Снова Скотт обернулся к ней. Он небрежно уперся рукой в бедро и улыбнулся своей мальчишеской, как он надеялся, улыбкой.

– Да, мэм. Я действительно занимаюсь серфингом, но, в основном, южнее, в Дирфилде, или севернее, по дороге на Джюпитер. А вы когда-нибудь пробовали? – добавил он, осмелев.

– А что, я выгляжу так, будто пробовала? – Джо Энн улыбнулась дерзости его вопроса. Да, у этого парня есть обаяние. И какое обаяние. Он и правда очень мил. Чуть ли не кокетлив. Кого же, черт возьми, он напоминает?

– Ну, вы на вид в прекрасной форме, мэм. Если позволите мне заметить. – Он смущенно провел рукой по волосам. Он помыл их накануне вечером.

Джо Энн вглядывалась в него, прикрывая глаза рукой от лучей послеобеденного солнца. Скотт неясно вырисовывался перед ней на фоне ярко-голубого неба. Потом, по какому-то порыву, который и самой ей был непонятен, она повыше приподнялась на шезлонге, так что ее груди совершенно высвободились из купальника и полностью открылись взору юноши.

Какое действие оказало это движение на него – судить было трудно, он стоял против солнца, на нее же оно повлияло совершенно неожиданно.

Мысль о том, что он пожирает глазами ее внезапно обнажившийся бюст, по каким-то непонятным причинам сильно возбудила ее. Джо Энн не могла поверить в то, что с ней происходит. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как представителю другого пола в последний раз удалось возбудить в ней желание. Она даже не могла припомнить, когда это было. И было ли вообще? Женщины – другое дело: мягкие, сладко пахнущие, нежные, податливые, красивые, чистые. Необычайно влекущие. Но мужчина? Просто смешно. Но в то же время это было совершенно реально.

Стоя над ней, Скотт с трудом проглотил застрявший в горле комок. Он оказался совершенно не прав в отношении ее грудей. Сильные грудные мышцы подтягивали их и легко преодолевали земное тяготение. Теперь две сферы, блестящие от тонкой пленки благоухающего крема для загара, завладели его взором, а во рту все пересохло. Мяч, закрученный до невозможности, был послан прямо к задней линии его половины корта.

События развивались быстрее, чем он мог надеяться. И чем ближе становилась цель, тем выше поднимались ставки. Один не правильный шаг, одно резкое движение – и момент будет упущен. Игра эта была старее, чем мир, но Скотт, даже в столь юном возрасте, уже имел определенный опыт. Как же перейти границу, за которой начинается интим? Может быть, еще поговорить с не А нужно ли?

Итак, не зная, что предпринять, Скотт не предприняв мал ничего. Он просто стоял и смотрел на то, что, вполне очевидно, предназначалось для его глаз.

Суть ситуации была хорошо понятна Джо Энн. Всю свою жизнь она, в сущности, ничем и не занималась, кроме любовных похождений. Она была искательницей наслаждений, готовой использовать шанс, едва только он возникал на горизонте. То же самое происходит и в бизнесе. Как только падает стоимость акций или повышается валютный курс, деловые люди действуют подобно молнии. Ну, а тела были для Джо Энн эквивалентом «свиных желудков», драгоценных металлов и приносящих проценты ценных бумаг. И когда нужный момент наступал, она шла на сделку. Именно сейчас все складывалось так, что ей предоставлялась великолепная возможность закупить товар.

Итак, пока Скотт ощущал, что он лишь наблюдает за развитием событий, Джо Энн Стэнсфилд уже с нетерпением перебиралась на водительское место. Этот мальчик так молод, что годится ей в сыновья. Отлично! Просто замечательно!

Джо Энн встала медленно, не спеша, как будто времени у нее в запасе было навалом. Если уж она решила получить наслаждение, то нельзя отпугнуть его. Вся хитрость заключалась в том, чтобы добиться нужной пропорции твердости в женской слабости. Еще с нью-йоркских времен она помнила, что между поспешностью и пассивностью лежит очень тонкая грань. Мужчин нужно подводить к нужной черте, а не толкать силой.

Скотт, который играл непривычную для себя роль кролика под гипнозом, не сопротивлялся. Женщина, выпрямившись, стояла перед ним, и все, что обещало ее тело, когда лежало, распластанное, на шезлонге, подтвердилось. Реальная Джо Энн превратила то, что рассказывал о ней Дэйв, в сбивчивые бредни слепого кастрата. Скотт воочию видел, как напряглась ее грудь. Как, словно по волшебству, влажно заблестела верхняя губа, когда она провела по ней языком. В ответ на это его собственный внутренний оркестр тоже начал настраивать свои инструменты. По животу Скотта пробежали мурашки, в кровь устремились гормоны, заставившие сердце бешено забиться. Он уже и не вспоминал о своем плане, все связанные с ним мысли были грубо отодвинуты на задворки сознания подавляющим все остальное страстным желанием. Эта женщина собирается использовать его. Потом она его выплюнет, отбросит в сторону, пока ей не захочется повторить все еще раз. С ним будут обращаться так же, как с пробкой, затыкающей бутылку второсортного алжирского бургундского, – пренебрежительно, грубо, без всяких там церемоний.

Джо Энн подступила к нему вплотную, приблизила лицо к его лицу. За эти несколько шагов она успела заметить, как взбугрились его обтягивающие джинсы и расширились зрачки синих глаз, так напоминающих ей кого-то. Ей показались целой вечностью короткие мгновения, когда она неподвижно стояла перед ним, вдыхая непривычный мужской аромат, от которого заработала кровь, а мысли очистились. Медленно она потянулась вниз и прижала руку к бугру на его джинсах, наслаждались обжигающим ладонь жаром и бьющимся нетерпением юношеской страсти. Все было так восхитительно, необычайно, наверное, она слишком долго отказывалась от этого. Все эти мысли читались в появившейся на ее губах насмешливой улыбке.

– Одолжи мне свое тело, малыш. Мне оно нужно – на время. Потом можешь забрать его обратно.

Кристи Стэнсфилд приняла важное решение, и это тревожило ее все утро. Но сейчас ее уже ничего не волновало. Здесь она от всего отрешилась – танцевала, чувствовала, жила. Под ногами у нее было мягкое ватное одеяло. Ноздри разгоряченно, как у зверя, раздувались, душа была охвачена пламенем любви. Этот костюм для аэробики был произведением искусства, но скорее из Лондона, а не из Уэст-Палм. Как всегда, англичане превзошли себя и создали нечто, что сегодня потрясало, а завтра станет нормой, и этот ярко-розовый шедевр больше походил на набедренную повязку, чем на трико.

После обычных перед тренировкой пяти минут легкой болтовни стало вполне очевидно, что других девушек одолевает зависть. Это было заметно по их довольно слабо завуалированным насмешкам и периодическим вспышкам откровенной злости в завистливых глазах.

– Кристи, дорогая, ты выглядишь как героиня какого-то эротического фильма. Ну, ты смелая…

– Ого, Кристи, я бы не смогла выйти в таком наряде. Но Кристи нисколько не беспокоило то, что они думали. Она оделась так только для одного человека: прекрасного юноши с тревожными глазами, возникшего из морской волны. Для Скотта Блэсса. Он должен заехать за ней сюда. Через несколько минут он, и только он, будет оценивать ее костюм. А он – мужчина.

Она чувствовала себя так хорошо, как только может чувствовать себя влюбленная девушка при спокойном пульсе в пятьдесят ударов в минуту. Кристи наклонила голову набок, чтобы посмотреть на свое отражение в зеркале и, со свойственным юным особам самолюбованием, одобрила то, что там увидела.

Там было именно то, что нужно: бронзовая упругая кожа, пропеченная на солнце и покрытая тонкой пленкой пота, обрамленная узкими розовыми полосками купальника. Сильная мускулистая спина, плечи и бедра были юны и округлы – необыкновенно женственно и обольстительно. Грудь небольшая, но она почти не подпрыгивала при резких движениях выполняющего упражнения тела, а влажный от пота глубоко вырезанный лиф выдавал тайну конических сосков, окрашенных в нежно-розовый цвет зрелой юности. Живот был открыт для обозрения практически со всех сторон – верхняя часть купальника соединялась с нижней четырьмя полосками материи, которые, в основном, оставляли тело обнаженным. Если что и вызывало сомнение, то только, как считала Кристи, бедра. Чуть-чуть широковатые, но зато пышные и все равно складные, и они далеко не портили общей картины. Во всяком случае, с каждым днем ее фигура выглядела все лучше. Особенно ягодицы. Теперь они были по-настоящему плотными и твердыми. Это будет ее подарок Скотту. Игрушка для него, созданная ее усилиями плоть, к которой еще не притрагивалась мужская рука. Он может получить все это, и когда он за ней заедет, именно это сразу же бросится ему в глаза – ее шикарные ягодицы, вздымающиеся и напрягающиеся под тонким купальником, разделенные пополам узкой полоской материи в углублении между ними, которая едва прикрывала самые потаенные места. Даже если он опоздает, занятия еще не кончатся, когда он появится здесь. Кристи все продумала. Может быть, в ней все-таки была крохотная частица ее матери. Голос Мэгги ворвался в мечтания Кристи. – Более плавно, четче ритм, следите за темпом. Растворитесь в этом ритме. Отключите головы, пусть тела работают сами. Вот так.