Не ревнуй березу, тополь:

Не достоин ты любви.

Не услышит душа вопли

О предательстве воды.

Начинается ручьями

С горных склонов на поля

Или девушек слезами.

Иногда не навсегда.

Ревность душу раздирает:

Часть, под редкие кусты,

Часть, невинная рыдает

Незамеченной в любви.

Видно, есть во всем причина.

Видно, строгость и покой.

Видно, на лице личина

Прячет щелочи разбой.

Не ревнуй березу, тополь:

Презирай, но не ревнуй.

Много ты уже протопал:

Свои ноженьки разуй.

Окуни в прохладу зноя,

В синеву студеных вод.

И спасешься от разбоя,

И спасешь свой рваный рот.

Открылась душевная рана:

Я снова тебя не люблю.

Я в этой жизни – гость незваный,

С собой свое не заберу.

Чужое не тронет презренье:

От радости радость сожгу.

Большое ночное волненье

Один в тишине подожду.

Возможно, возрадуюсь круто.

Возможно, ударюсь в бега.

Но только не буду тупо

Смотреть на тебя никогда.

Зачем оглушила ты криком?

Зачем ревновала весь день?

Упала в восторге диком

Большая черная тень.

Легла между нами надолго,

Прикрыла собой все года.

И стало зябко и колко,

И стала студеной вода.

Вновь голос застужен ночными

Рыданьями в тишине.

Рассветами голубыми

Ползет моя грусть по земле.

Алжир – страна чудес и мракобесья,

Меня встряхнул не мудрыми речами.

Моя проста и откровенна миссия:

Ее исполню чистыми руками.

Войду в сады и посмотрю на небо,

И провалюсь в бессмертие глазами.

Бороться надо за слова без хлеба

И без воды, но с цветами.

Нарву охапку свежих алых роз,

А хризантемы закричат от боли,

Что я охапку в тишину унес

Не мертвых, но уже без воли.

Морская плещется волна вдоль берегов,

И камни скалятся осколками кривыми,

Не встретил я друзей своих врагов,

Которых назову всех золотыми.

А вдалеке волнуется пустыня,

И движутся безмозглые пески.

И пахнет зрелостью большая дыня,

А страсть волшебная не требует любви.

Алжир, возьми себе мое волненье

И душу на ночь успокой мою.

Я отвергаю ни твое презренье,

А мракобесья лет и нищету.

Я устал от глупости людской,

От страданий невиновных душ.

Почему ты, сильный, молодой,

Отбиваешь страсть мою у груш?

Почему закат мой голубой

Не зардеет в ярости печали,

Не накроется чужой судьбой,

Не прикроется хрупкими руками?

Почему усталость ломит ноги

И кричит усталая душа?

Почему прощают тебя Боги

И наказывают в тишине меня?

Почему соленое презренье

Не разгонит рваных облаков,

А большое старое волненье

Не оставит старых дураков?

Почему оставил я немного

Добрых и хороших дел

И прошу уже давно у Бога

Завершить жестокий беспредел?

Я устал от дикого сомненья

И от слов ненужных и тупых.

Не ушло пока мое волненье,

Когда рядом много молодых.

Разорвали платье золотое,

Клочья разбросали по траве.

Тело белое и молодое

Распласталось на лесной земле.

Я не знаю: кто такое сделал,

Кто ославил дерзко красоту,

Кто всю ночь кругами бегал,

Наполняя смехом тишину.

Я не знаю подлости сильнее:

Преступленье налицо в лесу.

Стало тело на траве белее,

Изменяя зрелостью судьбу.

Растоптали тело молодое,

Сердце вырвали и бросили в туман.

Все обычно, но дело непростое,

И стоит за ним обман.

В этот лес обманом заманили,

В этот лес обманом привели,

Честь девичью глубоко зарыли,

Окропили кровью часть травы.

Я не видел жуткого страданья.

Я не слышал криков: «Пощади!»

Видно, рухнуло на землю мирозданье

От насилья неземной любви.

Ревнует старая карга,

Ревнует старика.

И огорошена земля,

Услышав ревности слова.

Безумство тронулось умом,

Застыли алые глаза.

И притворился дураком

Великий разум старика.

Зачем сегодня ревновать?

Зачем о берег биться,

От боли бешеной страдать?

Ему бы вновь влюбиться.

Влюбиться в дикие леса,

Великие просторы

И молодые голоса,

И голубые горы.

Влюбиться ночью в светлый день,

А днем – в ночную шалость,

И, обнимая чью-то тень,

Покорно отдать малость

Любви большой и озорной,

Как в молодые годы,

Или продать за золотой

Прошедшие невзгоды.