Петр завесил зеркала, и дом стал походить на дом, где кто-то умер. Так выглядели комнаты в день рождения мальчика, когда ему исполнилось двенадцать. Никого не было, кроме него, Ани и Петра.

«Сначала было все нормально. Я не слышал никакого шёпота, никаких чёрных волн не видел в зеркалах. Но потом, когда я лёг спать… – старик опустил голову, его глаза застыли на невидимом предмете у его ног – Они окружили меня со всех сторон, они орали!»

Зеркало, которое стояло в комнате, стало слегка ходить ходуном, и из него потекло по воздуху что-то чёрное к мальчику. Тот, округлив зелёные глаза, вскочил с кровати и с криком выбежал из комнаты, захлопнув дверь.

«Там же осталась девочка! – сказал кто-то обеспокоенно из толпы.

– Я каким-то образом знал, чувствовал, что оно её не тронет. Оно неслось за мной.

– Что же это было?»

Мальчик разбудил своим криком Аню и Петра. Мальчик прибежал на кухню, и открыв дверцы настенного шкафа, схватил оттуда большой кухонный нож и застыл с ним: зеркало, которое висело на холодильнике, все почернело. Из него потекла та же шепчущая чёрная субстанция, что и из зеркала находящегося в комнате.

«Когда все закончилось, я понял, что оно могло перемещаться по зеркалам в квартире. А ещё я понял, что каждую ночь немного этой гадости всасывалось моим телом из зеркал.

– Так что же это было такое?

Старик поднял глаза и невидящим взглядом уставился на спрашивающего. Выдержав долгую паузу, он ответил:

– Моя душа».

Мальчик размахнулся ножом и ударил с силой по зеркалу. Он крикнул.

«Будто этим ножом я ударил себя в грудь. – продолжал он, морщась от боли так, словно это происходило не много лет назад, а сейчас. – Но боль прошла за мгновение. Из всех зеркал на меня надвигались эти тени, я кричал и бил, бил все зеркала в доме. С каждым ударом моё сознание мутнело. Когда я разбил последнее зеркало, я вырубился.»

Мальчик лежал в доме. В больницу его не отвезли. Петр долго не мог принять решение оставить его дома. Но потом он подумал о психбольнице, в которую попал в прошлом его отец… И решил, что не станет его никуда везти. С дочкой же он поговорил и предупредил её о возможной опасности.

Аня и её отец наблюдали, как с каждым днём мальчик становится все холоднее и холоднее. В прямом смысле слова. Это продолжалось целый год. Аню начали по ночам мучить кошмары. Петр уже собирался похоронить его. Мужчина взял все необходимое, положил мальчика на заднее сидение автомобиля, и вечером повез на кладбище, на окраине города. Все было вполне нормально до тех пор, пока они не приехали на кладбище. Петр взял лопату и начал копать. Как вдруг, когда он почти закончил, дверь машины открылась и оттуда вышел, шатаясь, мальчик. Мальчик, которого собрались хоронить.

Старик умолчал об этом. Он лишь сказал, что оправился от болезни и был очень измождён ею. Но на самом деле произошло совсем другое.

Невозможно было описать реакцию Петра. Он просто застыл с лопатой у могилы. И округлившимися от ужаса глазами смотрел на мальчика. Подросток был очень бледный, ни пятнышка румянца не было на его лице. Он был бледен, как мертвец. Его грязные, засаленные волосы падали на лицо. Губы были потрескавшимися, тоже бледными до белизны. Глаза слегка мерцали во тьме и слишком сильно выделялись на исхудалом лице. Мальчик дрожал, его трясло, будто от сильного холода. Мужчина стоял не двигаясь. Наконец мальчик глубоко втянул в себя воздух и громко сплюнул. Луч фонарика в руках Петра светил на ноги мальчику, поэтому он видел, что это был большой сгусток крови с чем-то тягучим, чёрным. Его чуть не вырвало, но Петр сдержался и отвернулся в сторону. Мальчика сотрясла судорога, и он упал. Какое-то время Александр не решался подойти к нему. Но потом взял мальчика на руки и, положив в машину, отвёз назад домой.

Спустя три месяца (начиналось лето) мальчик закончил экстерном шестой класс и его перевели в седьмой. Аня успешно окончила начальную школу и готовилась пойти в пятый класс. Мальчик был по-прежнему бледный, хотя и не такой исхудавший, как раньше. Ел он исключительно сырую пищу (преимущественно это были овощи и фрукты, которых, благо, летом было вдоволь). Всем, кто интересовался, он говорил, что вегетарианец. Петр же не верил этому. Его догадки были фантастическими, но другого объяснения изменению внешнего вида и привычкам мальчика мужчина попросту не находил. Спал подросток весьма немного – не больше двух – четырёх часов в сутки, а бывало и за двое суток. Причём выглядел он так, будто целыми днями он только и делал, что спал. Его всё больше тянуло в тень, в одежде он стал предпочитать тёмные, приглушённые цвета. Подолгу закрывался в комнате и читал. Мальчик стал читать гораздо больше прежнего, по нескольку книг в день. Он не хотел никуда выходить и, как и раньше, был малоразговорчив.

Аня же начала понимать, что её сводный и таинственный брат нравится ей всё больше. Девочка понимала, что относится к нему уже не как к брату, она этого стыдилась и её это пугало. Девочке казалось, что это не очень хорошее чувство. Ей было всего одиннадцать.

Однажды, когда он сидел под деревом в один из летних вечеров (это было почти в конце лета), Аня подошла к нему и сказала:

– Привет.

Он оторвал глаза от книги и ответил ей:

– Привет.

Это был ветреный день, и почти никого не было на улицах.

– Что ты читаешь?

– Джека Лондона.

– А о чём он пишет?

– О волках. Знаешь, какие там волки?

– Какие?

– Они живут. Выживают. Они не боятся. Им плевать на все, что происходит вокруг. Они преданны чему-то одному, кому-то одному. Они могут вытерпеть все – глаза мальчика уставились в невидимую точку вдалеке. – Они… Они словно бессмертные. Им все нипочём. – мальчик снова взглянул на Аню. – Вот послушай. – мальчик пролистал несколько страниц в поисках чего-то. Потом прочёл:

– По ночам они громко плачут во сне, охают, стонут, жалуются на свою страшную усталость. А днём, шатаясь, бредут вперёд и плачут втихомолку. Странные волки.1

« – Это из какого произведения? – спросил один из репортёров.

– Белый Клык».2

С тех пор Аня и мальчик стали общаться немного больше, чем общались до этого. Прошёл год с этого лета, когда они говорили о книге и ещё одно лето, и ещё одна осень. Снова наступил Новый Год. Чем старше становился мальчик, тем больше ненавидел этот праздник. Все эти люди, стоящие в пробках на машинах тридцатого числа, покупающие ёлки и мандарины и тратящие уйму денег – они все раздражали его. (старик сам об этом сказал между словом репортёрам).

Мальчик сидел на крыше одной из многоэтажек и смотрел вниз на темнеющий в сумерках город. Тридцать первое число. Через час он с родителями выедет на машине за продуктами в гипермаркет… Его глазам предстало снова то, что произошло много лет назад: эти нелюди, кровопийцы, носятся с умопомрачительной скоростью во тьме и убивают всех. Одного за другим. А теперь и он стал таким же, как они.

– Они сделали меня чудовищем. – прошептал он с горечью. Мальчик хотел плакать, но не мог – у него ведь не было больше души.

Рядом с ним на крышу приземлился голубь и нахохлился. Всего одним рывком он прикончил его, скрутив голову. У него больше не было бессмертной души и теперь его место в аду. Нечисти там самое место. Он вытер кровь со рта и набрав снега в руки, закопал мёртвую тушку птицы. Через месяц ему всего лишь пятнадцать, а его судьба после смерти уже решена. Это так печально. Но он твёрдо решил не «пить» людей. Он не может предать память о родителях, хоть бы это ему стоило и жизни. Ему недостаточно той еды, что он получает сейчас. Но он не станет делать это с людьми. Никогда.