Сегодня имперские фронтоны с колоннами обветшали и потрескались, потеряв былое величие. А немецкие орлы над входом виновато склонили головы перед жертвами нацизма из Ревеля. В объединённом Берлине который год проектировали новый аэропорт, поэтому мэрия экономила на ремонте старого Темпельхофа.

Старший группы Громов собрал соратников для инструктажа у багажной стойки, как бывало в достопамятные времена. Но вместо привычной политинформации Женя изобразил провидца:

– Зная традиционное немецкое гостеприимство могу предположить, как нас здесь встретят. Сейчас мы увидим пожилую фрау с табличкой «Tallinn», которая проводит нас на троллейбус.

Генерал понимающе крякнул: – В 45-м меня здесь встретили «фаустпатроном». Вот увидите! Они примут нас за бывших холопов из «Ваффен СС»! Поселят в общежитии для мигрантов. А потом отведут под конвоем в суповую кухню для бездомных. К арабам!

К счастью интуиция подвела прорицателя и в зале ожидания гостей встречал жизнерадостный франт пенсионного возраста с лихо закрученными усами. В левой руке он держал вывеску «Estland», а правой помахивал эстонским триколором. Гид удивлённо изучал делегатов из нищей Эстонии, одетых явно в дорогих бутиках.

Романов, Громов и вице-спикер вырядились, как на похороны дона Корлеоне: тёмные пальто до пят, мягкие шляпы и белоснежные шарфы. Гардероб дополняли дорогие туфли из кожи невинно убиенных амазонских аллигаторов.

Рядом вышагивали два отставных генерала в дорогих итальянских дублёнках и шапках из песца. Замыкали колонну дамы неопределённого возраста в норковых шубках и манто. Немецкого волонтёра смутили необъятные чемоданы гостей, судя по весу, набитые литературой и учебными материалами. Сопровождающий представился Томашем и проводил группу в небольшой автобус с эмблемой конференции.

Немец свободно говорил по-русски, налегая на мягкое украинское «г». Часто употребляемое выражение «москаль» выдавало западенское происхождение усача, за что он получил строгое предупреждение от Рокки.

Боксёр всей душой ненавидел бандеровцев: – Слышь, гуцул закарпатский, ещё раз услышу о москалях, дисквалифицирую пожизненно! Выпишу коляску! Инвалидную!

– А я думал вы патриоты и борцы с режимом. – обиделся Томаш и сделал шаг назад. Голос его дрожал!

Громадный Рокки мощно похлопал гида по плечу, и немец выронил эстонский флажок. Бедняга искал глазами полицейского.

– Это точно, таких борцов ты раньше не встречал! Вон там стоит генерал КГБ, а я сын советского прокурора. – Бульба картинно развёл руками.

Испуганный гуцул сразу пересел в хвост автобуса. Боб обратил внимание, как строго соблюдался на берлинских улицах скоростной режим в 50 км/час. Ползущие по улицам потоки транспорта производили гнетущее впечатление, напоминая эстонцам траурную процессию.

Жокей с трудом подавил желание пересесть на место водителя и втопить по городу привычные «90». Автобус постоянно обгоняли велосипедисты, для которых на тротуаре имелась специальная дорожка без ограничения скорости. Позже Громов едва не стал жертвой велонаезда, когда ступил на полосу движения двухколёсных. Вице-мэра выручил Бульба, отправив случайного велогонщика на газон незаметным хуком.

Таллинскую делегацию разместили в центральном отеле Берлина с протокольным названием «Амбассадор». Который вполне оправдывал свои четыре звёздочки над логотипом. Вечерняя прогулка по немецкой столице начиналась с привычной сценки построения контингента путан… у главного входа в отель.

Вместительный минивэн высадил партию девчонок прямо на стоянке отеля, а крепкий инструктор напутствовал по-русски:

– Все бегом по номерам и сразу к станкам! На работе песен не петь и не орать! Вас заказали всего на два часа.

Рокки подошёл справиться: – Братан, а сколько стоит твоя тёлка на час? Может, сторгуемся? Землякам скидка?

– Для тебя всего 100 марок, выбирай любую! А ты из какой бригады будешь? – Удивлённо поднял взгляд старший, изучая гардероб делегатов.

– Да я бизнесмен, – обиделся Бульба, – занимаюсь у вас маркетингом. И санацией фондов!

– Ну, ну! – улыбнулся сутенёр и оставил маркетологу визитку массажного салона «Лили».

Берлинцы отдыхали после тяжёлого понедельника и на улицах депутатам встречались только скучающие туристы. Наша четвёрка заглянула в типичный китайский ресторанчик, похожий на тысячи ему подобных на планете. Одно отличие всё же отмечалось – в заведении работали только вьетнамцы.

Глядя на смешные цены, Рокки уже собрался сделать заказ, но жизнь распорядилась по-другому. В помещение с грохотом вломились три неандертальца в кожанках и спортивных штанах, которые сразу бросились к стойке.

Совсем не обращая внимания на импозантного клиента, старший выкрикнул администратору по-русски: – Бабло давай, косоглазый! Живо! Неделя уже закончилась, а ты ещё с прошлого раза торчишь. Плати, а то всё тут разнесём на хрен!

Налётчик с размаху разбил об пол пивную кружку. Бульба без особого труда отодвинул грубияна от стойки: – Юноша, мы здесь ужинаем, а ты портишь аппетит. Клиент всегда прав! Так, что двигай отсюда! Шире шаг!

Главарь исподлобья прошил Рокки взглядом и молча вышел из заведения, не забыв увести сообщников.

Но испуганный официант так замахал руками, что у Боба пропало всякое желание заказывать. Четвёрка продолжила вечерний променад по центру Берлина. Но у ближайшего перекрёстка их поджидала вьетнамская «крыша», укреплённая русскими стропилами.

Сбежавший из ресторана звеньевой осмелел и громко подавал голос: – Братишки, а мы вас ждём. Надо перетереть тему и без байды. Это наша земля и мы здесь косим по понятиям.

Боб и Рокки нагло врезались в шеренгу маломерных троглодитов и не встретили никакого сопротивления.

Романов изучал типичные для средней полосы России физиономии: – Парни, вы даже не представились, а уже предъявляете. И, кстати, ваши вьетнамцы готовят на машинном масле, что чревато. Пока вы здесь быкуете на родине завалили вашего авторитета. Всё меняется в мире финансовых потоков.

Бульба вышел перед строем и скомандовал: – Кто здесь старший? Бригадир! Доложить по команде!

На авансцену вышел крепкий мужичок с татарским лицом:

– Я смотрящий в районе. Кликуха моя… Хан. Слыхал? Пацаны пока заехали по визе, но потихоньку пробиваем вид на жительство. Прикрываем киоски и рынки, где много наших. За нас держат мазу Боря Питерский в Калининграде и Батон в Праге.

Громов поспешил закончить ночное рандеву: – Мы серьёзные люди и прибыли в Берлин по бизнесу. Заодно проверяем, как тут братва гасится. Что мне докладывать питерским? Позитива пока не наблюдаю! Так и порешим!

Рокки раздвинул толпу гоблинов и попрощался:

– Вот что, бакланы! Нас не ищите, если что я сам нарисуюсь. И грузиться не надо, со временем старшие вам всё объяснят!

Обескураженные гопники робко расступились, дав дорогу четвёрке «солидолов». Рокки неплохо знал эту часть Берлина и вскоре вывел делегатов в район «красных» фонарей на Ораниенбургер-штрассе. Здесь располагались сотни борделей эконом-класса. На улочках Берлинского «Репербана» призывно мигали вывески ночных клубов и массажных салонов.

Голосистые зазывалы в костюмах с отливом бесцеремонно завлекали клиентов в стриптиз клубы, откуда доносилась характерная музыка и пьяные крики.

Сверкающие витрины заведений манили громадными натюрмортами карбонатов и свиных ножек, в купе с плакатами не менее соблазнительных ляжек и задниц аппетитных танцовщиц. В конце концов, делегаты позволили проводить себя в уютный паб с баварским уклоном и соответствующей музыкой.

Грудастые рубенсовские кельнерши виртуозно обегали дубовые столы, удерживая в каждой руке по четыре кружки пива. У окна пристроилась тёплая компания пузатых баварцев в кожаных штанах и тирольских шляпах. Мужчины отдыхали с немецкой основательностью, заливая по кружке «Пилзнера» одним глотком. Лужёные глотки довольно рокотали. На столешнице булькали в котелке жирные свиные ножки в топлёном сале.