– Потому что я, как правило, работаю вне расписаний. – Негромко ответил Даниил, показал удостоверение. – Рудольф Петрович у себя?

– Рудольф Петрович наверху в пятнадцатой палате. – Поправила шапочку дама. – Очень тяжелый случай, он просил беспокоить только в случае крайней необходимости. У вас крайняя необходимость, инспектор?

– Никак нет.

– Может быть, я смогу вам чем-нибудь помочь?

– Может быть. Скажите, кто у вас отвечает за порядок на близлежащей территории?

– Да, собственно, никто…. – растерялась строгая медсестра. В медсанчасти есть дворники, они иногда метут здесь, зимой убирают снег. А что вас конкретно интересует?

– Конкретно меня интересует заброшенная часовня в конце парка.

– Ах, вот что! – одобрительно кивнула дама. – Давно бы пора заинтересоваться этими хулиганами! Шумят по ночам, пугают пациентов! Больные у нас впечатлительные, нервные!

– Что случилось? Кто их напугал?

– Да вот эти ваши ряженые, кто же еще! Пациентка с женского поста дня три назад рассказывала за завтраком, что ночью видела длинноволосых чертей, везущих по парку на больничной каталке огромный раздутый труп. Теперь все больные будто наэлектризованы.

– Почему не написали заявление в полицейский участок?

– Почему-почему…. – снова растерялась дама. – Мне этим некогда заниматься, а одного доктора на все проблемы не хватает! Он у нас не железный.

– Могу я поговорить с нервной пациенткой, видевшей ночью труп?

– Только с согласия Рудольфа Петровича, но, боюсь, вам это ничего не даст.

– Отчего же так?

– Видите ли, у больной прогрессирующий Альцгеймер, вряд ли она сможет внятно повторить вам то, что с таким воодушевлением рассказывала три дня назад.

– Ах, вот оно что. – Едва заметно улыбнулся Даниил. – Понимаю. Однако же, все равно, спасибо за информацию. Еще были какие-нибудь сигналы по поводу беспокойных ряженых?

– Я ничего не знаю о таких сигналах. – Покачала головой медсестра. – Вам лучше поговорить об этом с нашим Лешей из котельной. Он много времени проводит в парке, во время ночных смен мог что-нибудь видеть или слышать. Он хороший мальчик, коммуникабельный. Поспрашивайте у него.

– Где я могу его найти?

– Обойдите корпус слева, там с заднего двора начинается каменная дорожка до самой котельной. Если хотите, я могу попросить санитарку Светлану показать вам ее.

– Не нужно. Я сам найду все, что мне необходимо. А со Светланой поговорю позже, с вашего позволения.

– Пожалуйста, если вам это нужно для работы, не буду препятствовать.

– Спасибо. – Полицейский быстро вышел на улицу, сощурился от ударившего в глаза солнца.

Обойдя корпус, Даниил заметил, что в оформлении заднего двора произошли значительные перемены. Крашеные баки для мусора оказались переставлены в центр мощеной площадки, вдоль бордюра и каменной дороги опавшие листья были собраны и свалены в колоссальную кучу. Откуда-то из-за кустов тянуло свежим густым дымом. Приблизившись к котельной, Гирс прикрыл глаза – таким едким клубящимся шлейфом был окутан разгорающийся костер недалеко от кирпичного домика. Дверь была гостеприимно распахнута. Недалеко от костра возился с колесом большой тачки светловолосый молодой человек. Он сосредоточенно завинчивал внушительных размеров гайку, слушая через наушники громкое ритмичное буханье. Даниил подошел поближе, внимательнее всмотрелся в парня. Тот был одет в непрезентабельные старые кеды, выпачканную масляной краской вытянутую водолазку, дырявые джинсы, сверху, как и следовало ожидать, на нем был натянут синий толстый халат из больничного отделения. Молодой человек закрутил гайку, налег на ключ всем телом, затянул его изо всей силы до дрожи в руках, потом удовлетворенно крякнув, поднялся на ноги. Увидел полицейского, вынул из уха наушник:

– Вы ко мне? Угля нет, и не будет!

– Почему же это у вас нет угля? – поднял бровь Гирс. – Чем же вы печку топите?

Парень удивленно уставился на незнакомца, потом усмехнулся:

– Шутите! Какую еще печку? Двадцать первый век на дворе.

– Тогда зачем вам уголь?

– Мне он вообще не нужен. – Уже откровенно улыбаясь во весь рот, ответил молодой человек. – Лежал тут в коробе под крышей сто лет, мужики бегали, просили для шашлыков. Ну, я давал…. Не жалко. А вы из пожарной инспекции? Костер я за пять метров поставил, нарушений нет.

– Нет, я из полиции. Инспектор Гирс, Даниил Владимирович.

– Аааа… ну да. Рудольф Петрович предупредил, что всех будут беспокоить из полиции. Жалко бабку Зинаиду. Шустрая такая была. Всегда булки мне в котельную таскала, добрая душа. – Парень вытер руки об ветошь, потом еще раз вытер, на этот раз об замасленный подол халата, но чище они не стали. – Меня Алексей зовут. Леха Черепашкин.

– Давно ты тут работаешь?

– Полтора года. – Леха перевернул тачку, бросил в нее огромные рукавицы и проволочные грабли. – Думал, что уже никогда не вернусь в эту котельную, а вот, однако, опять мы здесь, на старом месте.

– Да уж. Наслышан я про ваши переезды.

– Да пошли они куда подальше, эти чинуши…. – парень в сердцах махнул рукой. – Все друг на друга кивают, работать только никто не хочет.

– Сколько тебе лет?

– Двадцать недавно исполнилось. А что?

– Странно.

– Что странно? – Леха подтащил тачку к куче листьев, начал перекидывать их в кузов.

– Обычно люди в твоем возрасте рассуждают по-другому.

– Да-да…. – налегая на грабли, откликнулся парень. – Рассуждать у нас любят, хлебом не корми.

– Учишься?

– Пока нет. Хотел поступать в Заскучновске в медицинский, но пока не время.

– Почему?

– Чтобы учиться, деньги нужны. Или папаша с кошельком. А у меня ни того ни другого нет. И никогда не было!

– Ясно. С матерью живешь?

– И не с матерью. – Равнодушно ответил Леха. – Мать умерла, когда я в восьмом классе учился. Пила она здорово….

– Значит, ты сам по себе. Самостоятельная единица.

– Уже год как самостоятельная. Деда схоронил год назад, теперь вот живу, как хочу, небо копчу. – Улыбнулся парень. – Только не надо меня жалеть. У меня все тип-топ.

– Это хорошо, когда все тип-топ. – Кивнул Даниил. – Я, собственно, по другому вопросу к тебе подошел.

– А спрашивайте!

– Соседи тебя не беспокоят? По ночам не пугают?

– Какие еще соседи? – Леха даже листья кидать перестал, удивленно вытаращил на полицейского темные большие глаза. – У нас вроде с соседями все в порядке.

– По парку соседи. – Уточнил Гирс. – Те, что губы черной помадой красят и по ночам развлекаются.

– Ах, эти…. – вернулся к своему занятию молодой человек. – Да они нормальные, на самом-то деле. Болтают про них чушь всякую, врут много. Они, конечно, большинством своим бездельники, от жиру так живут.

– Как?

– Днем спят, ночью куролесят…. Те, кто учатся где-то – прогуливают частенько, спиртное опять же….

– А ты?

– Неее…. Я не пью. Мне на эту гадость денег жалко. – Помрачнел Леха. – Да и здоровья. Помню я, как мать по ночам домой приходила, когда живая была. Нет уж, я в этот омут не хочу.

Наполнив тачку, парень подкатил ее к огню. Поднял с травы тяжелую большую, едва ли не в полтора метра кочергу, начал осторожно переворачивать костер. Тут же откуда-то снизу вынырнули колючие языки пламени, выбросили в воздух мелкое черное конфетти. Тягучее серое марево поднялось над горящими листьями, огонь же снова стал прозрачным, бесцветным в лучах утреннего солнца.

– Какие у тебя с ними отношения?

– Да никаких особых отношений нет. – Подоткнув длинный подол халата за пояс, Леха начал скидывать листья в костер. – С другой стороны, куда от них денешься, если они тут каждый вечер появляются? Все равно контактируем. Да они нормальные ребята! Веселые! Есть, конечно, у них запредельные кадры. Но в какой компании таких нет?

– Это точно. – Согласился Гирс. – В каждой компании есть свой герой дня.

– Вот-вот!! – широко улыбнулся Черепашкин. – Но если с ними нормально поговорить, то они не придурошные. Книжки какие-то читают, обмениваются ими между собой.