– А какая погода сейчас в Днепре, также дождливо?

Ох ты блин! А какая же там погода?

– Ты знаешь, я сейчас еду из Польши, почти из самого побережья Балтики, там погода просто чудо.

– Да-а? Ты смотри, какая у тебя интересная жизнь, по заграницам разным мотаешься, что там тоже нашим металлом интересуются?

– Интересуются, и не только металлом, и нашим лесом, и нашим газом, ну и нефтью нашей соответственно.

– Никогда не знала, что у нас есть газ и нефть на продажу, мне всегда казалось, что нам самим россияне кислород, то есть углеводород, перекрывают.

Ну надо же, что-то я расслабился, язык без костей, пора быть серьёзней, замахнулся на такие дела, а сам веду себя, как баба базарная, никак не войду в роль украинского бизнесмена с криминальным оттенком.

– Не столько речь идёт о газе, сколько о лимитах на него, короче говоря, это дело скучное, ты мне лучше скажи, а как там поживает семья Саши Цинклера, чем занимаются, живут они в том же доме?

– Ну как ты наверное знаешь, Саша умер лет семь – восемь назад, при довольно загадочных обстоятельствах, все поговаривают, что его заказали, хотя официальная версия – больные почки. Довольно странно, ведь по сути он был человеком – душкой, и нашим и вашим, ну да ты его знал лучше, это же он ввёл тебя в этот круг. Что там могло произойти…? Возможно он стал свидетелем чего-нибудь такого, о чем не говорят, а может действительно почками страдал. Хотя Кларка, когда забирала весь Сашин товар из салона, говорила, что ничем похожим он никогда не болел. Короче, тайна за семью печатями.

– Ну а что его семья, как они поживают теперь?

– Бориса вижу часто, бывает здесь чуть ли не через день, по-моему он агент Петра. Продолжает дело, которым занимался отец – антика и предметы старины, поэтому естественно в близком контакте с Петром. Растолстел, как и папаша, женат уже третий раз и от каждого брака по одной дочке. С матерью конфликт страшный на почве наследства, так, таки было, что делить. Кларка нет-нет приносит что-нибудь продать по мелочи, рассказывает, какие он ей козы мочит. Она обитает в том же особняке, вместе с первой невесткой Анной и внучкой – чтоб я так жила, ситуация довольно нетипичная. Борису она купила трёшку где-то здесь, в центре, а сама занялась сводничеством, ну не в примитивном смысле конечно, у неё брачное агентство. Всё приходит, меня фалует, а я ей говорю: «Ты себя сначала определи в чьи-нибудь руки, а потом и за меня принимайся». С Петром у неё контакта нет, я это точно знаю, она просто его боится, неосознанно как-то, беспричинно, хотя это большой вопрос – беспричинно ли. Ну что, давай третий тост, моряк.

– И это знаешь, ей богу, ты меня удивляешь.

– Так а кто этого тогда не знал, все наши девочки просто в замешательстве были, как, дескать, можно стремиться в какое-то море, сидя на сундуке с деньгами, Петя всем растрепался, а ему наверное Саша.

– Ну, ни такой это был и сундук, и не так уж и сидеть.

– Ты мне говоришь…, я тебе говорю. Всё это я понимала, как никто, да и бабам нашим тогда, когда ты уже жил где-то в Крыму, сказала, что человек, наверное, себе жизнь спас, уйдя из этого осиного гнезда.

О-па-на! Сейчас главное не зацепиться за эти слова! Вернее, не задать вопроса на этот счёт.

– Да, пожил за это время в разных местах, но в Крыму лучше всего, знаешь какие красоты, да и море гораздо теплее, чем здесь, опять же ничем и никем не испорченная экология. Бывала, надеюсь, в Крыму?

– Да, приходилось бывать в Гурзуфе, а в детстве в лагере в Алуште, умопомрачительные места! А так из Одессы никуда не выезжала, разве что несколько раз в Турцию с Петром, да ещё пару раз в Египет, а сейчас так и вовсе безвылазно себя на цепь посадила.

– Вот и я того же мнения про Крым – не давая ей переключиться на другую тему, продолжил я, – проснешься утром, а на дереве, прямо у окна белка сидит.

– Где это белки у тебя на окнах висели, может это «белочки» были – она улыбнулась?

– Да я и сам так сначала подумал, а потом вспомнил, что за делами не расслаблялся уже пару – тройку месяцев и успокоился. А с белкой той мы потом подружились, она даже с рук у меня научилась еду брать, я очень переживал, когда она, вдруг, куда-то исчезла. Но это и немудрено, замуж вышла наверное, там их тысячи по всей округе, такое место, оно самое замечательное в Крыму.

– Ну и где такое замечательное место?

– А ты как думаешь?

– Ну, мне по-моему говорили, что ты живешь не на побережье, а в Симферополе.

– Да, у меня там был дом, по наследству от деда, но находился постоянно я на мысе Сарыч, это то место, где в девяносто первом держали под арестом Горбачёва. В Симферополе меня никто не мог бы видеть, я появлялся там всего несколько раз, так что ты наверное что-то напутала.

– Ничего я не напутала, это был кто-то из твоих знакомых и хотел узнать у меня твой адрес в Симферополе, тогда я только об этом и услышала. Он ещё сказал, что хочет что-то очень важное сообщить, но я тебя не видела после того, да и до того уже месяцев несколько, как ты пропал с горизонта. Я ещё потом у Петра спрашивала и помню, что он очень удивился про Симферополь и сказал, что не испытывает особого разочарования по поводу твоего исчезновения.

Да, картина не совсем понятная. С одной стороны, если меня пасли люди Петра, при чём тут какой-то мой знакомый, пришедший спрашивать обо мне к его любовнице. Это совершенно очевидно, что они не связанны между собой, но обладали одной и той же тайной информацией. Ни хрена себе, конспиратор.

– Скажи, Лорочка, а ты раньше никогда не видела этого человека? Дело в том, что я при загадочных обстоятельствах потерял одну вещицу и думаю, что он, наверное, хотел дать мне информацию именно по этому поводу. Вещица та до сих пор имеет для меня колоссальное значение и конечно же я хотел бы попытаться найти её, а значит было бы не плохо встретиться с этим джентльменом.

– Юра, я видела его несколько раз до этого и пару раз после, но не могу тебе сказать кто он и откуда, тут их тусуется десятками, но точно знаю, что ни Петра, ни другого кого-нибудь из его окружения он не знал, иначе бы ко мне не подходил. Слушай, мы что пить больше не будем?

– За тех, кто в море, раз ты знаешь про третий тост моряка – мы выпили.

– Да как тут знать не будешь, столько лет с моряком водилась. Он ведь не всегда был таким. Начало было просто шик. Это уже потом всё закрутилось с неудержимой силой, деньги, они ведь не красят человека, ты надеюсь не станешь спорить или у тебя есть свое мнение на этот счёт?

– У меня такое мнение, давай лучше я буду наливать, а то даже неудобно, получается, как в той сказке про аленький цветочек, там тоже красавица ухаживала за одним кентом, страшным, как моя жизнь.

– Ты наверное хочешь комплиментов, вот мужики, комплименты любите больше баб.

– Нет, я баб люблю больше комплиментов.

Она залилась хохотом:

– Ну ты всегда умел меня развеселить, юморист.

– Я старался, Лорочка, ты же знаешь, как за тобой все увиваются, а я, что импотент по-твоему – я налил в фужеры и подал ей – За тебя! – и мы практически сразу же выпили.

– Ты знаешь в чём беда всех красивых баб? А я тебе скажу, – в их долбанной красоте. Подойди ко мне в те времена хоть один нормальный мужик и скажи: «Лариса, будь моей, я увезу тебя на край света, где мы будем жить долго и счастливо» и я полетела бы на этот край. Так нет же, ходили только слюни пускали.

Было видно, что она говорила искренне, без рисовок, она уже могла себе это позволить. Как часто мы придумываем всякие ограничения, накладывая их на себя, боясь, что кто-то дурно о нас подумает и таким образом лишаемся той бесценной привилегии данной нам от рождения, привилегии быть самим собой. Только те немногие, кто в этом сумасшедшем и безжалостном мире может позволить себе оставаться самим собой всегда и при любом раскладе, способные взламывать стереотипы и устои, (прошу не путать с моральными), обретают счастье, не задумываясь, истинное оно или нет и не разглагольствуя об этом, как сейчас это делаю я.