Три часа прошло после истребления бандитов и фантастического появления Тотора. Взаимные рассказы о приключениях были закончены, молодые люди уже все знали друг о друге. Их положение ясно, оно весьма серьезно и, несмотря на недавние успехи, почти безнадежно. Что делать дальше? Что предпринять?

— А я-то мечтал доставить вас на Серам! — вздохнул Алекс.

— Невозможно, — ответил Меринос. — «Морган» сидит прочно, как скала. Может быть, стоит высадиться на берег и снова углубиться в лес?

— Дик отправился на вельботе, спасательная лодка при нем. Шлюпку мы только что потопили. Значит, остался один яликnote 197, а он ненадежен.

Облокотившись на планшир, трое мужчин излагали свои проекты, пока девушки сидели в каютах.

— Это еще что такое? — вскричал молчавший до сих пор Тотор при виде водоворота. — Опять глубинная волна? Не может быть! Напившись до отвала, вулкан должен уже посапывать во сне.

А море между тем пузырилось, вскипая,

И вот на нем гора возникла водяная.

Шутки в сторону, это стихи, да не кого-нибудь, а Расина, дорогой мой! Ну как, все понятно вам в смелой и цветистой метафоре? Тогда продолжу описание:

На берег ринувшись, разбился пенный вал,

И перед нами зверь невиданный предстал… note 198

— Кит! — перебил его Меринос.

— Два кита! Ведь это же мамаша Жонас с малышом наносят нам визит! Как любезно! Нужно оказать им достойный прием и салютовать флагом.

— Ты сумасшедший, надо всем смеешься.

— Сумасшедший, yes, sir… но зато не назовешь меня неблагодарным, я не забыл, как она кормила нас молоком, как взяла на буксир и спасла.

Тотор оторвался от планшира и кинулся в каюты, крича:

— Мисс Нелли! Мисс Мэри! Взгляните на кое-что необыкновенное! Позвольте представить вам нашу мамочку Жонас, дорогую нашу кормилицу, и нашего молочного брата, ее сына.

Он возвратился на палубу в сопровождении удивленных девушек, которых развеселило это оригинальное представление.

— Меринос, давай же! Устроим им встречу! Гип-гип-ура мамаше Жонас! Гип-гип-ура малышу Жонасу! Вот видишь, ей это нравится, она подплывает и резвится, как кит, а она и есть кит. Никаких сомнений, зверюга нас узнала!

Быть может, Тотору это только показалось. Его отношения с китообразным вряд ли основывались, по крайней мере со стороны китихи, на дружеской близости, а предполагаемое узнавание было на самом деле не более, как острый приступ любопытства. Мадам Жонас наверняка никогда не видела кораблей, и внушительная глыба, возвышающаяся над ней, очевидно, сильно ее заинтересовала.

Всплыв наполовину из воды, она внимательно осмотрела маленьким глазом корму, борта, снасти, не забыв и о трубе, этом дыхале паровых чудовищ.

Удовлетворившись предварительным осмотром, и еще более заинтригованная, она для начала описала вокруг яхты большой круг.

Нежно прижавшись к материнскому плавнику, малыш двигался вместе с ней, как будто тоже увлеченный этим первым предметным уроком.

Оба нырнули, всплыли, принялись бултыхаться, пускать фонтаны, рассыпавшиеся водяной пылью и сверкавшие всеми цветами радуги.

Любопытство подталкивало китов рассмотреть металлическое чудище вблизи. Они подплыли, потерлись мордами о листовое железо — чешую левиафана — и от удивления с шумом открыли и закрыли пасти, в которых шевелился китовый ус.

Тотор долго и, можно сказать, увлеченно следил за ними, его серые глаза сверкали, губы были крепко сжаты. Он готов был закричать от радости, но сдерживался, боясь спугнуть мать и дитя, которые все более осваивались.

То ли испугавшись, то ли в силу каприза, но мадам Жонас вдруг ударила чудовищным хвостом, нырнула и исчезла вместе с малышом.

— Жаль, — сказал Тотор, — можно было бы кое-что придумать! Но она вернется.

— Придумать? Что? — спросил Меринос. — Ты опять хочешь ее приручить?

— А почему бы и нет!

— Не успеешь, Тотор. Вспомни, что завтра…

— Ну да помню, срок, когда ты должен потерять ухо, а я всего лишь голову.

— Но мы будем защищаться!

— Само собой, до последнего вздоха, и даже после, если это только возможно.

— Придется взорвать судно…

— Если только твой родитель не внесет круглую сумму…

— А за тебя, несчастного, выкуп даже не назначен! Тебя он считает мертвым и вдруг обнаружит живым!

— Посмотрим, удастся ли ему «переубить» меня.

— Слушай, есть только один способ спастись: сесть в ялик и ночью высадиться на берег. Вспомни, деньги выкупят только Нелли и меня. Не только ты, но и Алекс с Мэри — все вы будете безжалостно убиты. Что скажете, Алекс?

— Совершенно согласен, мистер Гарри. Да, я надеюсь только на ялик. Это отчаянное средство, почти безнадежное, но другого выхода нет.

— Хорошо, согласен на ялик, вот только, чтобы убедиться в его устойчивости, неплохо было бы спустить его на воду, загрузить и прогуляться среди рифов.

— Это идея!

— Раз заговорили об идеях, у меня есть и получше.

— Какая же? Скажи.

— Ни за что! Смеяться надо мной будете.

— Что ты, мы не в таком настроении, дружище!

— И напрасно! Видишь ли, в веселости нет ничего, что могло бы накликать беды, невзгоды и неудачи. Но если тебе так нравится, можешь быть серьезней осла, пьющего из бадьи.

— Ты неисправимый болтун! Так где же твоя идея?

— Ну ладно, вот она: я хочу уложить в ялик сотню саженей хорошего троса.

— Это возможно. Не правда ли, Алекс?

— Да, мистер Гарри.

— Но зачем?

— Такая уж у меня идея — если загружать ялик, то лучше всего тросом. Прочна ли хотя бы она, ваша бечева?

— При желании хоть «Морган» сдернуть можно, если только найти точку опоры и достаточную силу.

— Прекрасно! А теперь, дорогой мой Алекс, не можете ли вы привязать к концу троса малый якорь?

— Да, конечно, мистер Тотор, якорь из питтсбургской сталиnote 199. Он даже крейсер остановит!

— Чудесно! А еще прошу вас закрепить свободный конец каната на кнехтеnote 200.

— Нет ничего проще!

— Другой конец, с якорем, положим в ялик!

— Это все, мистер Тотор?

— Все… Вот только потребуется принайтовить трос покрепче, как если бы мы собирались буксировать «Морган».

Подготовка заняла всего четверть часа. Чтобы спустить ялик на воду, понадобилось еще пять минут — это операция простая. Суденышко со спаренными веслами, удерживаемое весом каната, стояло у борта, касаясь якорной цепи.

— Кому же туда спускаться?

— Сейчас — никому, — покачал головой Тотор.

— Так что же нам делать?

— Ничего. Ждать.

— Чего?

— Случая, одного из десяти тысяч! Но мне повезет: я счастливчик.

Парижанин принялся внимательно разглядывать прозрачные, голубые воды. Вокруг корабля возникали завихрения от течений, приходящих из открытого моря, и Тотор заметил, что они вносят в кристальную чистоту волн оттенки сапфираnote 201.

Вскоре яхта оказалась посреди какой-то желеобразной массы, гораздо более плотной, чем вода, с которой она не смешивалась. Густая река текла, подталкиваемая неведомой силой.

— Так и есть, — произнес вполголоса Тотор, — это та самая манна водной стихии, которую мы видели в Архипелаге Чудовищ. Знаменитое пюре с гренками, пиршество обитателей океанских просторов! Подводная буря изменила течение и привела его сюда. Вот что значит повелевать стихиями! Итак, она полакомилась пюре… Она вернется!

— Кто это вернется, мистер Тотор? — прозвучал над его ухом нежный голос.

Он вздрогнул, слегка покраснел, обернулся и ответил:

— Не обращайте внимания, мисс Нелли! С тех пор, как я побывал взаперти под землей, со мной бывает — заговариваюсь.