"И кто прочитать дерзнет вслух "Хоть пару кощунственных строк "Отрезать язык, чтоб ничей он слух "Оскорблять кощунством не мог!

"И кто ее лист рукой повернет "Отрублена будет рука! "Мудр наш шах, и исполнен забот, "И душа у него мягка!"

Дни текут, как казненного кровь, Заря за зарей спешит, И шах визиря призывает вновь И визирь от страха дрожит.

И дрожащий визирь, потупив взгляд, Говорит:"О любимец весны. "О книге, навлекшей твой гнев, говорят "На всех перекрестках страны!

"Дервиша имя - у всех на устах, "К нему на поклон идут, "И враги твои - да сразит их Аллах! "Его, как святыню, чтут"

Несется гонец из дворца опять На коне измученном вскачь: Дервиша казни позорной предать Немедля должен палач!

А проклятую книгу велит падишах На костре среди площади сжечьДа сгубит врагов властелина Аллах, Да будет остер его меч!

В шахском дворце - тишина и покой. Все спит в его крепких стенах. И только не спит порою ночной Сам повелитель - шах.

Чем же дух его властный смущен? Что его будит от сна? Враги уничтожены, дервиш казнен И книга его сожжена!

Но душу властителя ужас гнетет: Слышит он в тишине ночей По всей стране, разрастаясь, ползет Эхо проклятых речей.

Их шепчут в тени за дворцовой стеной, Их в глухих деревнях поют Призраком грозным над шахской страной Сожженные строчки встают.

-"Так что же грозит мне! Пепел,прах, Да груда желтых костей! "Но разве я не великий шах "И страж не в руке моей?"

И видится шаху в грезах ночных: Рушатся стены дворца, И новые строки пишет на них, Пишет рука мертвеца:

"Гонимая мысль возникает вновь! "Она опасней меча, "Ее закаляет пламя костров, "Точит рука палача!..."

И слышится шаху во мраке ночей: Дрожит его мощный трон, И мечется в страхе властитель людей, И бежит от лица его сон...

--Во имя Аллаха! Я вам рассказал Эту повесть прошедших лет, Как ее в назиданье нам передал Один позабытый поНт;

Рассказал, чтобы факелом мог светить Нам отблеск минувших дней, Чтоб на нашем скорбном и темном пути Мы во мраке глядели смелей...

1935 г.

На охоте.

Следя по ветру сладкий запах птицы, В рябой тени обмерзнувших берез Шла ярким снегом темная лисица, Вверх поднимая острый черный нос.

И вдруг застыла - дергались в волненьи Лишь вдоль спины седые волоски: Пахнул ей льдистый ветер на мгновенье Струею смутной страха и тоски.

Был гулок выстрел в воздухе морозном, Когда,дымясь, сверкнул граненый ствол. Но Нтот звук в его значеньи грозном В ее сознанье не дошел.

Лишь, морщась, поднялась от боли острой Губа, оскалив белый ряд зубов, И стыла на снегу узором пестрым, Как кисть рябины багровея, кровь.

Морозным паром, инеем огнистым Дымилась белая земля, И сыпал ветер пылью серебристой, Хвостом пушистым шевеля.

Контрабандист

Над трепещущей чинарой Воздух серебрист. За плечом моим - гитара Я - контрабандист.

Все заставы и границы Знают песнь мою, Я вольнее горной птицы, Целый день пою.

Черноокая красотка, Полюби меня! Привезу из яшмы четки, Серьги - ярче дня.

Для тебя мне, без обмана, Ничего не жаль, Привезу из Хорасана Шелковую шаль.

День угаснет, пламенея; Будет вечер мглист. Ветер скажет:"Будь смелее, "Ты - контрабандист."

Над седой рекой подкова Звякнет о гранит, Пограничника лихого Пуля прозвенит,

И, боря рукой усталой Бешеный поток, Разрисую кровью алой Шелковый платок.

Черноокая красотка Слов я не сдержал: Не привез тебе я четки, Серьги растерял;

Но, пропитанную кровью, Шаль тебе даю Подари своей любовью За любовь мою!...

--Настанет когда-нибудь миг такой: Будут шаги измерены; Будут счета моей жизни земной Уплачены и проверены.

И там, где под сводом вечерних небес Звонок торопит мгновенье, Подадут металлически-темный Нкспресс, Отходящий в Четвертое Измерение.

Длинный кондуктор,лыс и костляв, -"Пожалуйте!"- скажет с важностью Ветер, крылья штор приподняв, Пахнет простором и влажностью.

И вам, вам, остающимся ждать, Грязной платформы пленникам, Вам, пришедшим меня провожать С помятым цветочным веником

Я, может быть, рукой из окна Махну с улыбкой довольною, Ветер вечерний вдохнув сполна Грудью, отныне вольною.

--

"Кукушкины слезки".

Плакала кукушка в темном бору. Сумрачные ели качались на ветру, Зноен и пахуч был июньский день, Пряталась под елями дремучая тень.

Плакала кукушка на березовом суку, Ветром разносило кукушкину тоску. Считала кукушка в смолистой глуши Горе да печали бездомной души,

Считала кукушка, не могла сосчитать, Снова и снова принималась куковать. Вырос под березой строен и высок, "Кукушкины слезки" - печальный цветок.

В нежных лепестках аромата нет, Красив их змеиный причудливый цвет. Глушь вековая, ельник да овраг, Папоротник зыбкий, зеленый полумрак...

Клонит ветер стебель одинокому цветку, Прячет безлюбовную кукушкину тоску.

--

На Севере.

Дни юности подобны солнцу лета: В час полдня или полночи равно Живым огнем немеркнущего света Свой блеск незаходящий льет оно.

А наша осень - пышные закаты, В качаньи волн - дрожанье янтаря, Как отблеск страсти, светившей когда-то, Последних снов печальная заря,

Когда до полночи кровавого сиянья Не умирают грустные цветы, И волны бледные обманутых желаний Колеблют луч несбывшейся мечты.

А дальше - дальше долгими ночами Нам панихиду запоет метель, И будет месяц тусклыми очами Глядеть в сугробов белую постель,

И только луч полярного сиянья Не озаряя вечной темноты, Блеснет порой, как луч воспоминанья, Обманчивою вспышкой красоты.

--

Ночью (отрывок)

Из черного рупора льются негромко Рапсодии Листа далекие звуки. Ночь входит, и дня прожитого обломки Закрыли ее милосердные руки.

Все чувства, что, вспугнуты шумом полудня, В подпольи души притаились, как мыши, Из пыли вседневья, из мусора будней Встают невредимо в полночном затишьи.

Сквозь тонкое облачко сизого дыма Ночных собеседников вижу я лица. Ночь многое тайное делает зримым, Меж снами и явью стирая границу.

И пусть прозвучат для них ясно и смело Слова, что весь день приглушенно молчали. Мы вместе откроем иные пределы, Мы вместе заглянем в иные печали.