— Почему только один? — спросила Алена вслух.

Но книга не была интерактивной, и потому ей не ответила.

«В конце зимы, когда ворота еще закрыты, возрастает не только число преступлений, но и число аварий на дорогах. Скрытая агрессия убивает сидячих за рулем. Зато летом и осенью аварий меньше всего. Нам предложили объект для переориентированной агрессии. Вместо того чтобы лупить тех, кто вызывает наше недовольство или наш гнев, мы отправляемся за врата, чтобы там в ярости лупить „синих“ или „красных“. После летней экспедиции вряд ли даже заправский пассионарий будет устраивать демонстрации или станет активистом партии. Зато у протестантов самого разного толка появился один общий объект для ненависти — врата!»

Алена отложила книгу, спустилась в сад. Каждый год за вратами пропадают тысячи людей. Погибают? Или их не пускают домой? Дикий мир забирает их себе. Что мы знаем про тот мир за вратами? Ничего? Мы грабим его, используем, отравляем. Рушим.

«Если Витька не вернется, я пойду на следующий год его искать... — решила Алена. — Зимой запишусь на курсы подготовки. Стрельба, мединструктаж, каратэ. Я — идиотка».

— Что-то я твоего кавалера в «Дельта-ньюз» больше не вижу, — сказал дед ей вечером.

Вечерами Серей Владимирович приходил на «женскую» половину дома — посидеть в старом кресле и посмотреть головидео. Новостную программу. Смотрел и молчал.

Он вообще был большой молчун. Иногда Алена его днями не видела. И не слышала: дом был разделен капитальной стеной пополам. Потом дед неожиданно появлялся. Раз в неделю она закупала для него продукты по списку. Готовил дед сам на своей половине. По пятницам звал ее отобедать на своей веранде. Неспешно, чуть-чуть церемонно они вели беседу. Она непременно хвалила его стряпню: вкусно. Алена не лгала: дед отлично готовил.

В этот раз была пятница, они, как всегда, обедали. Сергей Владимирович был в костюме. Она — в брюках и свитере. Дед в брюках и свитере выходил только в сад.

— Так где же твой Виктор? — насмешливо прищурился дед. — Неужели исчез весной?

Каждое слово деда было значительным. Как всегда.

— Ну... — Алена не знала, что и сказать. Говорить правду не хотелось. И врать не было желания.

— Ушел за врата, — подсказал дед. И хитро подмигнул. Но без презрения. Скорее с пониманием. Он все понимал всегда. Даже не так. Проникал в суть, во никогда не говорил о своих прозрениях.

— Он вернется.

— Твоя мать утверждала то же самое.

Отец Алены ушел за врата и не вернулся. Дед не мог этого простить сыну. Алена подозревала — себе не мог. Не остановил. Теперь Виктор отправился в Дикий мир. Все повторяется.

— Дед, ты хочешь мне испортить настроение?

— Нет, — старик покачал головой. — Такому, как Виктор, за вратами не выжить.

— Ты там не был, — Алена почти выкрикнула это в запальчивости.

— Я был в других местах.

(«Другие места» — это война. Настоящая. Та, последняя война перед вечным миром. О том, что он там увидел и пережил, дед не рассказывал. Порой несколько фраз, обрывки. Однажды Виктор (они обедали в пятницу втроем) попытался вызывать деда на откровенность. Тот лишь пожал плечами:

— Война? Очень много работы. Тяжелой работы Мне было тридцать, я чинил машины. Только и всего. Был механиком. Мальчишки летали. Каждый месяц они менялись.

— Но ведь кто-то воевал и дольше? — спросил Виктор.

— Нет. Дольше у меня не было ни одного летчика. Меньше месяца были. Гораздо меньше месяца.

Вот и весь разговор. Он отправлял их в небо и больше не видел. Как он к этому должен был относиться? Как к чему-то обычному. Без надежды на чудо. Он не мог позволить себе верить в чудо.

— Но кто-то возвращался? Ну, после госпиталя. Или выбирался с той стороны? Катапультировался? — Виктор продолжал настаивать. Ему было необходимо чудо. Порталы держатся на чудесах. Без чудесного они становятся пресными и пустыми. Мертвеют, Если чудес не случается, их сочиняют. Только не говорите после этого, что портальщики врут.

— Нет, — снова сказал Сергей Владимирович. Он говорил очень тихо и ровно. Он всегда говорил тихо и ровно. Ничто его, казалось, не волновало. Алена не знала, что это — невероятная, почти невозможная выдержка? Или бесчувствие?

— А как же эти рассказы? О раненых, что возвращались в часть? О летчиках, что теряли машины и вновь летали? — Ланьер не желал сдаваться.

— Ко мне никто не вернулся, — сказал дед. — Все ушли.

Каждую годовщину окончания настоящей войны порталы вдруг вспоминали о ветеранах, рассказывали наперебой о чудесных встречах спустя полвека, пожилые люди обнимались, плакали, дарили друг другу тощие гвоздички. Дед никогда ни с кем не встречался. Праздник этот не отмечал. Если видел в новостях подобный сюжет — уходил. Алена даже не знала, пишет ли ему кто-то через сеть. Или все молчат. Дед не говорил, она не спрашивала.

— Эй, о чем ты задумалась? — дед постучал вилкой по стакану.

— Виктор ушел на ту сторону как портальщик.

— Зачем?

— Странный вопрос. Репортажи для портала делать. Гремучка направил. Это его босс.

— Виктор может сделать глупость только потому, что ему кто-то указал?

— Он вернется, — заявила Алена.

— Ты хочешь, чтобы он вернулся? — дед задал этот вопрос вполне серьезно.

— Конечно! — Алена разозлилась. Неужели дед сомневается?

— Тогда он вернется.

— Ты всегда так говоришь: если сильно захочешь, все исполнится. Ты в детстве мне говорил: если захочешь, чтобы куклы ожили, они оживут.

— Разве они не ожили? — изобразил удивление дед.

— Хватит дурачиться, деда. Я уже не маленькая!

— Значит, ты недостаточно сильно хотела.

— По-твоему, мама недостаточно сильно хотела, чтобы отец вернулся?

И услышала то, что ожидала услышать:

— Он ушел в Дикий мир из-за нее.

Лето выдалось на редкость отвратительное. Холод, дождь, в июне повалил снег. Унылый пейзаж: зеленая листва, осыпанная снегом, пожухлые папоротники, замерзшие георгины черными мумиями на клумбах. В этом году им уже не зацвести. В теплицах сутками жгли термопатроны. На распродажах покупатели сметали с полок теплые пальто и куртки.

Погода людям по-прежнему не подчинялась. Пять лет все было в норме, лето теплое, но не жаркое; зима как начиналась, так и стояла с легким морозцем, без оттепелей. Летом купались, зимой катались на коньках, все радовались — и дети, и старики, только и разговоров было, что о погоде. А потом она сорвалась с цепи, взбесилась. В январе шел дождь. Лето больше походило на осень. По всей Земле гуляли ураганы. Планету било в лихорадке, бросало то в жар, то в холод.

Многие считали, что все нынешние катаклизмы связаны с вратами. То и дело в Мировом парламенте предлагали врата закрыть. Хотя никто не знал, как это сделать. То есть саму арку можно, конечно, взорвать, но зона перехода все равно останется. Дело в том, что однажды врата уже пытались уничтожить, но из этого ничего не вышло.

Алена, слушая новости, читая журналы или следя за рекламой — плывущими светящимися шарами над дорогой, — все время натыкалась на слово «врата».

Врата обсуждали, с ними связывали надежды, их проклинали, но толком о них никто ничего не знал. Алена заказала несколько электронных книг через сеть. Но это в основном были нелепые выдумки или досужие рассуждения тех, кто видел врата только с этой стороны. Всех радовало лишь одно: врата позволили изгнать войну в особый мир. Простота решения была почти гениальной: кто хочет воевать, пусть воюет там. А мы будем жить здесь. Жить в мире.

Ворота воины породила воина. Они возникли на том месте, где сбросили бомбу с преобразователем пространства. Люди и животные в радиусе сотни километров состарились и умерли мгновенно. Все думали, что на месте взрыва должна появиться пустыня. Но появился черный круг. Над ним в небе повис вращающийся лиловый шар. Неизвестно, кто первый осмелился шагнуть на ту сторону. Но смельчак нашелся. Ушел, исчез, но через полгода вернулся, рассказал, что на той стороне — огромный мир. Дикий мир. Дымящиеся вулканы, покрытые снегом цепи гор, между сопками — голубые озера с чистейшей водой. Зеленые долины, где трава в человеческий рост. И ни единого человека. Дикие животные на каждом шагу. Но не всюду. Есть леса, где никто не живет. Ни единой твари. На той стороне иные материки и другие моря. Где у нас вода — там твердь. Где у нас материки — там бушуют океаны. Горы на месте равнин, почти нет пустынь, повсюду леса. Удивительная страна. Там ад и рай друг подле друга. Вперемежку. Там солнце и луна. И созвездия в небе. Все похожее. Но почему-то другое.