– Строиться в колонну по четыре! Шаго-о-ом ма-а-арш! Песню запе-е-евай!
В лесу, под Псковом, звучит наша лихая строевая песня. Мы ходим по плацу, оттачиваем строевые приёмы; повороты, передвижения, выход из строя, заход в строй. Тянем носок, держим ногу на весу. Ходим и строем, и по одному, и парами, и тройками.
Время не стоит на месте, приезжает автомашина с нашим обедом. Наряд по столовой выгружает продукты из автомашины. В воздухе запахло вкусной солдатской едой, сразу захотелось кушать, желудок призывно заурчал. Команды сразу стали исполнятся не чётко, какие команды, когда кушать хочется?!
– Строиться на обед! – кричит сержант Смирнов.
Вот и до обеда дожили! Бежим в расположение, снимаем шинели, вешаем их на вешалки, бежим строиться на обед. Заходим в столовую, стоим около стола, ждём команды.
– Садись! Сели.
– Отставить! Встали.
Ещё минут пятнадцать приседаем около стола, тешим самолюбие сержантов. Наконец, добираемся до еды. Мелькают ложки, голодные солдаты усиленно жуют. Нужно успеть съесть максимальное количество еды, чтобы ни остаться голодным.
– Окончить приём пищи! Встать!
– Отставить! Сели.
– Встать! Заходим в ленинскую комнату, учим Устав.
Хорошая команда, будем сидеть в ленинской комнате, будем бороться со сном, а потом и с голодом. Но бежать никуда не нужно, лафа! Сидим, отдыхаем, раненые ноги гудят…
– Новиков, к сержанту! – кричит дневальный по роте.
В бытовой комнате сидит сержант Миниханов.
– Вызывали, товарищ сержант? – спрашиваю я его, подходя.
– Да, – говорит сержант из Альметьевска.
Берёт со стола свою грязную тельняшку и бросает её мне.
– Постирай! – требует он.
– Что?! Я постирай?! – в бешенстве спрашиваю я.
– Ты, – удивляется сержант Миниханов.
– Найди там слона и отдай ему свою тельняшку! – показываю я на свой призыв.
– А ты не слон? – спрашивает сержант, удивлению сержанта нет предела.
– Я не слон! – отрезаю я.
– Ну, ну, придёшь в войска, быстро обломают! – пугает меня гвардейский сержант.
– Посмотрим! – говорю я, и выхожу из бытовой комнаты.
Захожу в ленинскую комнату, продолжаю учить Устав. Взбесил меня этот, решивший, что он крутой сержант, придём в войска, я им покажу как нужно себя вести! Сам, сто пудово, этот тощий татарин, стирал своим старослужащим форму. Не на того напал, слон бенгальский!
После этого разговора, сержант Миниханов стал более пристально за мной следить, чаще ставить меня в наряды, докапываться по мелочам. Но меня этим не достанешь, мне глубоко плевать на сержантские потуги! Кто, интересно, постирал этому сержанту его грязную тельняшку, ведь всё равно, он нашёл для себя прислугу, в лице «молодого» солдата!
– Рота, строиться на ужин!
Строимся в расположении, спускаемся в столовую, встаём вокруг столов.
– Садись! Сели.
– Отставить! Встали.
– Садись! Приступить к приёму пищи!
Опять замелькали ложки, заработали челюсти. Сержанты сидят за отдельным столом, смеются над нами, лакомятся пирожными, пьют соки. Хорошо быть сержантом!
– Закончить приём пищи! Встать!
– Отставить! Сели.
– Встать! Заходим в расположение роты, готовимся к завтрашнему дню, подшиваемся, бреемся.
Я поднимаюсь в расположение, добираюсь до своей табуретки. Снимаю китель, вешаю его на душку кровати. Стягиваю кирзовые сапоги, распутываю, сбившиеся в комок, портянки, надеваю тапки и ковыляю к заветной аптечке. Заливаю кровавые мозоли зелёнкой, залепляю новым лейкопластырем, стало гораздо легче!
В тапках иду умываться, бриться. Сажусь на табуретку, и меняю подворотничок на кителе. День службы почти закончен, несколько минут покоя.
– Рота, строиться на вечернюю проверку! – кричит дневальный по роте.
Долговязый сержант Стариков проводит перекличку личного состава учебной роты. Незаконно отсутствующих нет, никто не дезертировал.
– Отбой!
Стадо из тридцати «молодых» солдат устремилось к своим кроватям. Места катастрофически не хватает. Мы толкаем друг друга, ругаемся. Около своей табуретки я снимаю китель, кирзовые сапоги, раскручиваю портянки, всю форму складываю на табуретке, портянки внизу, под табуреткой. Ныряю в кровать, укрываюсь одеялом. Затаился, будет продолжение цирка.
– Отставить!
Все бежим обратно, топот кирзовых сапог раздаётся, наверно, до Пскова. Толкаемся, ругаемся, ковыляем на построение. На ходу приводим себя в порядок.
– Отбой!
Сто человек, на ходу раздеваясь, бежит к своим кроватям. Скидываем на табуретки свою форму, летим в кровати, укрываемся одеялом. Прыгаем полчаса, радуем сержантов. Но всему приходит конец, конец пришёл и нашим прыганьям, затихаем под одеялами. Я сразу засыпаю. Спокойной ночи!
3.7 Шестёрки
Весь личный состав учебной роты начал разбиваться по группам, для лучшего выживания в экстремальных условиях. И, естественно, начали возникать трения между группами. Я сблизился с солдатом с Украины, Хохловым. Единственный минус Хохлова состоял в том, что он болел плоскостопием, и практически, не мог бегать. На всех мероприятиях, по бегу, мне приходилось тащить его за собой.
Одна из таких групп состояла из солдата Толстого, Рождественского и Жабина.
1. солдат Толстый – крупный, басистый парень, лет 18, с замашками начинающего лидера. Место жительства не известно.
2. солдат Рождественский – худой тип, неопределённого возраста, состоящий из оттопыренного уха, наверно родовая травма, гнилых зубов – не во всём Советском Союзе были кабинеты стоматологов, и бегающих от страха глаз. Место жительства, в захолустном углу Советского Союза. Судя по сгнившим зубам, родился в эпоху динозавров.
3. солдат Жабин – худой, похожий на свою фамилию человек, лет 18 от роду. Место жительства не известно.
Толстый, отчего-то, думает, что он очень сильный, и решает подмять под себя весь личный состав учебной роты. С его мнением я, естественно, не согласен. А так как у лидера должны быть свои шестёрки, для количества, то в роли шестёрок выступил солдат Жабин и солдат Рождественский.
Две шестёрки Толстого неотступно следуют за своим хозяином. Хихикают и лебезят перед ним. Так как Толстый позиционировал себя мастером рукопашного боя, мне пришлось выйти с ним на разборки в лес, но Толстый мастером рукопашного боя был только в своих, розовых, мечтах, а поэтому, мне не понадобилось его бить, просто разошлись после обмена любезностями. Солдат Толстый бросил попытки физического воздействия, и совместно со своими шестёрками, перешёл на простое хихиканье и на тупые подколки, как, впрочем, и положено кучке необразованных слонов.
Так, весь «Курс молодого бойца», я и отбивался, словесно, от этой стаи слабосильных шестёрок. Правда, один раз пришлось, в лесу, солдату Жабину дать по фейсу, просто, для урока. Он попробовал помахать своими кривыми ногами, но получил в челюсть, пару раз. Бокс, это тебе не шутки, солдат Жабин!
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
