И ему, мистеру Томпкинсу, придется регулярно выслушивать жалобы, сомнения, уговаривать, требовать и настаивать. Ну, по крайней мере, с этим-то он может справиться. В чем-чем, а в этой области у него есть и опыт, и талант.

Мистер Томпкинс вспомнил о разговоре с генералом Марковым сегодня утром. Даже теперь, когда он вспоминал искренние и теплые слова Габриели, ему становилось хорошо и легко на душе: «Именно поэтому мы и идем за тобой, Вебстер. В этом твоя сила». Мистер Томпкинс снова взял карандаш и продолжил сегодняшний список.

Он закрыл записную книжку и взял в руки письмо, которое написал Кенорос. В нем говорилось именно то, чего он и требовал, слово в слово. Теперь хоть министр Бэллок угомонится. Завтра утром он отправит это письмо с первым курьером.

Конечно, нельзя было надеяться вот так раз и навсегда избавиться от министра Бэллока. Письмо Кенороса дало мистеру Томпкинсу несколько недель передышки, но в середине августа его снова призвали пред светлы очи. В час дня ему надлежало быть на официальной аудиенции в Корзаке.

Поднимаясь в кабинет Бэллока, мистер Томпкинс решил пройти мимо комнат, которые занимал ВВН. А вдруг Сам вернулся? В этом случае у мистера Томпкинса нашлась бы пара замечаний относительно вмешательства Бэллока, и это заставило бы мерзавца быстренько переключить свое внимание на что-нибудь другое. Однако офис ВВН был закрыт. На двери висела бумажка: «ВВН в Штатах, наблюдает за завершением строительства своего дома. Вернется к 1 июня». 1 июня уже два месяца как миновало. Ну что ж. Отрадно видеть, что не только программисты не успевают уложиться в установленные сроки. Мистер Томпкинс взглянул на часы и понял, что надо поторапливаться.

Из приемной мистера Томпкинса проводили через несколько богато украшенных комнат в кабинет секретаря. Секретарь проводил мистера Томпкинса через несколько еще более роскошных комнат в кабинет ассистента. Ассистент проводил мистера Томпкинса в соседнее помещение, которое и занимал министр Бэллок. Едва удостоив вошедшего взглядом, министр снова уткнулся в бумаги, которые лежали перед ним на столе. Чем внимательнее он их разглядывал, тем мрачнее становилось его лицо. Не отвлекаясь на приветствия, Бэллок сразу же перешел к делу:

— Томпкинс, вы и ваши чертовы программисты стоите мне около тридцати одного миллиона в год! И что, черт возьми, я с этого имею?

— Работу над проектами.

— Работу над проектами, скажите пожалуйста! А на кой мне она сдалась, ваша работа? Я что, могу ее продать?

— В итоге — да. Вы же сами говорили, что как только наши продукты выйдут на рынок, деньги потекут рекой. Кроме того, тридцать один миллион в год беспокоит меня гораздо меньше, чем странное решение инвестировать огромные средства и ресурсы в…

Мановением руки Бэллок приказал ему замолчать.

— Вы, Томпкинс, позаботьтесь лучше, чтобы проекты были закончены вовремя. Если вам это не удастся, вы пожалеете, что родились на свет. Это я вам гарантирую. Если 1 июня все проекты не будут сданы, для вас этот день станет самым плохим за всю вашу жизнь. Вы меня поняли, Томпкинс? Я не шучу. Как обстоят дела со сроками сейчас?

— Все в порядке, — невозмутимо отвечал мистер Томпкинс.

— Ни капельки вам не верю. Если бы это было правдой, я бы продолжал сокращать сроки разработки. Нет, Томпкинс, вы отстаете от графика, я знаю. Но вам придется исправить эту ситуацию. Придется начать закручивать гайки.

— Но мои люди и так стараются изо всех сил.

Выражение лица Бэллока из недовольного стало прямо-таки ядовитым.

— Изо всех сил?! А это тогда что? — и он сунул под нос мистеру Томпкинсу какую-то бумажку.

— Что это? О! Учет сверхурочной работы! Значит, вы учитываете, сколько перерабатывают мои программисты?

— Конечно. Посмотрите только на июльские цифры — какое убожество! Notate: сто сорок четыре часа сверхурочно; Quirk: сто девяносто два часа; PShop: шестьсот один час… да что же это такое, в самом деле! Каких-то жалких шестьсот часов в проекте, который должен быть сдан 1 июня! Это значит всего по десять часов на человека в месяц! А если взять всю организацию, Томпкинс! Вы знаете, сколько часов сверхурочно отрабатывает каждый сотрудник в среднем?

— Понятия не имею.

— Два часа, Томпкинс, всего лишь два часа, черт возьми!

— Так много? Честно говоря, я удивлен. Большинству программистов, которыми руководит Марков, вообще практически нечего делать…

— Так найдите для них работу! Давайте, давайте, активней! Подключите их к проекту PShop.

— Всю тысячу триста пятьдесят человек?

— Меня не интересует, сколько их там. Пусть займутся делом. И имейте в виду, мне не нужны обычные сорок четыре часа в неделю. Я хочу, чтобы люди работали по шестьдесят, семьдесят, восемьдесят часов! Вот чего я хочу, и я привык, чтобы мои желания немедленно исполнялись. Я достаточно ясно выражаюсь?

— О, да. Я всегда прекрасно понимаю, чего вы хотите.

— Что ж, хоть это у вас получается. Так, я вижу, что вы вполне справляетесь с программой улучшения процесса разработки. Замечательно, но я хочу, чтобы вы продвигались вперед побыстрее. Итак, теперь вся организация должна перейти на четвертый уровень СММ. К концу года. А в следующем году мы…

— Простите, Аллэр, а вы знаете, что представляет собой четвертый уровень СММ? Я имею в виду навыки, которыми должен обладать каждый разработчик…

— Это все детали. Ненужные подробности. Не отвлекайте меня, Томпкинс. Ваша организация перейдет на два уровня СММ вверх к концу года, или я больше не Аллэр Бэллок. Вы меня понимаете?

— Превосходно.

— Под моим руководством вы никогда не будете останавливаться на достигнутом, Томпкинс. Я требую, чтобы каждый работник…

— Извините: или работница.

— Что?!

— У нас ведь и женщины работают. И мужчины, и женщины. Вы ведь не забыли, что есть и женщины…

— Конечно, я помню, что у нас работают и женщины! Что за ерунду вы несете! При чем здесь женщины?! Мы должны работать! Выпускать продукты! О чем я говорил?

— Вы говорили, что каждый работник… — подсказал ему мистер Томпкинс.

— Ах, да. Я хочу, чтобы каждому — слышите: каждому! — сотруднику каждый день напоминали о том, что он плохо работает. Это главное в управлении проектами. Ткните их носом в срок сдачи. Делайте это каждый день. Я требую, чтобы сегодня же вы представили мне план того, как именно вы будете тыкать их носом в сроки. Сегодня же, до окончания рабочего дня.

— Это значит — до полуночи? — едко осведомился мистер Томпкинс, но его сарказм остался незамеченным. Бэллок только рукой махнул и продолжал;

— Да-да. А что касается ваших обязанностей касательно летних Олимпийских игр…

— Касательно чего?

— Летних Олимпийских игр, которые пройдут здесь, в Моровии, в 2000 году.

— Что? Вы это серьезно?

— Совершенно серьезно. ВВН между делом заехал в Олимпийский комитет и обо всем договорился. Он может настоять на своем, когда захочет, ресурсов у него для этого вполне хватает. Так что в 2000 году мы проводим Олимпийские игры в Моровии. И это будет вашей личной проблемой 2000 года.

— Почему моей проблемой?

— Да потому что я уже возложил на вас полную ответственность. Все должно быть готово в срок, к Играм, — министр Бэллок поднялся и стал собирать бумаги. Аудиенция явно была закончена.

— Подождите! Но по контракту я согласился выполнять только ту работу, которая…

Бэллок отбросил бумаги и с ненавистью уставился на мистера Томпкинса.

— Запомните, — прошипел он, — я, и только я распоряжаюсь тем, какую работу вам выполнять.

— Он хочет, чтобы к лету 2000 года мы поставили новую систему управления авиаперевозками.