………………………………………… Дорогой читатель! Не взыщи уже с первых строчек прозу средь стихов. Не суди поспешно. Не по чину же должен представлять я рыбаков? Здесь мне чужд красивый флёр елея. Обозначу сразу соль и сахар. Почему простая речь милее? Нет души среди иных метафор. Мой герой – рыбак. Но не на много Более, чем ты, читатель мой. Если много ног у осьминога, Нет здесь связи с тем, что он – немой… Мой герой – рыбак. Не академик. Равнодушен к почестям и славе. Жить бы дали… да немного денег. Здесь я рыбаков перечисляю: Емельянов – цементация идеи. Михалёв – рыбацкий бригадир. Борисюк – «Главшпан» и соловей. Диппель – самый главный командир. Калачёв – приверженец идеи. Колохматов – блудный сын тайги. С. Шкуратов – муж, владеющий ладьёю. Бастриков, Чебыкин – рыбаки. О. Сермабрин – компромиссов гений И субъект решительной руки. Ну, и автор. Но об этой тени В этих строчках – ни одной строки. Мой герой – рыбак. Но в самом деле Он рыбалкой промышляет жизнь? Нет. Сидит в промышленном отделе. Под капотом. В назначеньи клизм. Ах, не важно. Важно изначально, Чтоб хороший был он человек… Чтоб вздыхать умел и петь печально, Чтоб любил свой сумасшедший век. Бивак первый Гой ты, Русь! Сибирская сторонушка — Тын, плетень, заборы из жердей — Пялишься прообразом подсолнуха, Обликом веснушчатых людей. Девки, грудью подперев поленницу, Семечки грызут и пироги… Двор минует конный. Кузню. Мельницу. Всё – музей. Всё не уберегли. Девки, парни, люди синеокие, Жители моей цивилизации! Вам достались времена жестокие: Жёсткие, как жёлтые акации. Что же песней русскою, по-девичьи, Скромною, вольготною – по-бабьи — В залихватском удалом величии Не турнуть транзисторной ламбады? Что же пляской с матерной частушкой Не разрушить храм угрюмых мыслей? Свадьбой звонкой, бражной, словно пушкой, Да не жахнуть – дымом с коромыслом?! Гой ты, Русь, сибирская сторонка — Тын, плетень, заборы из жердей — Черный ворон гонит пацанёнка, Воду пьёт с колодезных бадей. На Тайменное – за тайменем. И не столько за чудо-рыбой, Сколько всё же за переменой, За обновой среды обрыдлой. На Тайменное – на «Прогрессах», По Табрату, по речке то есть. Ход реки и быстр, и напорист — Это в наших же интересах! Ход реки – о-ей! – суматошен, А «Прогресс», словно лошадь в стойле, Застоявшаяся лошадь, Запросившаяся вдруг в поле. И – пожалуйста! И без жалости, До отказа дроссели газа! Риск хмельной на пороге шалости. О, пьянящий восторг экстаза! Когда в прорву идёшь, рискуя, И потом, когда прорва пройдена — Заблажишь, от души ликуя: – Здравствуй, милая! Здравствуй, родина! Затабанишь, зависнешь в вёслах, И – ту-у-у-да, куда не положено, Куда господом не проложено Ни речное дно, ни колесное. И – повторно!.. почти потопное Заполошное цирк-к-качество! Прохождение беспонтонное На «Прогрессе», как на карачках… Не туристские это будни И, естественно, труд не каторжный. Рыбаки – в душах – те же блудни. И проветриться насквозь надо же. ……………………………………….. Шёл баркас по речке, по Табрату. Снизу вверх – в режиме а-ля-клип. Шёл пешком, шурша по перекату, Чертыхаясь килем: влип, дак влип! Бороздил подводные пороги, Забодал в нескучный миг залом. Шёл баркас не гладко, по дороге, Отходя в цветной металлолом. Бивак второй Река в перекаты ласкается нежно: – Боитесь, ребята? – Боимся, конечно… Но снова и снова Сквозь пенную плесень Сердечко понтона мечтает о плёсе. И снова, и снова ребячьи нервы Звенят на полтона отчаянней меры. А страхи затона? А скаты излучин? И страстны, и томны скрипы уключин. Река в перекаты ласкается нежно: – Боитесь, ребята? – Боимся, конечно… ………………………………………………………….. Товарищ по страсти! Рыбак, рыбачок, Раскручивай снасти, поплюй на крючок. И – взмах богатырский, катушка скрипит, Аж сыплются искры.. блесна ли блестит? Блестит ли волна, отражаясь в лучах… Рыбалка – она в самых разных вещах. Товарищ по страсти! Рыбак… рыбачок… Готовы ли снасти? Кукан? Червячок? Рыбалка, поклевка, прохлада, река. Не шатко, не валко бредут облака. Уйдут, хороводя небесный простор — Речного народа роскошный шатёр. Косыми лучами библейский дракон Пакует колчаны полуденных солнц. Тальник в тишине камышовой шуршит. Дела во траве кто-то вышний вершит. И хрестоматийное чувство души Звучит кансонтиной в таёжной глуши. ………………………………………… Сядешь с удочкой у реки, Обретаешь не крылья, кажется, — Дар парения, вопреки Притяжению центра тяжести. Мы исходим из чувств шести, Открывается здесь седьмое. Кровь ликует! Она, учти, Голубая сама собою… Или барство у нас в крови, Или чувство иных стихий. Так и тянет: «Иди, твори!» Так и манит писать стихи. ……………………………………………… Рыбалка, рыбалка… Река-молодчина. Могуча и чинна, порою гневлива. Характер мужской, но она не мужчина. Она плодоносна, беременна, дивна. Украсит личину плакучею ивой И плачет стыдливо и беспричинно. И образ ее – и святой, и наивный. Он женственный, он обольщает мужчину. Что нужно мужчине? В чем видит он счастье?.. И образ любимой И верное братство… Но это «и… и» Он не делит на части. Влюбляться и верить — Мужское богатство. Рыбалка – не повод. Рыбалка – причина. Предчувствие. Чувство безмерного счастья. Река – образ женский. Таков уж мужчина! — Бросай же блесну! Да не дергай так часто. Ах, рыбацкое счастье мнимое. Сядешь, удишь, надежду холя, Бессловесною пантомимою Дразнишь удочкой гладь покоя. Мутишь, крутишь чертей залива, Клева ждёшь простодушным волком. Чу! Поклёвка… Волна игриво Забавляется твоим оком. Лов окончен. Удов не важен. «Рыбаки наловили раков», — Похохочешь в ажиотаже. А процесс лишь меняет ракурс. ……………………………………. У костра – час ночных стихий. Притулился бочком к колоде. Приглушив для иных мелодий Свой, священный хорал тоски. |
