Гордился я влюбленной парой,

Что бродит часто под окном.

А я сижу один с гитарой,

С измученным лицом.

Играю что-то и играю.

Наверно, очень хорошо.

И от волнения моргаю,

Но это очень нелегко

Понять: обратно кем-то брошен

Платок на пыльную тропу.

Теперь платок тот запорошен

Не пылью – фразой по лицу.

Слова, слова, когда я стану

Словесный смысл понимать.

Когда устану, я устану

Тебе в лицо слова бросать.

Гордился я влюбленной парой.

У нас с тобой совсем не так.

Сказала мне ты: с легким паром.

И сжала маленький кулак.

Зачем достигли разрушенья

Когда-то радостной любви?

Не упредили покушенье

Ревнивых слов на рай души.

Не видать тебе чужого:

Будешь пользоваться моим.

А рассудит нас только пуля:

На такой мы тропе стоим.

Родились ни для вечного рая,

А для жизни на этой земле.

И другого пути не зная,

Отдадимся решенью судьбы.

Человек не рождается дважды:

Он рождается раз один.

Эту фразу сказать может каждый:

На такой мы тропе стоим.

Было принято раньше решенье,

Было принято в лучшие дни.

А могучее вдохновенье

Нас обоих толкало к любви.

Миллион секунд наслаждений.

Миллионы часов любви.

Но минуты пришедших презрений

Раскачали опоры судьбы.

Не видать тебе чужого:

Будешь пользоваться моим.

Мы прошли эту жизнь, рискуя

Возвратиться к местам неродным.

Я жду принятия решенья.

Что поджидает в жизни нас?

Какие мысли разрушенья?

Какой нетрезвого рассказ?

Страдала много от нахалов,

Страдала я от «паханов»,

От слов больших и очень малых

И просто явных болтунов.

За годы тихого страданья

Впервые кто-то пожалел.

И появилось вдруг желанье

Все сделать, как не он хотел.

Его вонючая машина.

Его вонючих мыслей ход.

И вдрызг потрепана резина,

И поролона разворот.

Но шуткой странного сознанья

Случайно вброшены слова.

Потом души моей рыданье

И за вонючего мольба.

Мне очень дорог скотский запах

И скотских мыслей тишина,

И грудь моя на грязных лапах,

И водки пьяная волна.

Вечная надежда на авось.

Лучшая подруга во всем мире.

Не скажу подруге: его брось,

Потому что грудь его пошире.

Потому что я уже ослаб

И готов другому уступить,

Чтоб весенний и осенний град

Смог меня за все это простить.

Чтобы летом и зимой весна

Перестала тело возбуждать,

Чтоб меня собою навсегда

Перестала рьяно волновать.

Я покорно снова упаду

В золотисто влажную траву

И подругу чью-то подожду,

И чужую снова отобью.

Отобью бессилием любви,

И словами дерзкими смущая,

Захохочут все кругом цветы,

Жалости к бессилию, не зная.

Вечная надежда на потом.

Лучшее останется в загоне.

Я хватаю губы твои ртом

В колокольном, не последнем звоне.

Фактов нет, но подозренье

Душу дико жжет.

И приводит в возбужденье

Ее рваный рот.

Я ревную от бессилья,

От нехватки слов.

Не сдержать уже насилья

И безумства снов.

Мысли грязные беснуют

В голове моей,

Разум мой они разуют

Жестокостью камней.

Почему такое горе

Подошло ко мне?

Ляжет тенью на заборе

И сгорит в огне.

Сердце бьется дикой злобой.

Ненависть зашкалит.

Не прикроет рот свой робой.

Фразой больно ранит.

Фактов нет, но подозренье

Душу дико рвет.

И когда придет прозренье?

Срок кто назовет?

Сорок лет прожил с супругой.

Сорок лет прожил с женой.

Началась любовь весной,

А закончится с зимой.

Обожаю до безумства,

Тело старое люблю.

Сатанею от безумства,

Но ночей черных не жду.

Я не жду хорошей ласки:

Заскуразная ладонь.

А морщин глубоких маски

Притушат в душе огонь.

Что огонь? Простое тленье

Не возникнет на траве.

Безобразное волненье

Заторможено в воде.

Холостыми стали ночи.

Холостыми стали дни.

Видно, раньше рвали очень

И сердца не сберегли.

Сорок лет большое время.

Сорок лет – не пять минут.

Придавило страсти бремя

Страсть безвольных слабых рук.