Сразу определились спортсмены и аутсайдеры, несколько человек оказались с плоскостопием, еле плетутся в хвосте, что, во всём Советском Союзе не нашли здоровых мужиков?! Я бегу в числе первых, со спортом у меня всегда было на «отлично»! Через несколько километров кирзовые сапоги стали в сто раз тяжелее, портянки сползли с ног и натирают мозоли. Прибегаем на плац, начинаем подтягиваться, по несколько человек сразу.

– Раз! – вверх, Два! – вниз, Раз! – вверх, Два! – вниз, Раз! – вверх. Два! – вниз, – ведёт счёт сержант Миниханов. Слабаки начинают срываться с турников. Сильные солдаты висят на перекладинах и ждут, когда сорвавшиеся запрыгнут обратно.

– За одного страдает весь личный состав! – кричит сержант Смирнов.

– Ничего, подкачаются! Не хочешь, заставим, не можешь, научим! – острит сержант Миниханов.

После турников переходим на брусья. Отжимаемся на них, ходим по ним на руках. Машем руками и ногами, приседаем, ходим на корточках, гуськом.

– Заходим в расположение, умываемся, наводим порядок, – командует сержант Смирнов.

Я, вместе со всеми, захожу в расположение. Снимаю китель, он весь мокрый от пота, вешаю его на спинку кровати, снимаю сапоги, разматываю сбившиеся в комок портянки.

На обеих ногах кровавые мозоли! Кожа с пальцев почти содрана кирзовыми сапогами. Ужасное зрелище! И это после первой зарядки, а что будет дальше?!

Надеваю тапки и ковыляю в бытовую комнату. Беру в аптечке зелёнку с лейкопластырем, заливаю зелёнкой вскрытые мозоли, заклеиваю кровавые мозоли пластырем. Потом эта процедура, заливания зелёнкой и заклеивания мозолей пластырем, будет проводиться по несколько раз в день. А сейчас мне кажется, что эти кровавые мозоли с моих ног не сойдут никогда!

В тапках хромаю в умывальник. Душа нет, горячей воды нет, пот смываю под раковиной с тех мест, куда умудряюсь дотянуться. Умываюсь, чищу зубы.

После водных процедур переходим к наведению порядка в подразделении. Заправляем кровати, равняем по верёвке, натянутой от первой до последней кровати, полосы на одеялах. Беру табуретку, прикладываю её к краю одеяла, и тапкой бью по одеялу. По торцу одеяла проявляется острый край. Эта процедура называется «отбить кантик».

Еда на эту базу завозится в бачках из дивизионной столовой, здесь раскладывается по кастрюлям, разгружается хлеб, масло. Бачки моются и отправляются обратно в дивизионную столовую. Из числа новобранцев каждый день назначается наряд, по четыре человека. Два в наряд по столовой и два в наряд по роте. Меня эта миссия пока миновала, но всему своё время.

– Рота, строиться! – командует сержант Миниханов.

Мы бросаем все дела, надеваем мокрые гимнастёрки, мотаем, поверх залепленных мозолей, сырые портянки, натягиваем неподъёмные кирзовые сапоги, хватаем ремни с шапками и, стараясь не хромать, падаем в строй.

– Спускаемся в столовую на завтрак, потом строимся здесь, напра-а-во, шаго-о-ом марш!

Заходим в столовую. Наряд по столовой, из двух человек, переложил привезённую в бачках, из дивизионной столовой «парашу» в кастрюли, и они сейчас стоят на столах. В столовой наблюдается четыре больших стола, к каждому столу прилагается по две деревянных лавки. Три стола занимает наш призыв, четвёртый стол оккупировали крутые сержанты.

На наших столах нарезанный хлеб, чай в чайнике и батоны, запах по всей столовой! На столе у сержантов признаков нашей «параши» не наблюдается. Они балуются, исключительно, булочками и печеньем из дивизионного «булдыря».

«Булдырь» – солдатское кафе, расположенное на территории дивизии.

«Параша» – питательная солдатская еда, состоящая из каши-клейстера, которую и собаки кушать испугаются, супа без картошки и мяса, с бульоном, в котором плавают ошмётки, странного на вид, сала.

Ещё на столах присутствует масло, в виде круглых пятаков, отличительная черта питания в ВДВ, в других родах войск масло не выдавалось, а в ВДВ, каждый день!

Солдат, стоящий посередине стола, автоматически становится раздатчиком пищи. Он из кастрюли раздаёт каждому в тарелку порцию, наливает чай. А время приёма пищи проходит, в итоге, как правило, раздатчик пищи остаётся голодным. Естественно, каждый солдат старается избежать этой участи, и пытается оказаться подальше от середины стола.

Каждый взвод занимает свой стол. Стоим за столом, ждём команду. Сержанты сидят за своим столом, выдерживают паузу. Наслаждаются своей властью.

– Садись! – звучит команда. Мы дружно садимся.

– Отставить! Встали.

– Садись! Сели.

– Отставить! Встали.

– Садись! Сели. Сидим, ждём.

– Приступить к приёму пищи! – радостно кричит сержант Миниханов.

Раздатчик пищи за нашим столом, накладывает в протянутые миски кашу-клейстер.

А я беру самую большую и аппетитную горбушку батона, благоухает изумительно! Старательно намазываю её маслом, после каши я с горбушкой разберусь! Вокруг уже чавкают, солдаты жуют кашу-клейстер, а я ещё занимаюсь батоном. Всё, намазал батон, пора заняться кашей. Только взял ложку:

– Закончить приём пищи! – кричит сержант Миниханов.

Я не верю своим ушам! Я ещё ничего не поел, вашу дивизию! Все отложили свои ложки в стороны, чавканье прекратилось. Я пытаюсь по-тихому укусить горбушку батона.

Вжи-и-ик! – летит мне в голову железная солдатская кружка, брошенная кем-то из сержантов. Она пролетает около моей головы, ударяется в стену.

– Что, бля, команду не слышно?! – визжит долговязый сержант Стариков. Я, со злостью, бросаю свою нетронутую горбушку батона в кастрюлю. Поел!

– Выходим из столовой, строиться в расположении!

На всю жизнь я запомнил эту, наверно, очень вкусную, горбушку батона! Позднее, приём пищи я начинал с каши, после каши иногда успевал укусить кусок батона. Мы строимся в расположении.

– Заходите в ленинскую комнату, берёте тетради, ручки, изучайте Воинский Устав Советской Армии. Живи по Уставу, завоюешь честь и славу! – гогочут счастливые сержанты.

Садимся в ленинской комнате, листаем Устав, боремся со сном, а я ещё и с голодом. Пока бежать никуда не нужно и то хорошо! Посидели в ленинской комнате, выходим на перерыв в расположение. По расположению передвигаемся в тапках, ноги горят из-за мозолей.

Тут в расположение заходит командир нашей учебной роты, гвардии майор Шаповалов. Дневальный растерялся от неожиданности.

– Вольно! – кричит он, видит, что не то.

– Ой! – вырывается у него.

Гвардии майор терпеливо ждет от дневального нормальной команды, наш личный состав вскочил на ноги, стоим по стойке «смирно».

– Смирно! – наконец дневальный подобрал нужную команду. Мы, втихаря, смеемся над растерянным дневальным.

– Вольно! – разрешает гвардии майор.

Ходит по расположению, смотрит порядок, разговаривает с сержантами. Замечает наши залепленные пластырями, и залитые зеленкой ноги:

– Ноги натерли? Больно? – участливо спрашивает.

– Так точно, товарищ гвардии майор! – хором отвечаем мы ему. Хороший командир нам достался! Заботится о нашем здоровье, может, больше не будем бегать, пока мозоли не сойдут?

– Мало бегаете, десантники, нужно увеличить беговые нагрузки! – огорошил нас гвардии майор. Наши надежды на отдых улетучились, как дым! – Через пару месяцев каждого из вас закрепят за конкретной ротой батальона так, что старайтесь постичь все премудрости службы, учителя у вас грамотные, – добавляет гвардии майор, и удаляется вместе с сержантами…

– Рота, строиться на обед! – кричит дневальный.

Построение – это неотъемлемая часть нашей службы, на оставшиеся два года. Почему на гражданке не строятся?! Это так интересно!

Ведомые лихими сержантами, мы спускаемся в столовую, встаем за своим столом, при этом стараемся не попасть за середину стола, что бы ни быть раздающим пищу.

На столе уже жидкий, но очень «калорийный» суп, с ошмётками сала, и наша любимая каша-клейстер, только теперь из перловки, нарезанный черный хлеб, чай в чайнике.

Стоим, ждем разрешение сержантов.