Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Как же я нравился себе в эти минуты! Со своим основательным, научным подходом я чувствовал себя без пяти минут магистром финансов. А ведь это была не просто теория. Я собирался применить ее на практике и заработать кучу денег. Начал я со сбора данных о прибылях в различных отраслях: нефтедобывающей, автомобилестроительной, авиастроительной, сталелитейной. Сначала я сравнивал их прошлые прибыли с нынешними, потом нынешние прибыли – с прибылями других отраслевых групп. Я изучал рентабельность, показатель «цена/прибыль», капитализацию. Наконец, просеяв немыслимое количество данных, я заключил, что мое богатство плавилось в печах одной из сталелитейных компаний.

Определившись с отраслью, я принялся исследовать ее в мельчайших подробностях. Тут я вновь обратился к бюллетеню с рейтингами.

Я был настроен играть наверняка и потому решил, что акции должны иметь рейтинг «А» и по ним должны выплачиваться высокие дивиденды. Но меня ждал сюрприз. Оказалось, что рейтинг «А» встречается крайне редко и почти всегда это привилегированные акции. Цены на них были относительно стабильны и редко росли сногсшибательно. Очевидно, это мне не подходит.

Следующими шли акции категории «В». Их было много, и с ними все было в порядке. Я отобрал пять самых известных и принялся с превеликой тщательностью сравнивать между собой. В результате получилась такая таблица:

Инвестор-танцор. Как я заработал 2 миллиона долларов на фондовом рынке - _02.png

Я глядел на таблицу и мое возбуждение нарастало. Стрелка весов отчетливо указывала на акции Jones & Laughlin. Я не мог взять в толк, почему никто не заметил их раньше. Они само совершенство:

Принадлежат к сильной отраслевой группе.

Имеют крепкий рейтинг.

По ним платят почти 6%.

Показатель «цена/прибыль» лучше, чем у остальных в группе.

Меня охватил небывалый энтузиазм. Вот он, мой золотой ключик. Удача падала мне в руки как спелое яблоко. Эти акции сделают меня богачом. Это был непреложный научный факт. Эти бумаги – мои новые Brilund, только лучше. Они могли в любое мгновение подскочить на 20– 30 пунктов.

Я беспокоился только о том, как побыстрей купить большое количество этих акций прежде, чем о них пронюхают другие. Я был так уверен в своих умозаключениях, основанных на глубочайшем исследовании, что решил собрать все деньги, какие только можно.

У меня была кое-какая недвижимость в Лас-Вегасе, купленная на сбережения от работы танцором. Я ее заложил. У меня была страховка. Я взял под нее заем. У меня был долгосрочный контракт с «Латинским кварталом». Я попросил аванс.

Я не колебался ни секунды. Сомнений не было. По моим тщательным, сугубо научным расчетам выходило, что ошибки быть не может.

23 сентября 1955-го я купил 1000 акций Jones & Laughlin по 52 1/4 с маржой, которая тогда составляла 70%. Стоимость акций равнялась 52 652,30 долл. И я должен был внести наличными 36 856,61 долл. Чтобы собрать такую сумму, мне пришлось выставить в качестве гарантий все, что у меня было.

Все это я проделал с величайшей уверенностью. Теперь оставалось только сесть и ждать, когда придет пора пожинать плоды моей безошибочной теории.

26 сентября грянул гром. Jones & Laughlin стали падать.

Я поверить не мог. Как это возможно? Это же моя новая Brilund! Мой остров сокровищ! И ведь это не было авантюрой. Это был совершенно бесстрастный выбор на основе безгрешной статистики. А цена все падала.

Я смотрел, как она падает, но отказывался смотреть правде в глаза. Меня точно паралич разбил. Я не знал, что мне делать. Продать? Как это? По моим расчетам Jones & Laughlin стоили никак не меньше 75 долл. за акцию. «Это ненадолго, – успокаивал я себя. – Причин для падения нет. Это отличные бумаги. Все наладится. Надо потерпеть». И я терпел.

Шли дни. Я боялся смотреть на котировки. Звонил брокеру и дрожал как осиновый лист. Открывая газету, хватался за сердце.

Когда, упав на три пункта, акции отыграли полпункта, моя надежда ожила. «Дела пошли на поправку», – обнадеживал я себя. Страхи временно утихли. Но на следующий день падение возобновилось. Когда 10 октября цена упала до 44, меня охватила паника. Сколько еще она будет падать? Что мне делать? Я был вне себя от ужаса. С каждым пунктом падения я терял по 1000 долл. Мои нервы не выдержали. Я решил продать и получил на свой счет 43 583,12 долл. Чистый убыток составил 9069,18 долл.

Я был сломлен, раздавлен, уничтожен. Все мое самомнение, все мои наукообразные идеи рухнули. Я чувствовал себя так, словно огромный медведь навалился на меня и задрал прежде, чем я успел поднять ружье. Куда делась наука? Какой прок от анализа? Что стряслось с моей статистикой?

От такого удара сломался бы кто угодно. Будь я отпетым игроком, я бы ожидал чего-то подобного. Но я-то как раз делал все, чтобы им не быть.

Я трудился не покладая рук. Я делал все возможное, чтобы избежать ошибки. Я изучал, анализировал, сравнивал. В своем решении я опирался на самые что ни на есть достоверные, основополагающие сведения. А кончилось все тем, что я влетел на 9 тыс.

Когда я осознал, что мне, по всей видимости, придется распрощаться с собственностью в Лас-Вегасе, меня охватило глубокое отчаяние. Тучи банкротства сгущались надо мной. Вся моя уверенность, настоянная на удаче с Brilund и подпитываемая благосклонностью бычьего рынка, растаяла как снег. Все было впустую. Спекуляции, наводки и верные сведения, штудирование и зубрежка, исследования и анализ: что я ни пробовал, ничто не сработало. Я опустил руки. Не знал, что делать. Чувствовал, что не в силах сдвинуться с места. Однако надо было как-то спасать имущество. Я должен был найти какой-то способ покрыть убытки.

Я часами остервенело рылся в котировках в надежде на спасение. Словно приговоренный к смерти узник, я обшаривал все углы камеры в поисках малейшей щели. Наконец что-то привлекло мой взгляд. Это были бумаги фирмы Texas Gulf Producing, о которой я никогда не слыхал. Похоже, они росли. Я ничего о них не знал, видел только, что они поднимались день ото дня. Может, это мое спасение? Если бы знать, но попытаться надо было. Больше от безысходности, чем в надежде на удачу, в последней отчаянной попытке отыграться я распорядился купить 1000 штук по ценам между 37 1/8 и 37 1/2, всего на сумму 37 586,26 долл.

Затаив дыхание, я смотрел, как они продолжали расти. Когда цена дошла до 40, меня охватило сильнейшее искушение продать. Но я сдержался. Впервые за свою биржевую карьеру я отказался от быстрой прибыли. Я не имел на это права, мне надо было вернуть 9 тыс.

Я звонил брокеру каждый час, а то и каждые пятнадцать минут. Я буквально спал в обнимку со своими акциями. Я следил за каждым их движением, как трепетная мать за новорожденным.

Я держал их пять недель, все это время напряженно за ними наблюдая.

Потом в один из дней, когда они стояли на 43 1/4, я решил больше не испытывать судьбу. Я их продал, выручив 42 840,43 долл. И тем самым вернул более половины потерянных 9 тыс.

Продав Texas Gulf Producing, я чувствовал себя так, словно миновал кризис длительной, тяжелой болезни. Я был измучен, опустошен, выпотрошен. Но в голове у меня что-то начало проясняться. Озарение пришло в форме вопроса.

«Какой прок, – спрашивал я себя, – во всех этих отчетах, обзорах, рейтингах, коэффициентах?» Об акциях, которые спасли меня от катастрофы, я не знал ничего. Я выбрал их по одной простой причине – они росли.

Может это ответ на мой вопрос? Как знать.

Злоключения с Jones & Laughlin сыграли свою важную роль. Урок не пропал даром. Я увидел свет, и это был свет моей теории.

Часть третья

Теоретик

Глава 4. Рождение теории ящиков

После кошмара с Jones & Laughlin и более удачного опыта с Texas Gulf Producing я сделал передышку, чтобы оценить свое положение. К тому моменту я набил достаточно шишек, чтобы уразуметь, что мне не следует считать фондовый рынок игровым автоматом, который, если повезет сорвать джек-пот, насыпет мне полную кошелку монет. Конечно, в каждом деле есть доля случайности, но полагаться на нее нельзя. Может повезти раз, другой, но не все же время.

9
{"b":"536470","o":1}