Но не зря я мучился. Thiokol продолжили расти, и мое парижское решение держать принесло мне намного больше денег.

Через несколько недель в январе 1959 года я вернулся в Нью-Йорк. На момент приземления в аэропорту Айдлвилд я владел 6 тысячами акций Thiokol и таким же количеством Universal Controls. И те, и другие чувствовали себя превосходно. Thiokol стояли на отметке 100, а Universal Controls выросли до 45.

В Нью-Йорке я первым делом отправился обсудить мои дела с брокерами. Они сообщили, что по их расчетам мои вложения принесли мне более полумиллиона долларов.

Я чувствовал себя окрыленным, уверенным в себе, успешным. Я снял номер в «Плазе», решив, пока я в Нью-Йорке, вести дела с близкого расстояния. Если бы я знал, каким дураком готовился выставить себя. В следующие несколько недель мне предстояло своими собственными руками поставить себя на грань катастрофы.

Сполумиллионом долларов в кармане я расхаживал гоголем. Я очень ясно понимал, как их заработал, и был уверен, что смогу повторить трюк снова. Я владел этим искусством, сомнений нет. Имея дело с одними телеграммами, я выработал своего рода «шестое чувство». Я «чуял» акции, как опытный музыковед различает бемоль, неслышимый уху обычного слушателя.

Я почти наверняка знал, что с ними будет. Если после роста на восемь пунктов они падали на четыре, меня это не тревожило. Этого я от них и ожидал. Когда акции крепчали, я мог с точностью до дня предсказать, когда они пойдут в рост. Это был загадочный, необъяснимый инстинкт, который определенно у меня был. Это наполняло меня ощущением недюжинной силы.

Ничуть не удивительно, что мало-помалу я стал воображать себя Наполеоном финансов. Я собирался пройти маршем по дороге в светлое будущее. Я не ведал опасностей, не знал, что на пути меня поджидает коварный враг. В конце-то концов, самодовольно рассуждал я, многие ли могут похвастаться тем же, что совершил я?

Я решил заняться бизнесом всерьез. Если я сделал полмиллиона, что мешает мне сделать два, три или даже пять? Хотя ставку гарантийного депозита недавно повысили до 90%, я не сомневался, что с теми 160 тысячами, что я отложил с прибыли от операций с Bruce, заложу фундамент нового богатства. Я собирался вести полноценную ежедневную торговлю прямо на месте событий, да так, чтобы все мои прежние подвиги показались детской шалостью.

Чем туже я набивал свой карман, тем просторней становилось в голове. Я стал самонадеян, а это самое опасное состояние ума, которое только можно приобрести на фондовом рынке. И совсем скоро я получил горький урок, который рынок обычно преподает тем, кто думает, что сможет управиться с ним одной левой. После нескольких дней в Нью-Йорке я созрел, чтобы войти с рынком в тесный контакт. Я полагал, что, обладая столь безупречной системой, смогу, подойдя к рынку вплотную, беспрепятственно заколачивать по состоянию хоть каждый день. В качестве арены будущих триумфов я избрал офис одного из моих брокеров в верхней части города.

Попав туда в первый раз, я был впечатлен. В огромном торговом зале все стулья стояли лицом к небольшой, без устали жужжащей машинке – тикерному аппарату. Воздух был словно пропитан электричеством. У людей в зале, как у отпетых игроманов в Монте-Карло, горели глаза и тряслись руки. Стояли страшная суета и гвалт. Тикеры тикали, машинистки щелкали клавишами, телеграфные аппараты клацали, а клерки, как ужаленные, носились кругами. Со всех сторон только и слышалось: «“Гудиер” сегодня плохи», «Выхожу из “Анаконды”», «Рынок созрел для коррекции».

Поначалу вся эта наэлектризованная атмосфера мало меня тронула. После всех подвигов я был выше тревог, надежд и страхов простых смертных. Но долго это не продлилось. Начав ежедневно торговать из клиентского зала, я постепенно утратил все свое бесстрастие и примкнул к ним. Я во все уши внимал сомнительным сочетаниям фактов, мнений и сплетен, читал обзоры конъюнктуры, даже начал отвечать на вопросы вроде «Как вам рынок?» и «Нет ли чего дешевенького на примете?». Все это оказало на меня самое пагубной воздействие.

За несколько дней торгов я растерял все, чему учился шесть лет. Я делал все то, от чего так долго себя отучал. Я общался с брокерами. Жадно глотал слухи. Не спускал глаз с тикера.

Демон быстрой наживы овладел мной. Я полностью утратил ясность взора, с таким усердием приобретенную в работе с телеграммами. Шаг за шагом я вел себя по дороге потерь.

Первым меня покинуло шестое чувство. Я больше ничего не «чувствовал». Я видел лишь полчища акций, беспорядочно и беспричинно скачущих вверх и вниз. Затем пропала независимость. Я понемногу отказывался от своей системы и поддавался настроениям окружающих. Чуть какая новость, и я несся вприпрыжку со всеми. Разум меня оставил, зато целиком захватили эмоции.

Объяснить, как нелегко мне было выдерживать свою линию, будет проще, если привести такой пример: что случится, если крикнуть «пожар» в переполненном театре? Люди кинутся к выходам и передавят друг друга. Тонущий мертвой хваткой вцепляется в спасителя и утаскивает его за собой на дно. Такое поведение – верх безрассудства, но его диктует инстинкт. Я пошел за толпой и стал вести себя, как они. Из одинокого волка я превратился в растерянного, трепещущего ягненка, который топчется вместе со всеми и ждет, пока его остригут. Было невозможно сказать «нет», когда все вокруг говорили «да». Я пугался вместе со всеми и вместе со всеми обретал надежду.

Даже в первые, любительские годы со мной не бывало ничего подобного. Я потерял всякий контроль над собой и все свои навыки. За что бы я не брался, все шло насмарку.

Я вел себя как полный профан. Тщательно выстроенная система рассыпалась. Я отдавал противоречивые приказы дюжинами. Я покупал по 55, цена падала до 51, а я держал. Стоп-лосс? Я выкинул его из головы первым. Терпение? Здравый смысл? Какое там! Ящики? Я забыл про них.

День за днем я ходил по порочному кругу:

Я впал в жуткое расстройство. Вместо того, чтобы винить в неудачах свою собственную глупость, я придумывал самые разные причины. Я стал верить в «них». Это «они» продавали мне дорого. «Они» покупали у меня дешево. Разумеется, я не смог бы сказать, кто такие «они», но это не мешало мне верить в «них».

В сражении с «ними» – этими серыми призраками в моем сознании – я сделался безрассуден и упрям. Я получал одну оплеуху за другой, но утирался и начинал по новой. Я все твердил себе, что я обыграл рынок на полмиллиона и, значит, это никак не могло со мной случиться. Как же я заблуждался!

Это был кромешный ад. За несколько недель я потерял 100 тысяч. Подробный перечень моих сделок за то время напоминает похождения лунатика. Мне до сих пор с трудом верится в такое. Теперь я понимаю, что это мое излишнее самомнение транзитом через тщеславие и самоуверенность привело меня к катастрофе. Рынок был ни при чем, это все мои неразумные порывы и несдерживаемые эмоции.

Я покупал акции и продавал их через несколько часов. Я знал, что если закрывать позицию на ночь, то можно вносить в качестве депозита всего 25% стоимости бумаг. Но вместо того, чтобы извлечь из этого выгоду, я раз за разом умудрялся терять по нескольку тысяч. Вот как я оформил свое фиаско: