли дела: В столицу приглашали даже гениев, Которых как друзей она ждала. Но царь скончался после наводнения От злой простуды, не дождавшись дня, Когда торжественно откроется она. 41 В ней первым президентом Блюментрост Веленьем стал самой императрицы. Шумахер пригодился как завхоз. И надо было так тогда случиться, Что президент, оставив высший пост, В Москву уехал. Что же тут рядиться? — Делами начал заправлять прохвост: С учеными Шумахер был не прост. 42 Он нрав имел беспечного вояки И вел себя, как тонкий интриган. И участились на собраньях драки Среди ученых – он мирил их сам, Хоть был при этом первым забиякой. Он всех легко к рукам прибрал, тиран, Спокойно приспособясь к новой власти, В которой пробудились злые страсти. 43 Когда же в Питер возвратился двор, Шумахер принимал одну царицу В кунсткамере: не приглашен был Корф, Ни Эйлер, ни Бернулли. Вот так птица, Шумахер вездесущий, с ним не спорь. Хоть Анна повидала в жизни лица, Но и она была поражена, Во что вдруг превратилась вся страна. 44 И Анна, воцарившись, предалась Пирам, увеселеньям и охоте. На кабана ходила, не боясь, Совсем одна, красуясь в красной кофте, Мушкет направив свой в кабанью пасть, Не дрогнула, в охотничьей заботе — Единым залпом зверя уложить. И матерно ругалась, как мужик. 45 Но это были все еще цветочки, А ягодки-то ждали впереди. На пытках отбивали людям почки: Чтоб выбить все петровские следы. Ядреная, некрупного росточка Волынского сжимала на груди. Готовила нечастного для дыбы. Немногие ужиться с ней могли бы. 46 Из Зимнего дворца, как с бастиона, Стреляла Анна, сердце веселя, Разя живое, позабыв о троне, В народ стреляла, бросив все дела. Ракетами палила – слыша стоны, Она, как роза красная, цвела. И не случайно люди жили в страхе, Боясь окончить дни свои на плахе. 47 И все ж царица сотворила чудо, Назначив Корфа главным командором. И командор, взглянув на вещи мудро, Писать в сенат прошенье начал скоро, Сенат не долго думал и оттуда В Москву пришел указ о том, что Корфу Понадобилось двадцать бурсаков. Доставил всех избранников Попов. 48 Случилось то, о чем мечтал Михайло: Прорвался он в великий Петербург, Учиться здесь на много лучше стало И жить при Академии наук. Приобретенных знаний не хватало, И он заполнил книгами досуг, Читая с заразительным азартом Коперника, Ньютона и Декарта. |
