Шарон смутилась. Жалобно она попросила простить ее и сказала, что готова возместить весь ущерб, пусть он только сообщит, на какую сумму и куда послать чек. Заявив, что денег не надо, так как у него есть полная служебная страховка, он восторженно сказал, что счастлив, что на свете есть честные люди, как она, и в качестве компенсации попросил встретиться с ней и выпить чашечку кофе в его клубе. Разговор продолжался в таком же духе. Наконец они договорились встретиться назавтра, но не в клубе, а в кафе «Брюссель», и уточнили, как узнать друг друга. После чашечки кофе Шарон не поддалась на первые чарующие уговоры нового знакомого, они уговорились встретиться еще раз на следующий день – днем, рядом со зданием Евратома – и вместе пообедать. Однако на следующий день Шарон решила по-другому и, обманув бдительность охранников, пришла прямо в кабинет нового знакомого. На его удивленный вопрос она сказала со смехом, что как фотокорреспондент она привыкла видеться с нужными ей людьми, не взирая на разные не нужные ей правила и заслоны. После этой встречи Шарон согласилась подняться в квартиру Антонио. Назавтра, проснувшись и оглядевшись вокруг, она нашла квартирку миленькой и обустроенной со вкусом, а ее хозяина – очаровательным и очень красивым. Это было уже ее третье задание, где ей было необходимо по-женски очаровывать мужчину, но впервые она почувствовала какие-то угрызения совести. Между тем Антонио принес в постель кофе, тщательно приготовленный для нее, и углубился в свежие газеты, доставленные дежурным привратником. Было 22 октября 1968 г. Его внимание привлекла статья, в которой описывалось, как за год до этого египетский торпедоносец с помощью советской ракеты потопил израильский флагманский корабль «Эйлат», при этом погибло 60 человек.

– Возмутительно! – вскричал он и показал статью Шарон. Шарон возразила, что не понимает возмущения Антонио, что они всегда убивают друг друга.

– Мне не слишком симпатичны евреи, – продолжал он. – Их много в нашей области, они все думают, что знают больше других. Но я возмущен несправедливостью, расовой несправедливостью. Я прихожу в ярость, когда вижу, что к людям плохо относятся по причине их определенной расовой или религиозной принадлежности. Мне не нравится, как с черными обращаются в Южной Африке, как поступал Гитлер с евреями, как десятки миллионов арабов и их советские покровители всей своей мощью угрожают маленькому Израилю.

Затем он рассказал ей, как по-другому начал смотреть на Израиль после Шестидневной войны, как проникся симпатией к израильтянам после их блестящей победы, как решил побольше узнать об этой стране, начал читать книги о катастрофе европейского еврейства, о сионизме, о создании государства Израиль. Когда в помещениях здания Евратома заходили разговоры о евреях и Израиле, Бордини никогда не скрывал, на чьей он стороне. (Именно поэтому Бордини и попал в поле зрения израильской разведки, когда ей понадобился «свой» человек в Евратоме, о чем он, разумеется, не знал.) Шарон внимательно выслушала все, что сказал Антонио, и призналась, что и сама симпатизирует Израилю, хотя она и американка. Затем она пошла в атаку: «Ты ведь не только можешь симпатизировать им, но и помочь. Насколько мне известно, ты занимаешься перевозкой ядерных материалов в Европу и по Европе. Я думаю, что если бы ты выдал им информацию он этом, они бы хорошо тебе заплатили…» Сделав паузу, она закончила: «Я уверена, что они знают, как этой информацией распорядиться».

Антонио напрягся и подозрительно посмотрел на свою подругу. Шарон засмеялась и сказала, что она играет в шпионку. На этом разговор об израильтянах и евреях был закончен.

Однако роман продолжался. Вскоре он понял, что она для него больше чем случайный роман, больше чем обычный фотокорреспондент. Она всецело поддерживала его симпатии к Израилю, а однажды сказала, что хотела бы сделать для этой страны что-нибудь более существенное. Антонио ответил, что понимает ее чувства. Через некоторое время Шарон сказала, что хочет представить его своему знакомому, который, как ей кажется, связан с израильтянами. Знакомство состоялось. Поль понравился Антонио. Поскольку он оказался женатым и имел двоих детей, чувство ревности не возникло. Затем их часто видели в брюссельских ресторанах втроем. Поль был щедрым и платил за все. Однажды, когда во время обеда Поль отлучился позвонить, Шарон шепнула Антонио, что, по ее мнению, Поль связан с израильской разведкой и может хорошо заплатить за нужную им информацию. Антонио сам попросил Поля о конфиденциальной встрече и предложил передать ему информацию, которой обладает. Следующая встреча состоялась на квартире Бордини. Поль вручил ему конверт. С задатком, как пояснил он. Шарон, «узнав», что Поль посещал Антонио, сделала возмущенно-обеспокоенный вид и предупредила, что в Брюсселе, кишащем шпионами из разных стран, это небезопасно. Антонио оценил эту обеспокоенность. Больше он с Полем не встречался. Шарон передавала ему большие пакеты с документами от Антонио, а обратно приносила конверты с деньгами.

Тем временем Майк выяснил, что Марокко заказал партию урана в 200 тонн у Евратома. Он попросил Шарон выяснить, для чего этой стране нужен уран. Выяснилось, что эта страна намеревалась его перепродать Индии. Далее уже все было делом известным. Израильтяне узнали точное время и место отправки партии. Это должно было произойти в Антверпене 17 ноября 1968 г. Им удалось переправить на отходящий с этим ураном корабль своих людей, которые не без приключений захватили корабль и не без еще больших приключений доставили его вместе с ураном в Израиль.

2 декабря 1968 г. этот корабль неожиданно появился в турецком порту Искендерон. Но трюмы его были пусты. 200 тонн урана исчезли. Исчез и экипаж во главе с капитаном. А через два месяца после отплытия корабля из Антверпена исчез и Антонио Бордини. Кстати, на самом деле этот человек носил совсем другое имя. Его местонахождение так и не было обнаружено. Шарон Меннерс вскоре после завершения этой операции вышла замуж и больше участия в операциях Мосада не принимала. И только Майк еще долгие годы работал на прежнем месте и в прежнем качестве.

А подробности истории об исчезновении урана оставались секретом для всего мира до апреля 1977 г., когда они были оглашены на противоядерной конференции в Зальцбурге (Австрия). Там же было высказано предположение, что груз урана был переправлен в Израиль. Израиль это предположение категорически отвергает. До сих пор.

Mы же продолжаем наше повествование о женщинах Мосада. Блестящим агентом оказалась Ада Сирени, вдова одного из прославленных героев Хаганы (еврейских отрядов самообороны в Палестине во время английского мандата в 40-х годах) Энцио Сирени, погибшего в Дахау, когда англичане забросили его в тыл к немцам в Италии. Молодая и красивая Ада сыграла одну из ключевых ролей в операции израильтян по предотвращению переправки оружия в Сирию в 1948 г. Тогда капитан сирийской армии Абдул Азиз Керим был послан в Чехословакию для закупки новейшего оружия для своей армии. Это оружие было погружено на старое грузовое судно «Лино». Израильтяне по приказу Бен-Гуриона решили не допустить прибытия корабля в Сирию. Попытки обнаружить и уничтожить судно в открытом море ни к чему не привели. Однако на «Лино» испортился двигатель, и он зашел для ремонта в маленький порт на юге Италии Мольфетта. Теперь необходимо было взорвать корабль.

И тут Ада Сирени проявила незаурядную изобретательность. Она организовала простую, но эффективную операцию по дезинформации. В то время Италия готовилась ко всеобщим выборам. Главными противниками были христианские демократы и коммунисты, которые не переставали обвинять друг друга в самых страшных намерениях и преступлениях. Ада сообщила через одного из своих знакомых в газете христианских демократов, что коммунисты выгружают оружие и боеприпасы с парохода, который пришел в Мольфетту. В течение следующих 12 часов эта новость появилась на первых полосах почти всех итальянских газет. Коммунисты начали отрицать это обвинение. Правительство, испугавшись и тех, и других, перевело корабль в порт Бари, сняло команду и поставило его под строгую военную охрану. Взорвать «Лино» теперь было делом техники, которой израильтяне хорошо владели.