Переполненный патриотизмом, я поступил на Флот. Почему-то мне тогда не захотелось путешествовать с вами – наверное, инстинкт предостерег меня.
Хотел бы я, чтобы этот инстинкт остался со мной и в дальнейшем.
Кампер не поддался на провокацию.
– Я побывал на Компореллоне. В семейных легендах говорилось, что мои предки вышли оттуда – по крайней мере, со стороны отца. В древние времена мы были правящей фамилией, до того, как нас поглотила Империя, и моя фамилия происходит оттуда. Звезда, вокруг которой вращается Компореллон, имела древнее поэтическое название – Эпсилон Эридана.
– Что оно означает? – спросил Пилорат. Кампер покачал головой.
– Не знаю, означает ли оно вообще что-нибудь. Скорее всего – традиция. Там очень любили старину. Мир – древний, имеются детальные записи по истории Земли, но об этом помалкивают. Какое-то суеверие. Каждый раз, упоминая слово «Земля», они поднимают руки со скрещенными пальцами, чтобы уберечься от несчастий.
– Вы говорили об этом кому-нибудь по возвращении?
– Конечно, нет. Да и кому это интересно? Мне надо было делать политическую карьеру, и я вовсе не собирался подчеркивать свое чужеземное происхождение.
– А как насчет спутника? Опишите спутник Земли, – резко сказал Пилорат.
Кампер растерялся.
– Я ничего не знаю о нем.
– Но у нее есть спутник?
– Не помню, чтобы читал или слышал об этом. Но я уверен, что если вы сами познакомитесь с записями Компореллона, то найдете это.
– А вы, значит, ничего не знаете?
– Насчет спутника – нет. Не помню…
– Хм! А каким образом Земля стала радиоактивной?
Кампер молча покачал головой.
– Вспомните! – настаивал Пилорат. – Вы должны были слышать что-нибудь.
– Я был на Компореллоне семь лет назад, профессор. Я не знал тогда, что вы будете меня об этом расспрашивать. Существует, правда, там какая-то полулегенда-полумиф, который считается историческим.
– Что такое?
– Земля была радиоактивной. Империя пренебрегала и помыкала ею. Ее население сокращалось и хотело каким-то образом уничтожить Империю.
– Один вымирающий мир хотел уничтожить целую Империю? – удивился Тревиз.
Кампер сказал извиняющимся тоном:
– Я же говорю, что это – легенда. Деталей я не помню, но вспоминаю, что в ней упоминался Арвардан.
– Кто это? – спросил Тревиз.
– Историческая личность. Я с уважением отношусь к нему. Это был честный галактический археолог в ранние времена Империи, и он уверял, что Земля находится в Секторе Сириуса.
– Я слышал это имя, – сказал Пилорат.
– Он – народный герой Компореллона. Так что, если вы захотите узнать подробнее, поезжайте на Компореллон. Здесь торчать бесполезно.
– Так как же Земля, по вашим сведениям, планировала разрушить Империю? – спросил Пилорат.
– Не знаю, – голос Кампера стал угрюмым.
– Радиация имела к этому какое-нибудь отношение?
– Не знаю. Были рассказы о каком-то мозге-расширителе, сконструированном на Земле – синапсере или что-то в этом роде.
– Он что, создал супермозг? – спросил Пилорат с видом глубокого недоверия.
– Не думаю. Я запомнил только, что этот план не сработал. Люди становились очень смышлеными, но умирали молодыми.
– Это, очевидно, мораль мифа. Если просишь слишком многого – теряешь то, что имеешь, – заметил Тревиз. Пилорат недовольно повернулся к нему.
– А вы-то что знаете о морали мифов?
Тревиз поднял брови.
– Хотя мое поле деятельности отлично от вашего, Янов, но это не означает, что я полный невежда.
– Что вы еще помните об этом синапсере, советник Кампер? – спросил Пилорат.
– Ничего, я не хочу больше подвергаться перекрестному допросу. Видите ли, я последовал за вами по приказу мэра. Но мне не приказывали установить с вами личный контакт. Я сделал это лишь потому, что хотел предупредить о слежке и о том, что вас послали служить личным целям мэра. Больше мне не о чем говорить с вами, но вы удивили меня неожиданным интересом к Земле. Так вот, позвольте мне повторить: что бы там ни существовало в прошлом – Бел Арвардан, синапсеры, что угодно – все это не имеет ничего общего с тем, что существует сейчас. Говорю еще раз: Земля – мертвый мир. Я очень советую вам поехать на Компореллон, где вы найдете все, что хотите знать. Самое главное – уезжайте отсюда.
– И вы, конечно, доложите мэру, что мы поехали на Компореллон, и последуете за нами – для гарантии. А может, мэр уже все знает? Я представляю, как тщательно она вас инструктировала насчет каждого слова, какое вы нам здесь скажите, потому что она, как видно, хочет зачем-то отправить нас на Компореллон. Правильно?
Кампер побледнел, встал и, почти заикаясь от усилий управлять своим голосом, сказал:
– Я пытался объяснить. Я хотел помочь. Напрасно… Можете проваливаться в черную дыру, Тревиз!
Он повернулся и вышел не оглядываясь. Пилорат опешил.
– Наверное, это было бестактно с вашей стороны, Голан, дружище. Я мог бы еще что-нибудь вытянуть из него.
– Нет, не могли бы, – серьезно сказал Тревиз. – Вы не вытянули бы из него ничего, кроме того, что он хотел выдать вам, Янов, вы не знаете, что он такое… До сегодняшнего дня и я этого не знал.
Пилорат боялся потревожить Тревиза, который неподвижно сидел в кресле, глубоко задумавшись. Наконец, Пилорат все же решился.
– Мы так и просидим здесь всю ночь, Голан? Тревиз вздрогнул.
– Нет, вы совершенно правы. Нам будет лучше без людей вокруг. Пойдемте!
Пилорат встал.
– Вокруг нас и не будет людей. Кампер говорил, что сегодня какой-то день медитаций.
– Говорил. А когда мы ехали из космопорта, уличное движение было?
– Да, какое-то было.
– Небольшое, по-моему. А когда мы въехали в город, он был пустым?
– Нет, вообще-то. Но согласитесь, в этом помещении пусто.
– Да. Я обратил внимание на эту особенность. Пошли, Янов, я проголодался.
Тут должно быть какое-нибудь место для еды, и мы можем себе позволить взять что-нибудь хорошее. Найдем уголок, где можно попробовать интересную сейшельскую новинку, или, в крайнем случае, хорошую галактическую еду.
Пошли. Как только мы окажемся в безопасном окружении, я скажу вам, что, по моему мнению, здесь случилось.
Тревиз откинулся на спинку стула с приятным чувством обновления. Ресторан был, по стандартам Терминуса, не первоклассным, но он был явно новым.
Частично он обогревался открытым очагом, где готовилась еда. Мясо, в основном, подавалось крошечными порциями, в самых разнообразных соусах. Его вылавливали пальцами, а для защиты от кипящего жира пользовались зелеными листьями, холодными, влажными, с неопределенным мятным вкусом. Для каждого кусочка мяса полагался отдельный листок, и все вместе отправлялось в рот.
Официант вежливо объяснил, как это делается. Видимо, привыкший к инопланетным гостям, он отечески улыбался, пока Тревиз и Пилорат осторожно вылавливали исходящие паром кусочки мяса, и был явно восхищен, когда иноземцы с облегчением констатировали, что листья не только предохраняют пальцы, но и охлаждают мясо при жевании.
– Восхитительно! – воскликнул Тревиз и тут же повторил заказ. Пилорат последовал его примеру.
Они сидели за губчатым, довольно сладким десертом и чашкой кофе с карамельным запахом, по поводу которого они с сомнением покачали головами.
Мужчины добавили в него сироп, на этот раз головой покачал официант.
– Итак, – спросил Пилорат, – что же произошло там, в туристском центре?
– Вы имеете в виду – с Кампером?
– А разве там было что-то еще, о чем стоит поговорить?
Тревиз огляделся, они были в глубоком алькове, в относительном уединении, но в ресторане было много народу, и естественный многоязычный гул был отличным прикрытием. Тревиз тихо сказал:
– Не странно ли, что он последовал за нами на Сейшл?
– Но он же сослался на свои интуитивные способности?
– Да, он действительно был чемпионом колледжа по слежке в гиперпространстве. До сегодняшнего дня, я никогда не задавался этим вопросом. Я понимаю, что имея определенные рефлексы, определенную развитую ловкость, можно судить, куда кто-то отправился в прыжке, по его подготовке к прыжку. Но я не понимаю, как выслеживающий может судить о серии прыжков.