– Да. Мы раз пятьдесят всем отделением переглядели этот момент. Один из грабителей пробегает мимо камеры с большой коробкой в руках, а когда возвращается за следующей, его маска уже порвана по боковому шву. Он придерживает ее руками.

– Возможно, зацепился за что-то при погрузке….

– Лучше бы он головой зацепился. – Нахмурился Толик.

– Они пробыли в магазине меньше пяти минут. Однако вынесли все самое ценное, будто товары были специально отобраны заранее и даже складированы определенным образом.

– Да леший их разберет. – Пригорюнился участковый. – Дали бы тебе это «дело», давно бы все раскрыто было.

– Пусть и другие поработают. Я не жадный.

Толик расправил прозрачные складки на одном из пакетов, вгляделся в неловко наклеенные куски скотча на разорванной маске:

– Почему они не зашили ее? Почему не заменили на новую?

– Правильно мыслишь. – Поднял бровь Гирс. – Они не зашили ее и не заменили, потому что были уверены в том, что она им больше не понадобится.

– Почему ты так думаешь? – удивился участковый.

– Это очевидно. Три первых кражи были совершены в магазинах «Любимый». И ювелирная лавка, и меховой салон и компьютерный магазин принадлежат одной хозяйке – Дарье Любимовой. Во всех трех случаях была отключена сигнализация, и самый ценный товар лежал рядом, на видном месте. Совсем другое дело – последнее преступление. Хватали, что попало, окно-витрину разбили с улицы. Сигнализация сработала, но преступники скрылись мгновенно. На камере видно, что они быстро смахнули с прилавка все, что там находилось в большой мешок и выбежали на улицу. Часть золота рассыпалась по полу. На записи было хорошо видно, что у одного из грабителей маска наспех склеена скотчем, он бликовал в свете фонаря. Вывод напрашивается сам собой.

– Ну, тебе виднее. – Кивнул Толик. – Что будем с часовней делать? Безобразие! Нужно принимать меры по нарушению на территории больницы.

– Примем. – Задумчиво ответил Гирс, погруженный в свои мысли. – Обязательно примем. Вот как раз сейчас я туда и отправлюсь. А ты сделай для меня вот что….

– Всегда готов. – Поднялся из-за стола Толик. – Что?

– Мне нужны все материалы еще по одной смерти на дому.

– Чьей?

– Некто Раечка Чугунова погибла у себя в квартире примерно десять дней назад. Что там случилось?

– Несчастный случай. – Наморщил лоб участковый. – Жила в квартире одна, мать умерла года два назад. Дверь была заперта изнутри, следов борьбы не зафиксировано. Из квартиры ничего не пропало, шума никто не слышал.

– Причина смерти?

– Перелом основания черепа, упала с трехметровой стремянки. Что-то ставила на старый шкаф и потеряла равновесие. Я не выезжал на место, бумаги составлял Макс.

– Можно мне их просмотреть?

– Нет проблем, все организую. Зачем тебе эта девица? Там, вроде бы, все чисто. Занимайся лучше кражами.

– Девица эта мне ни к чему, это ты правильно заметил. – Даниил накинул на плечи куртку, взял из шкафа большой лист кальки, свернул ее трубочкой. – Меня после женитьбы посторонние девицы вообще не интересуют. Но тут есть один интересный момент.

– Какой? – насторожился Толик.

– И покойная баба Зина и погибшая Раечка Чугунова работали в одном больничном отделении. И обе были санитарками.

– Фью…. – присвистнул участковый. – Вот это поворот! И что это значит?

– Вот как только я пойму, что это значит, мы с тобой возьмем не только грабителей, но и нашего скромнягу – убийцу.

– Удачи тебе! – Толик услужливо распахнул перед Даниилом дверь. – Только уж теперь, будь так добр, позвони мне сразу, как только что-нибудь обнаружишь!

– Позвоню, не сомневайся. – Гирс быстро вышел из полицейского участка и сел в свой автомобиль. Погода сегодня обещала быть хорошей. Прохладное осеннее солнце раскрашивало старый город в такие яркие краски, что рябило в глазах, как на восточной ярмарке. Подъехав к автобусной остановке у Университетского проезда, инспектор неожиданно затормозил. Ему вдруг захотелось повторить свой ночной путь при утреннем освещении. Припарковавшись в тени одинокого клена, полицейский быстро прошел в переулок и через знакомый лаз в заборе спустился в заросший парк. Из-под ног его выпорхнула испуганная серая птица, где-то совсем недалеко улицу оглушил резкий автомобильный сигнал. От ночной тишины и таинственности не осталось и следа. Раздвигая тонкие ветви кустов, Даниил двинулся к центру больничного городка. Утром парк оказался полупрозрачным, ярким. Вскоре Гирс вышел на асфальтированную прогулочную аллею, казавшуюся сегодня намного шире. С удивлением заметил двух грустных дворников, с унылыми лицами собирающих опавшую листву граблями, похожими на лысые веера.

До приемного отделения полицейский дошел быстро, огляделся. Серая железная дверь была наглухо закрыта, охранников рядом с корпусом не было. Даниил не стал терять времени на это, поспешно отыскал дорожку к ЛОР-каземату и энергично зашагал по ней. ЛОР – отделение, выплывшее на него из зарослей сирени, уже не показалось ему зловещим и устрашающим. При ярком солнечном свете оно оказалось веселенького оранжевого цвета с белыми оконными рамами. Даже печальные останки скорбящего Ангела на круглой клумбе искрились теплыми солнечными зайчиками. Вокруг самой клумбы на лавочках сидели пациенты сего богоугодного заведения. У одного из них на лице красовался белый шар, похожий на накладной клоунский нос, который при ближайшем рассмотрении оказался многослойным марлевым набалдашником. У двух или трех мужчин головы были перевязаны фланелевыми шарфами на манер Гоголевской Солохи, из-под шарфов на щеки высовывались марлевые подушечки, закрывающие больные уши. Все гуляющие были одеты в одинаковые теплые синие халаты до щиколоток, перевязанные негнущимися толстыми поясами того же цвета. Они с интересом поглядывали на проходящего мимо полицейского и лениво щурились на солнце, как разомлевшие коты. Почти все окна отделения были распахнуты навстречу слепящему утреннему светилу.

«Все-таки хорошо быть здоровым….» – быстро подумал Даниил, проходя мимо пациента с марлевым набалдашником на носу. Через несколько шагов парк вновь обступил его. Желтые, малиновые, оранжевые листья, как маленькие флажки хлопали и мельтешили на ветру над его головой. Небо было пронзительно голубым, чистым.

«Хороший день. – Мелькнуло в голове у полицейского.– Тихо, опять же. Ой, не к добру…!»

Неврологическое отделение тоже жило своей жизнью. Вокруг круглой клумбы совершали променаж две интересные пары в синих толстых халатах. Двое больных сидели в инвалидных колясках и вслух читали книги. Те, кто, чуть прихрамывая, толкали кресла сзади, внимательно вслушивались в произносимый текст. Парочки старались гулять как можно дальше друг от друга, но, совершив круг возле Ангела, они неизбежно встречались у дальней скамейки. И тогда читающие одновременно повышали голос и произносили слова раздельно и внятно.

Когда Даниил поравнялся с ними, все четверо подняли головы и вежливо кивнули:

– Здравствуйте!

– Доброе утро. – Ответил Гирс, не останавливаясь.

– Утро доброе.

– Утречко доброе…. – было послано в его спину.

Перед тем, как открыть дверь, Гирс успел услышать обрывки приглушенного разговора:

– Это тот, что ночью приходил….

– Из полиции, я его раньше видел!

– Вот пусть разберется, наконец, почему у нас из плова мясо воруют и какими таблетками кормят….

Однако, несмотря на яркое солнечное утро, внутри дом встретил инспектора все той же голубоватой полутенью и тишиной. Точно так же торжественно и скорбно глядели на него со стен и потолка живые лики ангелов, так же тускло освещали полутемный коридор старые светильники. Навстречу ему вышла немолодая дама в белом халате и крахмальной шапочке:

– Вы по какому вопросу? Почему без халата?

– Доброе утро. – Поздоровался Гирс, оглядывая медсестру.

– Доброе утро. – Послушно повторила его собеседница, строго свела брови. – Бахилы у вас есть? Почему нарушаете расписание посещения больных?