Но не умея выразить свои мысли, он всего лишь спросил:

— Сколько стоило платье? — Вопрос был законным, потому что он только что оплатил счет «Американ экспресс» и был поражен суммой, которую она истратила в Милане на одежду, — около 40 тысяч … Он считал, что иметь столько одежды-просто блажь. А она взяла и купила еще одно платье!

— Дурачок! — Она рассмеялась. — Это все, что тебя волнует? Представь, платье досталось мне даром: модельер мне его подарил.

— О! — только и сказал Селден, досадуя, что жена снова оставила его в дураках. Надо было срочно выходить из этого мрачного настроения. — Пора ехать. — Он посмотрел на часы. — Машина ждет внизу.

Видимо, она догадалась наконец, что он ею недоволен, потому что подошла к нему, изобразила покорность и сказала:

— Что с тобой, Селден? Ты не хочешь, чтобы я выглядела сексуально? — Ее тон был дразнящим.

— Да. но…. — Он думал, что сейчас сумеет уговорить ее без слез сменить наряд, но она неожиданно опустилась на колени и быстро расстегнула ему молнию на брюках.

Джейни с рвением профессионалки принялась за дело. После встречи с Джорджем она находилась в приподнятом настроении. Теперь избавившись от страха разоблачения Комстоком Дибблом, она собиралась припеваючи.

Со вздохом, в котором должно было звучать наслаждение, Селден положил руки ей на голову, надеясь, что это быстро кончится и они не опоздают на ужин. Спустя минуту он невольно застонал. Какой же он осел! Любой американец пожертвовал бы правой рукой, чтобы оказаться на его месте: заиметь жену, которая не только вызывает вожделение, но и сама охотно занимается сексом, доставляет мужу наслаждение, даже когда ее не просят!

Марк Макейду и его жена Додо Бланшетт Макейду жили в чудовищном новом доме, прозванном в насмешку Мак-Мэншн. Дом вырос на дорогом мысу, вдающемся в залив Лонг-Айленд. Архитекторы, проектируя его, желали воспроизвести колониальную виллу, если, конечно, таковые когда-нибудь существовали. К парадному входу между четырех колонн вели ступеньки, по бокам которых развевались флаги. В доме было четыре камина, шесть спален, оранжерея (правильнее сказать, пристроенная теплиц выросли пока только два глубоких кресла). Сзади раскинулась главная диковина — современнейшая кухня площадью пятисот квадратных футов.

Посреди кухни в окружении кастрюль, сковородок, медных сосудов, двух кухонных комбайнов, в луже красного вина, от которой к задней двери вела, отклоняясь к раковине, дорожка из муки, стояла Додо Бланшетт, колдовавшая над обедом и напоминавшая сейчас мясника у его колоды-плахи. Додо все в жизни делала решительно и серьезно, как подобает настоящей деловой женщине; не переставая совершенствоваться, она недавно окончила двухнедельные поварские курсы в Американском институте кулинарии. Специализировалась она на телятине, неудивительно поэтому, что кухня сейчас больше всего смахивала на бойню.

Рядом с Додо стояла со смесью ужаса и восхищения на лице Салли Стамак, девочка-подросток, жившая по соседству. Рослая Салли каким-то образом сочетала неуклюжесть и обстоятельную надежность; у нее были длинные светлые волосы в завитушках и очки на носу, которые она носила с независимым видом девушки, твердо решившей не участвовать в конкурсах красоты. Изобретательная Додо «нанимала» Салли себе в помощь, когда готовилась принимать гостей, ценя в ней послушание: она могла безнаказанно помыкать девочкой.

— Салли, сбивалку! — Додо изготовляла маленькие оладьи, которые собиралась увенчать ломтиками копченой лососины с несколькими зернышками икры.

— Где она? — спросила Салли, мечась по кухне, как крупная неуклюжая мышь.

— В раковине? — предположила кулинарша, выливая в миску молоко. При этом она залила молоком каталог «Тайны Виктории», открытый на фотографии Джейни, рекламирующей золотистый купальник. Додо смахнула капли молока со страниц в миску. — Не могу поверить, что Селден Роуз притащит эту модель, — повторила она в пятнадцатый раз.

— Разве она ему не жена? — пискнула Салли. Она выудила сбивалку из мусорной корзины и тщательно ее споласкивала. Додо уже час перемывала косточки Джейни Уилкокс, и Салли мечтала, чтобы она успокоилась. Сама она еще никогда не встречалась с моделями «Тайны Виктории» и предвкушала это событие.

— Дело в том, — не унималась Додо, отнимая у Салли сбивалку, — что эта модель полностью нарушит равновесие сил. На нес будут таращить глаза все мужчины, включая моего мужа. Между прочим, я его предупредила: пусть хоть раз посмотрит в ее сторону — и ему на целый месяц будет отказано в оральном сексе. Мужчины, знаешь ли, как собаки: они четко реагируют на поощрения и наказания.

— Не знаю, что вас так тревожит, — сказала Салли. — Вы не уступаете ей красотой.

— Вот и я толкую Марку о том же. — Приступ взбивания массы в миске был недолог, потом Додо посмотрела на большие круглые часы над двойной фарфоровой раковиной. — Смени меня ненадолго, хорошо? Мне надо пойти наверх и переодеться. — Она вытерла руки фартуком и убежала.

— Я не знаю, что мне делать! — крикнула Салли ей вслед.

— Размешивай! — донесся издалека голос Додо. Пробегая через столовую, она задержалась перед зеркалом, взбила себе волосы и громко сказала: «Хороша!» Додо была молода и уверена в себе, но не красавица: мужеподобное лицо, бледная кожа и веснушки. Впрочем, она была твердо убеждена в своей неотразимости, так что некоторые в итоге даже ей верили и корили себя за слепоту.

В прихожей она столкнулась со своим мужем Марком, только что вернувшимся домой. У Марка была густая курчавая шевелюра, и он до сорока лет успешно сохранял привлекательность и подтянутость, но потом растолстел, выгнал первую жену и через четыре года женился на Додо. Он был импульсивным и чутким, все считали его милым, а он часто сожалел, что женился на сумасшедшей.

— Привет! — сказал он, бросая на столик «Нью-Йорк пост».

— Привет, мой великан! — Великаном его, при росте пять футов пять дюймов, можно было назвать разве что в шутку. — Я быстро — в кухне Салли.

Додо взбежала вверх по лестнице, миновала застеленный ковром холл и метнулась в спальню. Первым делом она заперла на ключ тяжелую дубовую дверь. Потом схватила сумочку и принялась рыться в старых рецептах, клочках салфеток с номерами телефонов, пузырьках с лаком для ногтей, тюбиках губной помады, использованных платках, кисточках для бровей, исписанных и пачкающихся шариковых ручках. Еще она наткнулась в процессе поисков на битком набитый бумажник, четыре отдельно валяющиеся стодолларовые купюры, черную косметическую палочку и щетку для волос, забитую обесцвеченными волосами. В отчаянии она вывалила все это на кровать и, покопавшись, нашла то, что искала: тоненькую пластмассовую пудреницу с белым порошком.

Запустив туда мизинец, Додо извлекла микроскопическую дозу порошка на длинном накладном ногте. Подобно Джейни Додо тайно грызла ногти и тщательно скрывала свои еженедельные сеансы у маникюрши, ухаживавшей за ее фальшивыми ногтями. Зажав одну ноздрю, она сделала вдох, потом другой. Гора барахла осталась на кровати. Додо убрала пудреницу в ящик с бельем и зашла в ванную, чтобы привести в порядок нос.

Додо Бланшетт считала себя очень современной молодой женщиной. Ей было тридцать три года, и она полагала, что добилась в жизни успеха: она не скрывала, что амбициозна, игрива, любит конкуренцию, называла себя неофеминисткой. Додо придерживалась принципа женской взаимопомощи (потому и нанимала себе в помощь Салли) и непрерывно думала о том, как продвинуться в карьере, завоевать мир и попасть в газеты. У нее было много подруг, девиз ее был «Власть — женщинам», и она произносила его с поднятым кулаком. Подобно многим молодым женщинам своего поколения она не имела предрассудков по части использования секса для продвижения вперед и переспала со всеми своими боссами, наткнувшись в конце концов на Марка.

Но все это требовало слишком много сил. Будучи репортером местного филиала Си-би-эс и занимаясь всем, от кинопремьер до лучших салонов искусственного загара и падающих из окон котят, она вставала в шесть утра, мчалась в гимнастический зал, потом час добиралась вместе с Марком до города, читая в машине свежие газеты, в офисе прорабатывала очередной сюжет, занималась прической и макияжем, потом выезжала на съемку, возвращалась в студию для редактирования отснятого материала, выходила в эфир, а затем общалась с подругами, потребляя в модных барах бесчисленные коктейли. За ужином Додо выпивала несколько бокалов белого вина или возвращалась домой готовить ужин для Марка и неизбежных гостей, важных для карьеры обоих супругов.