— После этого он говорит, что банды в городе совсем распоясались. Корнеев, не тот, лысый, а который расследует вооруженные налеты, сразу поинтересовался, в чем это выражается. Тогда он говорит, вчера из Атищенского района сводка пришла — ночью возле детского сада стрельба была. Два трупа, один АКСУ, куча макаровских и АКСУшных гильз. Корнеев сразу приуныл, смекнул видно, что явно не его ребятки там поработали. Скорее всего сведение счетов.

— А нам то что отсюда светит, товарищ майор? — перебил его Соколов.

Колбин укоризненно взглянул на него, показывая всем своим видом, как бесит его такая скороспешность.

— Со сводкой пришли фотографии с места происшествия. Специально послали, чтобы узнать, не проходит ли кто по нашим делам. Один из убитых Сонин Виталий Васильевич. Не слыхал про такого? Не переживай, я тоже, но глянь сюда.

И Колбин щелчком отправил вытащенную из ящика стола фотографию. На ней была запечатлена верхняя часть туловища и наполовину оторванная голова с ужасно развороченной шеей.

— Тебе, Саша, это ничего не напоминает?

— Да нет, не знаю я его. Постой-ка… Полынцев! Здесь рана почти как у Полынцева…

— Точно, — согласился майор. Впрочем, другого ответа он и не ждал.

— Тогда повезло нам, товарищ майор. А ведь могли и не прислать снимки. Потеряли бы мы такую зацепочку, — обрадовался Соколов, еще не догадываясь, что именно ему предстоит отправиться в Атищенское ОВД добывать более подробные сведения об этом деле.

В летние дни Соколову нравилось разъезжать по городу и даже ходить пешком по служебным делам. В такие дни он радовался, что после армии пошел не в душный заводской цех и не в институтские аудитории, как собирался раньше, а в милицейскую академию, где получил по окончании лейтенантские погоны. Вернувшись домой, он пробездельничал все время, отведенное под отпуск, и явился в ОВД, чтобы с жаром приняться за свою новую работу.

Однако новая работа не слишком радовала его. Он был назначен в патрули и вечерами вместе с двумя сержантами или рядовыми мерным шагом обходил отведенный участок, а днем регулировал очереди у винных точек. Нет, не такой ему виделась служба за годы учебы.

А ведь в детстве он хотел стать артистом. "Саня Соколов!" — это звучало красиво. Но ни к пению, ни к декламации у него особых талантов не обнаружилось, и в старших классах он решил двинуть в науку. "Профессор Александр Петрович Соколов!" — это тоже звучало неплохо. Но налетела армейская служба, а после нее Соколов с удивлением обнаружил, что почти ничего не помнит из школьной программы девятых-десятых классов. Таким образом путь в солидные, престижные институты с огромными конкурсами был закрыт. Но Саня Соколов не стал отчаиваться, а пошел в милицию, где после трех месяцев службы ему выдали направление в Московскую милицейскую академию.

Так бы и служил Соколов патрульным, но тут сверху пришла установка, указывавшая на более ценное использование кадров, получивших спецобразование. Начальство забеспокоилось, создало особый отдел по расследованию наиболее серьезных преступлений. Вот туда то и направили Соколова, а так же Бахарева, сидевшего раньше исключительно на хищениях. А начальником поставили Колбина, который раньше и расследовал серьезные преступления, называемые теперь в соответствии с новой установкой "наиболее серьезными преступлениями". В общем произошла маленькая реорганизация, никак не повлиявшая на общую работу ОВД, но крупно изменившая судьбу Соколова.

Бахарев оказался отличнейшим парнем, и Соколов жалел, что не был знаком с ним раньше. А вот начальник оказался старым, нудным, да к тому же еще и тяжеловатым на подъем. Он предпочитал весь день сидеть в кабинете, Бахарев в соседней комнате, как человек опытный, заполнял бесконечный поток документации, а Соколов, как человек со спецобразованием, носился как угорелый по городу, собирая необходимую информацию.

Несмотря на отсутствие опыта у двух третей личного состава особого отдела, работа пошла успешно. Почти сразу же была разоблачена банда из Прибалтики, отсиживающаяся здесь после своих гастролей в Питере. Затем в короткие сроки было расследовано убийство рабочего — отдел вновь доказал репутацию «особого». Но обстановка в городе становилась напряженней с каждым днем, кадров катастрофически не хватало, и на отдел ложились все новые и новые дела. Бахарев уже не сидел за документацией, а усиленно помогал Соколову. А Соколов целыми днями летал то в один, то в другой конец города. Впрочем, как здесь уже говорилось, Соколов не любил просиживать время в душном кабинете и жалел, что покидал его, только в морозные дни или такие, как сейчас.

Рыхлый снег, сильно затрудняющий передвижение вперед, почти моментально промочил сапоги Соколова насквозь, вдобавок автобус пришлось ждать целых двадцать минут. Раздражение от бесцельной траты времени, мокрые ноги и болтовня двух накрашенных девиц настолько вывели из себя лейтенанта, что его даже не радовал исключительно солнечный день. Успокоился он лишь, добравшись до места.

Расследование в Атищенском ОВД было поставлено куда с большим размахом, чем у Колбина с Соколовым. Оперативная бригада моталась с места на место, стараясь выискать еще не обнаруженные факты. Впрочем, ничем особенным эта бригада пока не могла похвалиться, и Соколову пришлось довольствоваться описанием места происшествия и сведениями о прошлом уже известного ему Сонина, успевшего приобрести некоторую известность в других, менее значительных делах. Правда приходилось признать, что и закончились те дела значительно лучше для Сонина.

Вникнув в обстоятельства происшедшего и рассеяно просмотрев предыдущие дела убитого, Соколов рискнул заглянуть в лабораторию к экспертам. Тут было от чего испустить глубокий вздох зависти: почти вся лаборатория работала только на это дело. Впрочем, иначе и быть не могло. Это вам не драка малолеток. Тут все было гораздо серьезнее — перестрелка между двумя группировками. Соколов вертелся под ногами у всех и у каждого, как репортер, почуявший сенсацию. Скоро это всем надоело, и эксперты срочно откомандировали своего знатока шестидесятилетнего Коробова, который уже закончил свои исследования и в данный момент ничем существенным не занимался.

— Соколов, — отрекомендовался лейтенант.

— Коробов Виталий Федорович, — представился эксперт.

— Слышал, слышал, — утвердительно закивал головой Соколов. Он действительно слышал о Коробове краем уха полгода назад.

Коробов довольно кивнул и продолжил:

— А по отчеству вас как, товарищ лейтенант.

— Александр Петрович, — спохватился Соколов.

— Ну, Александр Петрович, что Вас конкретно интересует.

— Да все. Мы у себя аналогичное дело крутим с малолетками. Поэтому хотим получить максимум информации.

— Вообще-то странное дело, — вздохнул Коробов. — была стрельба, но оба покойника убиты не огнестрельным оружием.

— Больше всего меня интересуют укусы.

— Нас, признаться, тоже. Если допустить, что первому просто проломили ребра мощным ударом, то смерть второго выглядит довольно загадочной. Сопоставив все обстоятельства, мы приходим к выводу, что его прикончил… волк, причем довольно крупный экземпляр.

— Волк? — недоверчиво переспросил Соколов.

— Именно, волк! — заверил его Коробов. — но даже если за основу принять такие выводы, остается немало пока непонятного.

— Что именно, Виталий Федорович?

— Если мы допустим, что это действительно был волк, то нам надо принять во внимание то, что он появился из ниоткуда.

— Как это, ниоткуда? — недоверчиво усмехнулся Соколов.

— На одной из дальних дорожек… Вы, кстати, знакомы с местом происшествия, — спросил Коробов и, когда Соколов подтвердил это, продолжил. Так вот, на той тропинке топтались два человека, затем там вдруг появляются волчьи следы, а немного дальше мы находим одного из этих двоих с перегрызенным горлом. В конце концов следы волка проходят через одну из калиток и там же теряются, что неудивительно. Но следов волка, ведущих на территорию детского сада, не обнаружено.