Она торопливо его схоронила —
Отдала в руки чужим тело.
Она и при жизни его не хотела,
А после смерти – тем более.
Она его не любила до боли,
Она этой болью делилась с дитями,
Одни дети убежали на волю,
Другие остались жить в яме.
Она и сама не ведала, что творила —
О любви и красоте говорила —
Но всегда рисовала линии —
Бесконечные линии
И уж тем более, за эти линии она и держалась
И между линиями ее было пусто
Так же пусто, как то чувство
Которое любовью она называла.
И только когда его тело —
Выпотрошенное паталогоанатомом —
Как и при жизни – никому нет до него дела —
Распластали на столе железном —
Пустота ее в ней зазвенела.
